Анджело «Кинг Конг» Моска однажды сказал: «Рик, если ты дотянешь до тридцати лет, для тебя это будет больше, чем достаточно». И я изо всех сил старался оправдать его слова. Рей Стивенс и Харли Рейс были великими рестлерами, чей стиль жизни никогда не мешал их каръерам. Стивенс, который начал выступать, еще будучи подростком, и известный как Блондинистая Бомба, был подлинной легендой. Мы с Рейсм некоторое время «перебрасывали» друг другу титул чемпиона Мира NWA в тяжёлом весе. Впервые я встретился с ними в Гранд-Айленде, штат Небраска. Группа рестлеров должна была добраться в Денвер, штат Колорадо, а дорога, около 600 километров, лежала через Скалистые горы. Рейс и Стивенс поспорили с Грегом Ганье и Джимом Бранзелом, что успеют приехать в отель раньше их. Рейс спросил меня: «Хочешь поехать с нами, пацан?» Конечно, я не мог упустить такой возможности. Сперва я наслаждался поездкой. Харли гнал машину на полной скорости, а Рей распевал во все горло: «Я дерусь, и с бабами гуляю, и диких быков объезжаю, и если дам разок, тебе труба!» Но когда мы поднялись в горы начался сильный снегопад. Они достали бутылку «Южного Комфорта» и пустили ее по кругу. Каждый раз, когда подходила моя очередь, они включали свет в салоне и следили за мной в зеркало, чтобы убедиться, что я пью. Пока дорога шла в гору, скорость была более-менее нормальной, но когда начался спуск, Харли отыгрался — он выжимал где-то сто пятьдесят километров в час на занесенной снегом, петляющей дороге.
Харли Рейс: «Я смотрю в зеркало заднего вида и замечаю, что Флер хлопает Стивенса по плечу и тычет пальцем в спидометр. Тот смотрит на меня и говорит: «Ты нас убъешь». Я ему говорю: «Да ладно, лучше выпей еще. Мы выиграем это пари». Cтивенс говорит: «Если не сбавишь скорость, я тебе дам в морду». Я отвечаю: «Ты знаешь, это отличный способ попасть в аварию.» Тут Флер решает, что ему нужно проблеваться и высовывает голову в окно, а там такой снегопад, что его голова за минуту превращается в снежный ком. Мы втащили его обратно, и в конце концов приехали в отель почти на час раньше Ганье и Бранзела. Я знаю, что Рику поездка понравилась, потому что он сам рассказывал эту историю миллион раз».
Ларри Хенниг любил подшучивать надо мной на ринге. Он был настоящим мужиком. Фанатов, которые спрашивали его, является ли рестлинг подставой, он ловил в болевые захваты и держал, пока те не теряли сознание. Его сын Курт Хенниг потом выступал в WWF под именем «Мистер Совершенство» и мы тоже хорошо сдружились. Как-то раз во время матча Ларри провел мне удар в полную силу и тихо сказал: «Не отыгрывай.» Я притворился, что не почувствовал удара, а Ларри поворачивался к рефери и говорил: «Глянь на этого молокососа. Он думает, он слишком хорош, чтобы отыгрывать мои удары». Затем он снова бил меня и прибавлял: «Отыгрывай». Я падал как убитый, а он жаловался рефери: «Да что с ним такое? Он переигрывает.» Я был в ужасе, так как думал, что делаю что-то не так, и постоянно спрашивал рефери: «Что он сказал, что он сказал?» Так продолжалось десять минут, пока матч не завершился. Однако вернувшись в раздевалку я понял, что «деды» видели во мне что-то, чего не было у остальных новичков. Хенниг как-то сказал мне: «Ты уже умеешь все, что нужно, чтобы быть рестлером. Осталось только научиться бороться». Затем в AWA пришел Ваху и моя жизнь изменилась навсегда.
Когда Эд «Ваху» МакДэниел в 64м году играл за Нью Йорк Джетс, комментатор объявлял: «Блок проведен… угадайте кем?», и весь стадион Шиа ревел: «Ва-ху! Ва-ху!» (Guess who — Wa-hoo!) Даже на спине его униформы вместо фамилии, как у остальных игроков, было вышито его прозвище. Ваху был наполовину из племени Чокто и наполовину из Чикасо и на ринг выходил в индейском головном уборе из перьев. Даже когда его не было поблизости, о нем рассказывали истории. Одной из моих любимых была история о том, как он, поспорив с Биллом Уоттсом на сто долларов, пробежал пятьдесят километров за шесть часов. Я полюбил Ваху так же быстро, как до этого влюбился в Дасти. Он любил рыбалку, охоту, вечеринки, и умел бороться. Он и «Бешеный Пес» Вашон были единственными рестлерами, которых я знаю, кто отказывался от обезболивания при наложении швов. Он также был феноменальным атлетом и играл в гольф с людьми вроде Чарли Прайда и Мики Ментла. Я помню историю о том, как он однажды проиграл 5000 долларов Ли Тревино, профессиональному гольфисту мирового класса. Ваху просто хотел посмотреть, сможет ли он обыграть профи. Он был женат пять раз. Если жене не нравился его стиль жизни, Ваху советовал быть осторожнее на выходе, чтобы дверь не дала ей под зад. В Атланте на Стюарт Авеню был паб под названием «У Ди Форда», где рестлеры собирались погудеть после шоу. Иногда туда забредали фанаты, ищущие неприятностей. Однажды вечером несколько таких поймали Томми Рича на стоянке за пабом и стали считать ему ребра. Ваху и Дик Слейтер увидели это, выхватили свои пистолеты и бросились на помощь Томми. Ваху, подбежав, хватил одного из нападающих по голове рукояткой. Пистолет выстрелил и пуля попала в ногу Слейтеру.
Мы с Ваху стали друзьями. Однажды он пригласил меня отправиться в Фарго, штат Северная Дакота, с ним и Редом Бастиеном, который был моим кумиром в детстве, и которого я зауважал еще сильнее, узнав лично. До Фарго мы должны были добираться на самолете, которым управлял рестлер по имени Ларс Андерсон.
— Я не знал, что Ларс пилот, — заметил я, на что Ваху ответил:
— Ну, он умеет водить самолет, у него всего лишь нет лицензии.
Мы взлетели из Миннеаполиса и приземлились в Фарго, когда было еще светло. На обратном пути, ночью, началась снежная буря, а Ларс перед вылетом выкурил косяк. Если этого было недостаточно, чтобы дезориентировать его, мы потом всю дорогу глушили сидр «Ферма Буна». Ларс пытался найти взлетно-посадочную полосу, но никак не мог. В конце концов мы приземлились на футбольном поле в нескольких километрах от аэропорта. Для меня Ваху всегда будет ассоциироваться с рождением моей первой дочери Меган. Он, Грег Ганье и я сидели в миннеаполисском баре «Левая Стража»; кто-то завел разговор о том, а не пойти ли нам на какую-то вечеринку. Я отказался и около половины второго отправился домой. В два у Лесли начались схватки. В то время не было мобильных телефонов; если бы я не пошел домой, то в момент рождения моей дочери я гудел бы с Ваху.
Я был готов сделать все, о чем попросит Ваху. Он настоял, чтобы я приобрел две пары первоклассных борцовских сапог, которые делал в Хьюстоне мастер по имени Клиффорд Мосиас. Его сапоги носили многие мейн-ивентеры. Проблема была в том, что, хотя я и хотел выглядеть как мейн-ивентер, платили мне как обычному новичку. Я потратил около двухсот долларов за пару, в то время как мой недельный заработок составлял всего сто двадцать. Вместе с этим я никогда не жалел о том, что следовал советам Ваху. Во время его пребывания в AWA он рассказал мне о лиге, расположеной в Шарлотт, штат Северная Каролина, куда он собирался отправиться, закончив выступления у Верна. Его друг Джордж Скотт был недавно назначен букером этой лиги и Ваху пообещал замолвить за меня слово. «Продолжай хорошо работать здесь, — наставлял он меня. — Я позвоню тебе из Шарлотт». Верный своему слову Ваху действително позвонил мне через несколько недель. «Они хотят забронировать тебе матч, — сказал он. – Я думаю, тебе стоит приехать». Верн понимал, что я должен продолжать учиться. В те времена рестлеры кочевали из одной территории в другую, набираясь опыта. Логично, что моим следующим шагом был Шарлотт. Прежде чем уехать я навестил Верна, чтобы поблагодарить его за все, что он для меня сделал.
— Кстати, — добавил я. – Ты не мог бы одолжить мне четыреста баксов? Я на мели.
— Нет, не мог бы, — ответил он. – Ты должен научиться заботиться о себе сам.
Я пожал Верну руку и пошел к выходу. У самой двери он окликнул меня и протянул мне лист бумаги. Это был контракт, согласно которому в течении следующих пяти лет Верн получал бы 10% от моих гонораров. Поверите ли, я не был оскорблен этим, ведь Верн был человеком, научившим меня всему, что я к тому времени знал о рестлинге. Я был готов подписать контракт на месте, но он остановил меня. «Возьми его с собой, просмотри и отошли обратно» — сказал Верн. Прибыв в Шарлотт, я спросил местного промоутера Джима Крокетта, приняты ли в рестлинге такие контракты.
«У нас точно нет», — сказал он, читая контракт, и выглядя слегка шокированным. «Никто не имеет права просто так присвоить пять лет твоей жизни». Крокетт посоветовал порвать контракт и отослать обрывки Верну, но я не мог так поступить. Он тратил на меня время и силы и безусловно заслуживал чего-то. В конце концов Верн позвонил узнать, подписал ли я контракт. Я объяснил, что считаю его условия неприемлемыми, но готов послать ему две тысячи пятьсот долларов в виде одноразовой выплаты. Это был еще один совет Джима: «Заплати ему столько, сколько он по-твоему заслуживает». Верн не обиделся. Мы остались друзьями, и позже, став Чемпионом мира NWA в тяжёлом весе, я иногда возвращался в AWA, чтобы провести пару матчей. В Шарлотт я появился с новым имиджем — перед моим отъездом им Миннеаполиса жена Билли Грэма Банни покрасила мои волосы в блондина — так же, как это делали Суперзвезда, Дасти, Мердок и Рей Стивенс. Я достал себе пару ярких разноцветных трусов и начал носить ленту на голове, как Грэм.
Уэйн Колумен, также известный как Суперзвезда Билли Грэм: «Рику пришла пора обновить имидж, и мы ему помогли. Он содрал многие части своего нового прикида с меня, но не так явно, как Джесси Вентура. Но это нормально. Когда тебя копируют, это можно считать комплиментом».
В аэропорту меня встретил Джонни Хейдеман, ветеран, который почти покинул ринг и большую часть времени проводил на административной работе. Он привёз меня в отель Орвин Корт, где за ночь брали восемь долларов, я снял номер, после чего Джонни отвез меня в Колизей Шарлотт — зал, где проходило шоу. В тот вечер я боролся против еще одного ветерана, Эйба Джейкобса, и победил. Лесли и Меган все еще были в Миннеаполисе. Имея всего двести баксов за душой, я не мог позволить себе взять их с собой. Мои родители были не в восторге от моего переезда. Однако я знал, что делаю правильный выбор. Рестлинг в Шарлотт зародился в 1935м году и был детищем Джима Кроккетта старшего или «Большого Джима» — бизнесмена и продюсера, владевшего несколькими ресторанами и стадионом «Парк Крокетта». Как и большинство лиг в то время, шарлоттская территория была частью огромного Национального Альянса Рестлинга (NWA). Каждый год главы филиалов NWA проводили конференцию и решали судьбу титула чемпиона мира по версии NWA. Рестлер, владеющий этим титулом ездил по всей стране, защищая его. Промоушн Крокеттов, также известный как Среднеатлантический Чемпионат Рестлинга (Mid-Atlantic Championship Wrestling), базировалась в Шарлотт, но шоу проводились в обоих Каролинах и в Вирджинии. Даже когда чемпион мира по версии NWA защищал свой титул в других лигах, зрители заполняли залы в Гринсборо, Спартанбурге, Роаноке и других городах, где проходили бои за местные титулы — местной версии чемпиона Соединенных Штатов и Среднеатлантического чемпиона. В AWA я мог рассчитывать на выходной посреди недели, но здесь приходилось выступать каждый день и дважды по воскресеньям. Когда я прибыл, в семье Крокеттов шла борьба за власть. Сын Большого Джима, Джим Крокетт-младший, был тихим парнем, не планировавшим заниматься рестлингом. Когда Крокетт-старший умер в 1973м году, его жена Элизабет решила, что теперь главным будет их зять Джон Рингли. Вскоре случился скандал: Рингли уличили в измене жене. Тогда дети Крокетта Джим-младший, Дэвид, Джеки и жена Джона Франсис отстранили его от управления территорией. Джиму-младшему тогда было только 24, но все решили, что он будет лучшей заменой Рингли, кроме самого Рингли, не желавшего покидать пост.
Дэвид Крокетт: «Джимми был довольно тихим и замкнутым. Джонни был хорошим бизнесменом и имел авторитет у многих рестлеров. Также следует учесть, что он начал работать на отца гораздо раньше, чем кто-либо из семьи. Но он завел роман с одной женщиной из Мемфиса и голова у него была занята не тем. Это был семейный бизнес, а он своим поведением проявлял неуважение к нам. В то же время кто-то должен был заниматься ростером, бронировать залы для выступлений и вести дела с банком. Это мог быть Джонни или Джимми, но не Джонни И Джимми. Поэтому Джонни пришлось уйти. Джимми пришлось нелегко, так как остальные промоутеры видели в нем лишь сына Большого Джима. Ему пришлось завоевывать их уважение».
Большой Джим пользовался уважением руководства NWA, но и Джим-младший был настроен на то, чтобы завоевать расположение власть имущих. Мы были из одного поколения, имели много общего и вскоре стали друзьями. Я приехал в Шарлотт, чтобы расти как рестлер, а Джимми в то же время медленно но верно превращался из новичка в бизнесе в успешного промоутера и предпринимателя. Он прислушивался к своему букеру Джорджу Скотту, который приглашал в лигу рестлеров, способных содейстовать ее развитию. Конечно, за это приходилось платить немалые деньги, но Джимми не стоял за ценой.
Дэвид Крокетт: «Иметь Джорджа Скотта в качестве букера было необходимостью. Некоторые букеры со временем начинают считать, что стоят выше самого промоутера. Они, например, делают себя звездами лиги или нанимают и начинают делать звезд из своих друзей вне зависимости от того, талантливы ли те или нет. Джордж был совсем не таким. Он знал, как показать лучшие стороны рестлеров, и, что важнее всего, сам он уже не выступал. Так что вместо того, что продвигать себя, он сосредоточился на продвижении и раскрутке других рестлеров».
Эти двое — Ваху и Джордж Скотт — взяли надо мной шефство. Ваху обучал меня собственно приемам, а Джордж делился опытом, приобретенным за годы рестлинга и букинга. До того, как он прибыл в Шарлотт, этот филиал NWA был более известен командным рестлингом, и Джордж стал готовить звезд-одиночек. Я сменил отель — из Орвин Корт переехал в Колизеум Мотор Инн, где недельная рента была 36 долларов, и первым делом открыл счет в баре Валентино, платя за всю выпивку в конце каждой недели после зарплаты. В то время у меня не было машины, и руководсто попросило Джонни Валентайна, чтобы он возил меня на шоу. Джонни был большой звездой и одним из рестлеров, с помощью которых Джордж Скотт планировал раскрутить дивизион одиночных рестлеров. Светловолосый, загорелый и подтянутый Валентайн в течении двадцати лет выступал в мейн ивенте по всему миру, побеждая противников ударом локтя в голову. В Шарлотт этот прием назывался «вышибатель мозгов». Когда он работал в WWWF, на Винса МакМэна-старшего, тамошний комментатор Рей Морган описывал коронный удар Джонни как «атомная череподробилка». Валентайн был суперзвездой — я читал о нем в журналах о рестлинге, еще будучи школьником — но у него были свои закидоны. В молодости Джордж Герберт Уокер Буш баллотировался на пост губернатора Техаса и был представлен зрителям на одном из шоу. Буш поднялся на ринг, и когда он повернулся спиной к Валентину, тот показал будущему президенту США средний палец. В Шарлотт Джонни держался особняком, в основном, читал или играл в шахматы. На меня, новичка, он вообще не обращал внимания. Он не соглашался подбирать меня где попало, поэтому мне приходилось ловить попутки, чтобы добраться до заранее условленного места. Во время нашей первой совместной поездки он включил запись итальянской оперы на полную громкость. За все время путешествия из Шарлотт в Гринвилл, Южная Каролина, он ни разу не взглянул на меня и не сказал ни слова. Когда кассета с оперой заканчивалась, он переворачивал ее на другую сторону и все начиналось сначала. То же самое было и по дороге обратно. Когда мы вернулись на то место, где он меня подобрал, было уже за полночь. Валентайн высадил меня, не сказав ни слова, и уехал. Было уже слишком поздно для того, чтобы ловить попутки, и мне пришлось идти пару километров через неблагополучный район с борцовскими сапогами и халатом, перекинутыми через плечо. На ринге Валентайн старался, чтобы все выглядело убедительно. Если его просили провести какой-то прием, включавший в себя разбег от канатов, он либо не соглашался, либо делал это с большой неохотой. Он считал, что это неправдоподобно, так как в реальной драке никто так не делает. Иногда он соглашался принять бадислем, но никогда — бросок через плечо. Джонни любил поймать противника в простой захват, например хаммерлок, подержать его в нем, выпустить, провести серию мощных ударов по руке и снова провести захват. Так могло продолжаться по десять, двадцать минут, но зрителям это нравилось. Они верили, что Валентайн действительно ломает противнику руку. Когда кто-то наносил ему особенно сильный удар, Джонни падал вперед, лицом вниз. Со временем я перенял эту фишку, добавив к ней пару спотыкающихся шагов перед падением.
После нескольких совместных поездок Валентайн перестал игнорировать меня. С ним всегда нужно было быть настороже, так как у Джонни была репутация приколиста с довольно сомнительными шутками. Джей «Аляскинец» Йорк был астматиком, и Валентин однажды налил бензина в его ингалятор. Джей вернулся в раздевалку, запыхавшись после матча, взял ингалятор, попытался вдохнуть и его вырвало.
Поездки с Валентином были странными, но они и в подметки не шли путешествиям с Миссурийским Крушителем и Жестоким Бернардом. К тому времени я еще не совсем успел освоиться на Юге, но эти двое быстро ввели меня в курс дел. В машине постоянно орала музыка кантри; всю дорогу они глушили пиво, закусывая чесноком и луком.
— Эй, пацан, ты любишь кантри? — спросил один из них, я кивнул.
— Флэр, ты откуда вообще?
— Из Миннеаполиса.
— Из Миннеаполиса? А как там в Миннеаполисе относятся к нигерам?
— Простите? — я считал, что повидал уже многое, но эти двое меня шокировали.
— Короче, я про что, здесь у нас мы вешаем гребаных нигеров на деревьях.
Они были еще большими отморозками, когда с ними был их менеджер Гомер О’Делл, который всегда носил с собой два пистолета. Однажды после шоу в Ричмонде, штат Виргиния, группа фанатов напала на Профессора Бориса Маленко (чей сын Дин Маленко позднее был членом Четырех Всадников) и «Большого О» Боба Ортона старшего, деда нынешней звезды WWE Ренди Ортона. Один из нападавших пырнул Маленко ножом, разрезав его от шеи до живота, а другой ударил Ортона по голове бейсбольной битой. О’Делл ворвался в толпу, паля в воздух из своих пистолетов и нападавшие разбежались. Если бы не он, Ортон и Маленко были бы убиты. В машине Бернард и Крушитель разогревались, разговаривая о «черножопых», «черномазых» и «обезъянах», и о том, что бы они хотели сделать с ними. Однажды мы проезжали по мосту, на котором рыбачила компания черных ребят. Бернард и Крушитель остановились, вылезли из машины и сбросили одного из них в воду. Тот парень не пострадал, но после этого случая я стал скучать по оперной музыке Валентайна.
Моя первая шарлоттская зарплата составила тысячу долларов — тогда для меня целое состояние. Я обратился к Джимми с просьбой одолжить мне еще немного денег, чтобы я смог перевезти свою жену и дочь из Миннеаполиса в Шарлотт. Джимми дал мне три тысячи и позднее подкинул еще денег когда оказалось, что этой суммы не хватает. После того, как переезд был окончен, я взял оставшиеся деньги и купил свою первый «кадиллак», правда подержаный. Таким образом я вел свои финансовые дела следующие пятнадцать лет: заработав три тысячи, я тратил четыре; заработав пять, я тратил десять. Люди считали, что Рик Флэр швыряется направо и налево, и это была правда. Просто в реальной жизни в моем бумажнике не всегда оставалось столько же. В Шарлотт я изменил написание моего имени с Rick на более броское Ric. Во время интервью я сообщал зрителям что «Элки Соммерс любит играть с моими волосами, мое тело похоже на скульптуру работы Микеланджело, а Ракель Уелш отдала бы правую руку чтобы намазать меня кремом от загара». Джордж Скотт решил сделать меня напарником Рипа Хока, стареющего рестлера, который хорошо одевался и умел работать с микрофоном. Он и «Ширококостный» Швед Хенсон были напарниками, но теперь враждовали. Протеже шведа был молодой афроамериканец Тигр Конвей младший. Я должен был противопоставить свою заносчивость популярности Тигра. «Ты смотришь на Мистера Харизму Рика Флера, — заявил я во время телевизионным шоу перед боем с Конвеем. – Я отправлю тебя плакаться к своей мамочке избитого и окровавленного». Джордж полагал, что Рип сможет помочь мне, делясь опытом, а сам благодаря мне останется «при делах» и зрители не потеряют к нему интерес. Рип был интеллигентным человеком, мог многим помочь такому новичку как я, но в плане гулянок и рядом не стоял с Ваху или Реем Стивенсом. 4го июля 1974го года я выиграл свой первый титул, титул Средней Атлантики в парных боях. Рип и я победили Пола Джонса и Боба Браггерса, того самого, с кем я тренировался у Грега Ганье. До того момента, когда фанаты начнут называть меня «Дитя природы» оставалось еще два года, но этот персонаж уже начинал обретать форму. Однажды по дороге на запись промо я услышал по радио песню Джерри Ли Льюиса «Большие огненные шары» и обратил внимание на его выкрик «Ууу!» в середине песни. Через некоторое время я решил ввести это «Уууу!» в свои промо. «Куда бы я ни пошел, люди кричат «Уууу! Вон идет большой босс», объявлял я, не зная, что через пятнадцать лет Рей Трейлор использует это имя в WWF.
Из-за своего миннесотского происхождения я много матчей проводил в команде с «Командой Миннесотских Разрушителей», Джином и Оле Андерсонами. Они не были родственниками — настоящее имя Оле было Алан Роговски — но они оба действительно были из Миннесоты, и по сюжету я был заявлен как их двоюродный брат. Оле был капитаном команды. Он был хорошим рестлером — умел бороться и хорошо влпадел микрофоном. Затем к команде присоединился Арн. Он был лучше Оле и в плане борьбы, и в плане работы с микрофоном. Когда от Андерсонов требовалось выставить кого-то в хорошем свете, они делали это лучше, чем кто бы то ни было. Во время некоторых туров они каждый вечер отрабатывали часовые матчи, каждую минуту держа зрителей в напряжении. Они изолировали одного из противников в своем углу ринга, быстро и часто передавая друг другу право боя и «работая» над ним, не давая вернуться на свою сторону ринга. Уставший рестлер все же ускользал от них, делал несколько шагов и зрители вскакивали, ожидая, что сейчас он передаст право боя своему напарнику, но тут Андерсоны хватали его и утаскивали обратно. Они играли на эмоциях зала, что теперь встречается очень редко. Примерно в это же время я впервые получил «красный знак доблести», то есть надрезал себе лоб лезвием во время матча, чтобы сымитировать кровотечение от удара. Когда, прибыв в зал, вы проходились по списку матчей, «птичка» возле вашего имени означала, что сегодня ваша очередь пустить кровь. Иногда я, как и Дасти, резал себя даже тогда, когда не был обязан, но думал, что кровь придаст матчу больше напряжения. Например, я всегда пускал кровь, когда меня били стулом. в те дни стулья не использовали так широко, как сейчас, поэтому такой удар имел большое значение. Но несмотря на частые порезы, мой лоб не был так искалечен, как у Дасти или Карлоса Колона. После многих лет пускания крови я отделался всего лишь двумя шрамами.
На территории AWA были города с враждебно настроеными зрителями. Например, такие постоянно набивались в чикагский Амфитеатр. Фаны в Милуоки не давали спуску хилам, но там по крайней мере была охрана. В большинстве каролинских залов полицейских не было вообще. И южные фаны отличались от ходивших шоу Верна в Миннеаполисе выходцев из Скандинавии. В нас бросали перочинные ножи и монетки из самодельных пращей и рогаток. Во время одного боя в Эшвиле какой-то парень с мешком подбежал к рингу и бросил внутрь живую гремучую змею. Если мы выступали полную неделю, то в последние четыре дня должны были быть готовы к тому, что зрители будут пытаться залезть на ринг. Некоторые рестлеры даже поощряли это, вызывая любого из зала побороться, и потом травмировали тех, кто принимал вызов. Во время одного такого назапланированного боя в Коламбусе, штат Джорджия, на вызов Мистера Рестлинг Тима Вудса ответил фанат весом под сто пятьдесят кило. Он изловчился и стянул с Вудса маску. Тот отобрал маску, повалил его, оседлал и попытался захватить его в болевой. Фанат в ответ откусил Вудсу кусок пальца. Больше в Коламбусе открытых вызовов никто не рисковал устраивать. В Бостоне во время шоу WWWF какой-то фан напал на Джека Маллигана с ножом прямо во время его боя с Педро Моралесом и рассек ему ногу до кости. После боев рану зашили, но в результате Маллиган получил инфекцию, которая угрожала распространиться по всему организму и стать причиной пневмонии и болезней сердца, если ее не лечить. Посреди ночи он постучал в дверь Сумашедшего Люка Грэма, обливаясь потом. Люк взглянул на ногу Черного Джека, увидел, что она покраснела и распухла, и погнал с ним обратно в больницу. Врачам пришлось разрезать швы, открыть рану и дезинфицировать ее.
Идея назвать меня «Дитя природы» принадлежала Джорджу Скотту. Первым «Дитя» был Бадди Роджерс, бывший чемпион NWA в тяжёлом весе, позднее ставший первым обладателем титула чемпиона WWWF в тяжёлом весе. У Роджерса были светлые волосы, мягкая походка и элегантный, утонченный стиль. Он всегда был одет с иголочки и выглядел на миллион долларов. Джордж Скотт знал его, был его другом и поклонником, он считал, что и я смогу отыграть персонажа, похожий на персонаж Бадди. Роджерс иногда пританцовывал на ринге, и я стал подражать ему. То есть я не просто содрал его пританцовывающую походку — никто не мог делать это точно так же, как он, также как никто не может копировать походку Винса Макмэна. Свою фирменную Походку Флэра я изобрел сам. Как и Роджерс, я использовал захват-четверку в качестве финишера. Услышав, что Бадди курил сигары, я прошел через свой «сигарный период», который закончился тем, что я прожег дыры во всех своих костюмах. 8го февраля 1975го года я выиграл мой первый одиночный титул — телевизионное чемпионство Средней Атлантики, победив Пола Джонса. После этого я начал утверждать, что нахожусь на Земле с одной целью — стать чемпионом Мира. Перед тем, как в территорию приехал чемпион мира по версии NWA Джек Бриско, я дал интервью, в котором рассказывал о своем визите к гадалке. «Она посмотрела на мою ладонь и сказала: «Ты победишь Пола Джонса, ты победишь Ваху МакДениэла, ты победишь Джека Бриско — Вуууу! — и ты станешь чемпионом мира». Она сказала, что есть только одно Дитя природы, и это я! Я был величайший рестлером в мире. Я никогда не планировал свои интервью до прибытия в студию. В них я заявлял, что я более знаменит, чем Элвис Пресли, что было страшным оскорблением для южан, и что люди «улетают» от одного упоминания моего имени.
Ковбой Ланг был рестлером-лилипутом. Обычно он ходил по раздевалке в одной лишь ковбойской шляпе и сапогах, с инструментом, болтавшимся ниже колен. Он был хорошим парнем и любил отрываться на вечеринках после шоу. И каждый раз он рассчитывал, что я найду ему девушку на вечер. «Знаешь, Ковбой», пытался объяснить ему я,» Найти кого-то, кто переспит с тобой, очень трудно. Не всем девушкам нравятся лилипуты». Но у меня в Шарлотт была приятельница, которая, если нужно, всегда могла найти ему пару на вечер. Мы звали ее Сержант из-за того, что она служила в национальной гвардии, и она устраивала лучшие вечеринки в городе. Обычно на одной из таких вечеринок я спрашивал одну из девушек: «Эй, что ты думаешь о моем друге Ковбое Ланге? Вон он стоит».
— О, нет, — отвечала она. Я не стану трахаться с лилипутом. Я к нему даже близко не подойду.
— Ладно, говорил я. — Но ты не знаешь, от чего отказываешься.
В конце концов мне удавалось уговорить её познакомиться с Лангом, тот отводил девушку в угол и показывал ей свое хозяйство. Кончалось это тем, что они уходили из бара вдвоем. Вспоминая те деньки, я не могу понять как Лесли продержалась так долго в роли моей жены. Я не был хорошим мужем. Мы жили хорошо, но я был очень ветреным, я не мог долго оставаться дома. Не потому, что мне было плохо с Лесли, я просто не мог упустить очередную вечеринку. Кроме того, в то время даже самый преданный семье человек нашей профессии не мог быть хорошим семьянином. По праздникам на Юге, рестлинг обязательно входил в программу развлечений. Мы выступали дважды на Рождество, дважды на День благодарения и дважды на Пасху. Приходилось работать, даже если вы были травмированы или ваша жена или ребенок были больны. Неявка грозила невыплатой зарплаты, или еще хуже, увольнением.
