[После WrestleMania X-Seven]… Рок взял отпуск, связанный со съемками в «Царе Скорпионов», в то время как Остин выиграл мировое чемпионство WWE на Wrestlemania 17, совершив хилл-терн и образовав союз с Игроком, получивший название «Two-Man Power Trip». Ростер, на тот момент, страдал от нехватки топ-бейбифейсов, которые смогли бы противостоять этому союзу, и было решено, что Джерико и Бенуа заполнят необходимую нишу.
Когда я прибыл на арену в Оклахома Сити, на съемки Raw, меня встретил новый сценарист по имени Пит. Его отличительной чертой был передний обломившийся зуб, и такого же состояния ирландский акцент.
— Доброго утречка те! (хотя уже был день). Сегодня для тебя запланирован титульный матч с Игроком за Интерконтинентальный пояс. И угадай что? Ты утрешь ему нос!
Джерико снова путает. Этот матч и правда состоялся на неделе после WrestleMania, но дело было на записях Smackdown — прим.ред.
Его слова застали меня врасплох. Я еще никогда не побеждал Игрока (тот матч в The State College не в счет) и поэтому был приятно удивлен решением руководства, дать мне эту победу.
— Правда? Я наконец-то побью его?
— Нет, я шучу! Ты не побьешь его! По правде говоря, сегодня ты проиграешь ему титул.
Пит засмеялся.
Я не понял юмора и брызнул ему в лицо слезоточивым газом.
Затем я вернулся из мира грез в мир реальный и добавил строчку «Сломать все остальные ирландские зубы Пита монтировкой» в список своих заветных желаний.
Я проиграл Игроку, а это означало, что теперь оба главных индивидуальных титула принадлежали Two-Man Power Trip. Спустя несколько недель, на Backlash, Остин и Игрок победили Каина и Гробовщика и завоевали еще и командные титулы, тем самым установив монополию внутри компании. На следующем PPV, Judgment Day, мы с Крисом выиграли матч за претенденство и получили шанс встретиться с Хантером и Остином на следующий же вечер, на Raw, в Сан-Хосе. План был такой: мы побеждаем Two-Man Power Trip и выигрываем у них командные титулы, а затем каждый из нас получает свой персональный фьюд на лето – Игрок против Бенуа за ИК титул и Джерико против Остина за Мировое Чемпионство.
В Сан-Хосе мы четверо вместе с Патом Паттерсоном, потратили несколько часов на подготовку боя. Мы все хотели, чтобы он получился быстрым по темпу и предельно драматичным по содержанию, дабы как следует поиграть на эмоциях публики и, в конце концов, подарить им в качестве победителей двух Крисов.
Бывает, случается так, что матч, который ты так хорошо распланировал, вдруг идет не так, как ты того ожидал, а порой случается и так, что он превосходит даже твои ожидания и это просто сказка. Джерико/Бенуа против Остин/Игрок получился именно таким матчем. Его по праву называют одним из лучших за всю историю Raw.
Во-первых, публика в тот вечер была потрясающая. Они ждали тех, кому, наконец, удастся победить Two-Man Power Trip и, в их глазах, мы с Бенуа подходили на роль народных спасителей.
По мере развития событий на ринге, толпа становилась все громче и ненасытнее.
TMPT делали все, что хотели с Бенуа, пока, наконец, Хантер не провел ему Pedigree за спиной у рефери. Я сравнял счет, проведя Игроку дропкик с угла ринга, что в итоге позволило Бенуа совершить драматичный таг. Я ворвался на ринг и показал им, кто здесь главный, заперев Остина в Стены Иерихона. Хантер оказался у меня за спиной и намеревался прервать силовой, атаковав меня сзади. Вот тут-то и случилось ужасное…
Он порвал четырехглавую мышцу на левой ноге.
Люди часто спрашивают меня, что мы делаем, когда кто-нибудь из нас травмируется прямо во время боя, и я отвечу, что, по большому счету, — ничего. Первая мысль, что приходит нам в голову – во что бы то ни стало закончить бой, а с последствиями разбираться уже после. Хантер, выкинув меня с ринга, занялся комментаторским столом, на котором он должен был попытаться провести мне Pedigree, как и было запланировано. Я заметил, что Игрок начал хромать и, когда он водрузил меня на стол, я спросил его, все ли с ним в порядке.
— Нет, я повредил ногу.
Когда один из парней говорит другому, что получил повреждение, последний должен знать наверняка, что так оно и есть, потому что иначе боль так или иначе проходит, и рестлер продолжает бой. Но это был не тот случай.
Я должен был среверсировать попытку его Pedigree и перевести ее в «Стены», что непременно бы навредило его травмированной ноге.
— Что будем делать? — спросил я, находясь в полной готовности импровизировать, если это потребуется.
— Запирай меня в «Стены». – ответил он, тем самым навеки заслужив мое уважение. Он чувствовал ужасную боль и прекрасно понимал, что мой финишер сделает боль еще ужаснее, и, тем не менее, он хотел закончить матч так, как было запланировано.
Это, дорогие читатели, пример настоящего мужества.
В то время как я аккуратно перевернул Игрока и запер его в самые «свободные» Стены Иерихона, какие было возможно, Остин, на ринге, провел Бенуа свой «Станнер». Я аккуратно освободил от захвата ноги Хантера, подбежал к рингу и оттащил за ногу рефери, не позволив тому досчитать до трех.
Затем, Остин и я бились до тех пор, пока мне, в конечном итоге, не удалось провести ему Lionsault. Я начал удерживать Остина и в этот момент на ринг, в стиле Джейсона Вурхеса (как ему удалось это сделать – я понятия не имею), забрался Игрок и приготовился кувалдой размазать мои мозги. В последний момент я увернулся и его удар пришелся Остину в живот. Бенуа атаковал Хантера, заставив того совершить еще один болезненный бамп, а я удержал Остина. Парни из Калгари стали новыми командными чемпионами!
Фанаты повыскакивали со своих мест и принялись кричать, что было сил. Они радовались так, как сейчас себе, и представить трудно. В тот вечер, в то самое мгновение, уверен, они все осознали, что стали очевидцами чего-то поистине легендарного.
Несмотря на то, что тот матч был одним из лучших в моей карьере, его послевкусие оставляло желать лучшего. Обычно, после того, как тебе с твоим коллегой/коллегами удалось показать действительно классный матч, вы, за кулисами, принимаетесь поздравлять друг друга с отлично-проделанной работой, еще раз вспоминаете все детали боя и всячески наслаждаетесь своим заслуженным триумфом.
Травма Игрока означала, что ждать всего выше описанного, в этот раз, смысла нет.
Настроение окончательно испортилось, стоило нам узнать, что Хантеру придется пропустить от шести до восьми месяцев. Все пребывали в ужасном настроении: нам так и не удалось отметить наш успех. Как результат, у меня навсегда останутся противоречивые воспоминания в память об этом бое.
Травма, полученная Игроком, выключила его из сюжета; Остин остался один. Винс решил, что будет здорово, если Остин вдруг объединиться со своим заклятым врагом Мистером МакМеном. И он оказался прав. Это сработало на руку и мне, особенно, когда мы вернулись в Калгари для Raw.
Я открыл шоу своим промо, в котором прошелся по Винсу, его давно вышедшей из моды прическе, безвкусным костюмам, и в довершении ко всему спародировал его «памятное» исполнение «Stand Back», прямиком из 80-х (Slammy Awards 1987! – прим.ред.), во время которого он двигался и пел хуже Уильяма Ханга и Мастера Пи вместе взятых. Публика смеялась вместе со мной и бурно реагировала на каждое мое слово, как вдруг, флэшбеком к моему дебютному вечеру на MSG, выключился мой микрофон.
Однако, то был уже повзрослевший и поумневший Джерико — тот, что убил «Проклятье Джерико» и съел его сырым (в ориг. – eaten it Raw — прим.пер.) (на вкус как цыпленок) и вместо того, чтобы стоять там в неловком оцепенении, я швырнул микрофон в толпу. Я упрекнул Винса в том, что он, имея статус богача, тем не менее, не способен предоставить мне работающий микрофон. Несмотря на то, что толпе понравились мои бунтарские действия, Винсу они не понравились и он, позже, спросил меня, зачем я швырнул микрофон в толпу.
— Ну, я видел, как Остин сделал с микрофоном то же самое, когда тот вырубился.
— Стив Остин может кидать сломанные микрофоны в толпу. Крис Джерико должен, в таком случае, положить свой, вышедший из строя, микрофон на ринг и подождать, пока ему не принесут еще один.
Стю Харт находился в тот вечер возле ринга вместе с другими членами его большущей семьи. После того, как шоу вышло из эфира (Бенуа запер Остина в свой фирменный Crippler Crossface, а я – Винса в Walls of Jericho), мы обратились к обожаемым зрителям. Я взял в руки микрофон и признался в том, что, если бы не годы тренировок, проведенных в Калгари, я бы не достиг того, чего достиг на тот момент (тот матч был для меня первым, что я провел на арене Saddledome). Затем мы с Крисом вспомнили Оуэна Харта и почтили Стю собственной персоной, попутно признавшись в том, что эти два глубокоуважаемых человека сделали для нас все возможное для того, чтобы мы попали в этот бизнес. Стю смотрел прямо перед собой, будто не замечая, как 15 000 канадцев скандировали его имя. Однако, затем он неторопливо поднялся и помахал залу рукой, давая понять, что он в курсе того, что происходит. Это одна из самых громких реакций, что я когда-либо удостаивался, и было особенно приятно отдать должное чете Хартов в том самом городе, где когда-то все для меня началось.
Когда спустя несколько лет Стю не стало, высшие чины Калгари купили знаменитый дом Хартов и решили его снести. У нас состоялось шоу в Калгари, сразу после его смерти, и Бенуа отправился к памятному ему и многим другим дому отдать дань уважения мастеру. Он и мне предложил совершить свой последний визит в Подземелье, что тот дом прячет от чужих глаз. С собой я имел только десятифунтовый блин от штанги (Брет передал его Крису, а Крис – мне), на котором была надпись ХАРТ. Эту надпись Стю сделал своими руками. Я постучал во входную дверь. Ответа не последовало; дверь, как обычно, оказалось незапертой.
— Есть кто-нибудь дома?
И снова ничего в ответ; я зашел внутрь.
Дом Хартов, огромным и старый, выглядел пугающе, потому как был абсолютно пуст. Он напомнил мне дом из «Техасской резни бензопилой». Минув кухню, я проследовал к подвалу, где уже морально был готов встретить смерть от рук ужасного Кожаного Лица.
Я спустился вниз по скрипучим ступенькам и, перед моими глазами возникла средневековая камеры пыток – то самое Подземелье. Выглядело оно точно так же как и десять лет назад, когда я последний раз был там. Все тот же выцветший ринг, восемь дюймов от земли, стоящий в углу крохотного подвала. Но то был не обычный ринг. Это был ринг, насквозь пропитанный болью и криками его учеников, подвергавшихся когда-то мукам и пыткам между потертых канатов. В тишине мне казалось, будто я все еще слышу их кричащие о боли голоса.
Я насторожился и огляделся, на случай если Кожаное Лицо задумал напасть. Минуло вот уже двадцать лет с тех самых пор, как Мистер Хито (Катсуи Адаши, известный японский рестлер и тренер в Подземелье Стю Харта – прим.перев.) заставлял меня делать около пятисот бампов на спину подряд в этом самом ринге, а казалось, будто это было только вчера. Я застыл на последних ступеньках лестницы и позволил запахам подвала на секунду унести меня в пучину воспоминаний, как вдруг… БУМ!
Я тут же открыл глаза; на самых верхних ступеньках лестницы стоял Кожаное Лицо.
Аааа! Как он меня нашел? Что он сделал с остальными членами семейства Хартов? Планировал ли он содрать с меня кожу живьем и носить мое лицо, словно старую маску Львиного Сердца (гиммик Джерико во время его выступлений в Мексике — прим.ред.)?
Я стоял неподвижно, в то время как Кожаное Лицо начал медленно спускаться вниз, по направлению ко мне: с голым торсом, в грязных, выцветших брюках, резинка которых всеми силами пыталась сдержать огромный живот, висящий прямо над ними. Ужасная картина стала еще ужаснее, когда в его руках я увидел человечью голову. Я стоял там и чувствовал себя Икабодом Крейном (персонаж Джонни Деппа в х/ф «Сонная Лощина» — прим.перев.): в тот же самый момент мой палач занес свою могучую руку и кинул в меня обрубленной головой. Я встретил ее, крепко сжав тот самый десятифунтовый блин, однако, присмотревшись, я увидел, что то была вовсе не чья-то голова, а смятая в небольшой ком грязная простыня, с очевидными следами чьего-то мочеиспускания. Я еще раз взглянул наверх, и Кожаное Лицо вдруг оказалось вовсе не Кожаным Лицом, а всего лишь старшим сыном Стю Смитом.
— Гребаные кошки опять уделали мою простыню.
Сказав это, он скрылся в тени.
Какое-то время я так и простоял там: сердце билось как бас-бочка Дейва Ломбардо. Затем я, наконец, пришел в себя и тут же дал деру, что было мочи (минуя две ступеньки за раз) из того дома и более не планировал возвращаться.
