Так как работа в WWE занимала у меня приличное количество времени, Fozzy не могли устроить полноценный тур, поэтому, чтобы продолжить выступать как можно больше, мы стали назначать наши концерты сразу после шоу WWE. Это было нелегко, как в физическом, так и в психологическом плане: я должен был провести бой (стараясь не кричать слишком много, чтобы не повредить связки), а затем сразу же ехать на выступление с группой. Бывало, собиралась приличная толпа. Но так бывало не всегда.
Действительно запоминающимся моментом того тура было выступление в Виннипеге. Пег – не только город с отличными рестлинг-традициями; там так же знают цену настоящему рок-н-роллу. В тот вечер арена была заполнена до отказа. Сразу после матчей, я отправился туда, на ходу переодевшись в свое рок-обмундирование. Я прибыл прямо к началу концерта и по пути за кулисы, мог слышать, как толпа начинает сходить с ума от нетерпения.
Я не успел на саундчек с группой и поэтому, как только заиграла наша вступительная музыка, я выбежал к публике, ознаменовав тем самым свой дебютный выход на сцену в тот вечер. Я заметил небольшой балкончик в непосредственной близости от сцены и решил, что было бы отличным началом шоу, прыгнуть туда и немного поиграть с толпой. Чего я не знал, так это то, что между сценой и балкончиком было небольшое пространство, в которое как раз и угадила моя нога, стоило мне приготовиться к прыжку. Моя несчастная конечность выгнулась непостижимым образом, и я почувствовал, как что-то хрустнуло, в тоже время отчаянно пытаясь удержаться пальцами за порог балкончика.
Я буквально только что провел тяжелейший бой и смог при этом избежать повреждений, а затем вывихнул ногу, спустя тридцать секунд с момента начала выступления Fozzy.
Рок-н-ролл – опасная игра, ребятки.
Речь идёт, скорее всего, о 15 февраля 2003 года, когда Джерико сначала провел матч за Чемпионство Мира WWE против Курта Энгла, а затем отправился на концерт.
В подтверждение этой истины, еще один случай, произошедший 23 февраля 2003 года. В тот день мы играли шоу в Олбани, Нью-Йорк, в клубе под названием «Northern Lights». Несмотря на то, что народу было раз, два и обчелся, мы все равно чувствовали себя так, будто выступаем перед 25 тысячами человек на фестивале Bang Your Head. Мы бегали по сцене как заведенные, призывая толпу подпевать нам и, в конце концов, подстегнули их к дружному скандированию, когда пришло время задействовать нашу пиротехнику. Мы старались по максимуму использовать пиротехнику во время нашего шоу, и, несмотря на то, что удовольствие это было не из дешевых, оно существенно добавляло баллов шоу в целом.
В тот вечер Рич опробовал свой новый девайс, который извергал искры с конца его гитары, стоило ему нажать специальную кнопку на грифе. Это был классный номер, и толпа встретила его бурными овациями.
Однако, во время исполнения трюка, искры угадили прямо в навес, и это привело к небольшому возгоранию, которое быстро распространилось, перекинувшись на черепицу.
— Ты видел это? – спросил я Рича.
— The roof, the roof, the roof is on fire (строчка из песни группы Bloodhound Hang «Fire Water Burn» — прим.перев.) – ответил мне он и мы приняли играть следующую песню.
После концерта, мы отправили в Рединг, Пенсильвания; Рич и я делили комнату на двоих. Я щелкал каналы ТВ, пока не наткнулся на CNN, где мой глаз приковало пламя пожара. Мы в холодном оцепенении смотрели репортаж о том, как на концерте Лос-анджелесских металлистов «Great White», которые только начали свое выступление в клубе «The Station», в Род-Айленде, пиротехника, открывавшая шоу, послужила причиной смерти ста человек. Это была одна из самых страшных трагедий, связанных с пожарами, в истории Соединенных Штатов, и мы с Ричем были потрясены. Несколькими часами ранее мы просто смеялись, не отдавая себе отчет, что подобное чуть не случилось с нами. С тех пор мы не используем пиротехнику.
На следующий день, концерт в Рединге провалился: никто не хотел слушать, как играет группа, всего ночь спустя трагедии в «The Station». Тем не менее, днем позже, мы отыграли отличный концерт в знаменитом Бруклинском «L`Amour». Все, начиная с Dream Theater и заканчивая Metallica, когда-то играли на этой сцене, и для нас это послужило серьезным моральным подъемом.
Ранее, тем же днем, мы дали интервью WSOU, университетской радиостанции, являвшейся третьей по величине в Нью-Йорке, и в чарте топовых альбомов которой, Happenstance занимал первое место. Впервые, наша пластинка удостоилась первого места, беря в расчет все возможные рейтинги, и это было по-настоящему фрутово, особенно, принимая во внимание тот факт, что вторую строчку того рейтинга занимал альбом группы Закка Уайлда Black Label Society – «The Blessed Hellride».
Штат Нью-Йорк стал самой прибыльной и успешной для нас территорией во время промо-тура Happenstance. Мы приняли приглашение сыграть на фестивале «March Metal Meltdown», в местечке под название «Cricket Club», в Ирвингтоне, Нью-Джерси. Я был в восторге от того, что нам посчастливиться разделить сцену не только с такими китами продаж как Anal Cunt и Goatwhore, но еще и с Raven, что являлись одной из моих любимых групп, от которых я фанател, будучи школьником. Хедлайнерами фестиваля были англичане Status Quo, а так же The New Wave of British Heavy Metal All Stars (представители музыкального движения, зародившегося в конце 70-х, начале 80-х годов – прим. перев), чьим членом являлся Деннис Стрэттон, один из первых гитаристов Iron Maiden.
Учитывая калибр участников шоу, я ожидал увидеть кучу народа и огромную, красивую сцену.
Я ошибался. «Cricket Club» гордо вошел в список самых вонючих сараев, в которых мне когда-либо приходилось выступать. По сравнению с этим местом, некоторые из тех трущоб, в которых я выступал в Мексике, выглядели Тадж Махалами. Это было темное и грязное гетто, окруженное длинным, сделанным из цепей, забором с колючей проволокой: на ум пришли ассоциации с фильмом «Побег из Нью-Йорка» (Ты – Дюк! Номер один!).
Это была настоящая огненная ловушка и поэтому первое, что я сделал, оказавшись на сцене, — начал искать возможные пути к спасению, в случае повторения трагедии в «The Station». С тех пор я делал это на каждом нашем выступлении, и буду делать впредь.
Мы вышли на сцену сразу после Raven, и я побоялся поздороваться с их солистом, Джоном Галлахером. Одна из самых крупных звезд в мире рестлинга, настолько взволнованный тем, что увидел своего кумира, не решился сказать «привет» парню из группы, что только что отыграла для двухсот людей. Во мне все еще живет фанат, и это по-настоящему здорово.
Fozzy сыграли свой сет, и к тому моменту, как мы закончили, половина аудитории покинула помещение, оставив Status Quo (чьи выступления в Великобритании собирали аншлаги) играть для меньше, чем ста человек. Наблюдая за сетом Status Quo, я заметил Денниса Стрэттона, стоящего в углу комнаты и ведущего беседу с промоутером.
Я был рад увидеть одного из изначальных членов моей любимейшей группы, и поскольку все еще испытывал угрызения совести по поводу упущенной возможности поздороваться с Гfллахером, я направился к Стрэттону. Когда я подошел к ним, Стрэттон и промоутер прервали разговор и посмотрели на меня пренебрежительно. Я догадывался, что, видимо, прервал их жаркую дискуссию, но продолжал неуклюже переминаться с ноги на ногу, пока, наконец, Деннис не задал мне вопрос.
— Да. Могу ли я Вам чем-то помочь?
— Здравствуйте, Деннис, меня зовут Крис Джерико, я пою в группе Fozzy и выступаю в WWE. Я просто хотел поздороваться с Вами, так как являюсь Вашим большим фанатом.
— Правда? – Он смотрел на меня все с тем же пренебрежением.
— Эм, ну да.
Деннис продолжал сверлить меня своим хладнокровным взглядом, поэтому я незамедлительно решил сменить тему.
— Вам понравилось шоу?
— Шел бы ты подальше, придурок – ответил он, прежде, чем повернуться ко мне спиной и возобновить разговор с промоутером.
Я почувствовал себя полнейшим идиотом, и уже было решил наказать своего обидчика, но все же, в последний момент, остановил себя, поняв, что не смогу жить, с сознанием того, что покалечил одного из участников первого состава Iron Maiden. Я просто ушел.
Все было бы по-другому, будь он участником Anal Cunt, я вас уверяю.
Прямо перед WrestleMania 19, Уиллису позвонили люди Говарда Стерна и попросили нас прийти на шоу. Стерн был убежден в том, что всякая группа, имеющая в своем составе знаменитость, — полное дерьмо. Он решил собрать свою собственную группу, которую назвал «The Losers» (Неудачники), чтобы устраивать битвы групп. Каждый из двух коллективов исполнял по одной песне перед коллегией судей, которые затем голосованием выбирали победителя.
Ярость The Losers уже успели испытать на себе такие коллективы как Jaded Тины Юферс, и the Truth Movement Кори Фелдмана. И, тем не менее, было вовсе неважно, против кого выступали The Losers или достаточно ли классным было их выступление, судьи, единогласным решением, всякий раз присуждали победу Стерну и его группе.
Мы думали, что участие в шоу поможет нам раскрыть весь свой потенциал перед совершенной новой аудиторией. Может The Losers и непобедимы, но они еще никогда не выступали против Fozzy!
За день до шоу, Рич и я решили, что у нас нет шансов быть всерьез воспринятыми Стерном, если мы придем в париках и под вымышленными именами. Мы знали себе цену, и хотели выйти на новый уровень. Настало время сменить гиммик.
Мы решили дебютировать на шоу Стерна в новом образе. Это было сродни Kiss, смывающим свой мейк-ап на MTV, за исключением того, что никто не мог нас видеть, поскольку эфир был на радио.
В 5 утра мы приехали на студию к Стерну, чтобы отрепетировать и провести саундчек, затем ждали в «комнате отдыха», пока не настало время для нашего выхода. Мы встретились с Говардом перед началом шоу, и я был удивлен тем, что на деле он оказался приятным человеком. Я понял, что на шоу он всего лишь играл персонажа, как и я на своем, и поэтому мы быстро поладили. Однако, меня удивило, насколько он был нервным. Он не мог перестать носиться взад-вперед по студии, подгоняя своих помощников и грызя ногти. Было удивительно наблюдать за тем, как человек, что изобрел провокационное радио, мечется в смятении и растерянности по своей же собственной студии.
Дуэль началась, и мы заиграли «Kill a Stranger» и при этом звучали хорошо, учитывая, что было 7 утра – не самое лучшее время для голоса солиста. Несмотря на то, что это был радио-эфир, мы рубились на полную, а во время гитарного соло, я подбежал к Говарду, схватил его за кудрявую голову и начал трясти ей в такт музыке. Было классно выступать без ярких, кричащих костюмов и париков – никаких гиммиков, никакого дерьма. Впервые, с тех пор, как мы начали играть, почти три года тому назад, мы были ГРУППОЙ.
После того, как мы закончили, судьи удостоили нас беспристрастными взглядами, а The Losers тем временем принялись играть песню Нила Янга «Old Man». Меня впечатлил Говард и то, как звучала его группа, особенно, после того, как я окончательно убедился в том, что победа будет за нами.
Судьи, все поголовно, являлись музыкальными снобами. Один из них решил взять слово.
— Эти парни играют слишком громко. Группа Говарда звучит намного приятнее.
Слишком громко? Кем возомнил себя этот парень? Хью Льюисом из «Назад в будущее»?
Музыкант Хьюи Льюис исполнил роль судьи на музыкальном конкурсе, на котором Марти Макфлай и его группа сыграли песню как раз-таки Хьюи Льюиса. В фильме он придрался к тому, что музыка Макфлая и его музыкантов слишком громкая.
Результат был предрешен.
Losers 1, Fozzy 0.
Пришло время высказаться второму судье.
— Я считаю, что песня Fozzy намного современнее, чем у The Losers. Пожалуй, я отдам свой голос им.
Не сказать, что, то был убедительный аргумент в нашу пользу, однако впервые за все время, The Losers проиграли очко. Черкните балл Fozzy!
Losers 1, Fozzy 1.
Все решал голос третьего судьи. К тому моменту во мне не на шутку разыгрался дух соперничества, и я безумно хотел выиграть эту битву.
— Что же, обе группы показали себя достойно. Но Fozzy, вы, ребята, играете хеви-металл, дъявольскую музыку, называйте это как хотите. Вы подбежали к Говарду и заставили его трясти головой. Это было настолько олдскульно, в плохом смысле, и настолько же неуместно. Группа Говарда играла в стиле, близком к гранжу. Нил Янг сейчас намного популярнее хеви-металла, поэтому я отдаю свой голос The Losers.
Я был взбешен. На дворе стоял 2003 год. Как гранж мог быть популярнее металла? Кого волнует, что я заставил Говарда трясти головой? Эта была радио-битва групп. Не важнее ли было судить по качеству звучания? Я хотел подойти к этому кретину и вставить ему по первое число, в духе настоящего металлюги. Нас «отхорнсвонглили», и во второй раз в моей жизни я проиграл битву групп: первый раз в школе, вместе со своей группой Scimitar, и вот сейчас, с Fozzy.
Однако горечь от нашего поражения подсластил Говард, когда подошел к нам после шоу и признал, что мы были лучше.
— Вы, ребята, нас сделали, и мы выиграли лишь потому, что это мое шоу. Считайте, что the Losers официально ушли на пенсию, я больше не собираюсь устраивать подобное.
Мы проиграли битву (групп), однако выиграли войну. Осознание того, что мы справились лучше, чем Кори Фелдман, делало меня счастливым.
Наше следующее выступление было в «The Palladium», в Вустере, Массачусетс, и за несколько недель до шоу, я осуществил небольшую рекламную кампанию в его поддержку. Я был уверен, что мы соберем хорошую публику, так как до этого еще не выступали в Бостоне, а наш альбом там пользовался спросом.
Я попал в пробку, почти добравшись до места проведения шоу, однако был приятно удивлен тем фактом, что так много машин впереди меня двигалось в том же направлении. Концерт получится круче, чем я ожидал! Доехав до светофора, я увидел, что большинство машин поворачивает налево, хотя «The Palladium» находился справа. В тот момент, я понял, что все эти машины двигались не на концерт Fozzy, а на концерт Good Charlotte, что играли на соседней арене.
Братья Мэддены, в тот вечер, играли для 15 тысяч человек. Fozzy играли для пятидесяти.
Но пятьдесят человек есть пятьдесят человек, и мы были там, чтобы задать им жару. В ту ночь, Рич и я отрывались на полную, ведя себя на сцене как пара стэнд-ап комедиантов. Мы спели «Happy Birthday» одному фанату и провели пивное состязание с другим. Мы сделали кучу забавных вещей, начиная с треш-металл польки и заканчивая трюком с микрофонной стойкой. Мы заставили публику поверить в то, что музыка в порно-фильмах написана нами, а затем пустились в легкий фанковый джем, на протяжении которого я имитировал занятие сексом в позиции «догги-стаил», позже это получило название «Порно-Танец».
Если вы хотите это увидеть просто попросите меня, и если я буду в игривом настроении, возможно, я покажу вам его.
Мы всегда старались вовлекать публику в наше шоу, даже если на это требовалось дополнительное время. Я считал себя королем вечеринок, и каждым своим выступлением старался закрепить за собой это звание, точно так же как я делал это, выступая в качестве рестлера, в ангарах западной Канады тринадцать лет назад.
Процесс создания имени для Fozzy был больше похож на марафон, нежели на спринт; нам предстоял длинный путь – и речь вовсе не о Доне Хенли (имеется в виду песня «Долгий путь домой» — Long way home от фронтмена группы Eagles, известной благодаря хиту «Hotel California». – прим.перев.)
У нас был концерт в Калгари сразу после Raw, которое, по стечению обстоятельств, должно был пройти в тоже время, что и седьмая игра первая раунда плей-офф кубка Стенли 2004 года между Калгари Флэймс и Ванкувер Кэнакс. Время было выбрано ужасно, однако, народу все равно пришло немало, плюс ко всему мы убедились в том, что игру будут транслировать на большом экране позади нас, чтобы наша аудитория (и я) могли следить за развитием событий на льду в течение шоу. Калгари вело в одну шайбу за десять секунд до конца матча и домашняя публика (в том числе и я) начала сходить с ума. Последние десять секунд напоминали отсчет до наступления Нового Года. Мы остановили шоу, и я обратился к публике.
— Так! Десять секунд – и мы в следующем раунде! Десять, девять, восемь…
Толпа принялась считать вместе со мной, крича и победно размахивая руками до тех пор, пока за четыре секунды до конца игры Кэнакс не сравняли счет.
Зал погрузился в тишину и вечеринке пришел конец.
Никто не знал, что делать, а я был так зол, что ушел со сцены и вышел на улицу. Я простоял там несколько минут, вымещая свою злость на прохожих. Затем, вспомнив, что мы находились в середине шоу, я вернулся на сцену. Мы не хотели играть во время овертайма, так как были уверены в том, что никто не будет слушать, однако прекратить играть вовсе — означало испортить все выступление. Мы начали играть «TNT» AC/DC за 20 минут до возобновления игры и, естественно, никто нас не слушал. Мы продолжили исполнять «TNT», на ходу преобразовав ее в протяжную джемовую версию группы Phish. Таков уж шоу — бизнес, детка.
Спустя всего несколько минут с начала овертайма, Флэймс забили шайбу и выиграли игру. Вечеринка возобновилась, и Fozzy были там, чтобы править баллом. Я был очень рад победе Флэймс, и куда более тому, что мы наконец-то могли прекратить играть «TNT».
Наше следующее выступление прошло на стадионе NFL «Giants Stadium» — эм, по правде говоря, оно состоялось на парковке этого стадиона, но это же мелочи, правда?
Ярмарка штата Нью-Джерси проходила ежегодно на площади стадиона, и нас пригласили выступить для посетителей. Ранее тем же днем, состоялась наша автограф-сессия, которая прошла возле большой сцены и собрала приличное количество народу. Сотни фанатов Fozzy, поклонников рестлинга и один фанат Anal Cunt стояли в очереди, чтобы получить автограф и сделать памятный снимок. Это был прекрасный, солнечный день и мы с нетерпением ждали начал концерта.
Наша гримерная находилась в трейлере, что стоял за сценой, и за час до начала концерта, парковка была забита. Я уже облачился в свое сценическое обмундирование и заканчивал последние приготовления, когда ко мне постучался наш тур-менеджер.
— Крис, десять минут до начала. Но снаружи немного моросит.
Подумаешь небольшой дождь, это ведь только придаст колорита, не так ли? Однако, стоило мне открыть дверь, как мощный порыв ветра ворвался внутрь и я промок насквозь. Немного моросит? Да там был чертов цунами!
Когда я оказался на сцене, нашу аудиторию составляли двадцать пять отчаянных сорвиголов, прикрывшихся зонтиками и с лицами, выражавшими ничего, кроме печали. Тем не менее, наша аппаратура была спрятана под пластик, и организаторы все еще хотели, чтобы мы выступили. У нас состоялось короткое собрание группы, в результате которого, мы тоже решили, что хотим играть. В толпе раздались редкие аплодисменты, а в небе раздались уверенные раскаты грома, когда мы начали свой сет. Я всегда начинал шоу, заводя толпу и настраивая их на нужный мне лад еще до того, как начнется первая песня. И вот, дождавшись конца нашего музыкального вступления, я приступил к своей обыденной процедуре. Сцена представляла собой впечатляющее сооружение, сделанное из нержавеющей стали, и, стоило моим ногам соприкоснуться с его скользкой поверхностью, как я почувствовал, будто нахожусь на льду. Я потерял равновесие после нескольких шагов, и начал свое стремительное скольжение к краю сцены, подобно Кларку Грисвольду, спускающемуся по своей крыше в «Рождественских каникулах».
Я проскользил мимо Рича, который успел пробурчать что-то нелитературное, и моей последней надеждой оставалась микрофонная стойка. Я схватился за нее, словно утопающий за сук дерева, но мои усилия оказались тщетными. Увидев неминуемо приближавшийся край сцены, будто в замедленной съемке, я уже было приготовился встретить ужасный конец. (не важно, что высота сцены составляла примерно 2,5 метра от земли – смиритесь с этим, это моя книга.)
Тогда, в дело вмешалась судьба и согнула мои ноги так, что я смог принять один из лучших бампов за всю свою карьеру. Я больно ударился о сталь, однако это падение остановило мое движение, и в лучших традициях фильмов об Индиане Джонсе, я успел остановиться за секунду до неминуемого падения вниз со сцены.
Это был один из худших/лучших выходов вокалиста за все время.
В связи с неустойчивой поверхностью, на которой нам приходилось играть, мы были вынуждены обойтись без традиционного энергетического безумства, что было присуще нашим выступлениям. Одно лишнее движение и я вновь подвергнулся бы опасности спикировать со сцены, словно Шон Уайт на хафпайпе. Поэтому мы перевоплотились в Gamma Ray и стояли намертво прикованными к сцене. Пока наш сет волочил свой жалкое существование, я мог с легкостью пересчитать каждого фаната и чувствовал себя как Дэвид Ст. Хаббинс, погрузившийся в свою бесконечную блюзово–джазовую одиссею.
Люблю я фестивальную публику.