20 июня, в день King of the Ring, в Балтиморе в раздевалке только и говорили о том, что Хоган подписал контракт с WCW. Компания Тернера начала записывать свои шоу в парке развлечений Universal Studios в Орландо. Они собирали странную аудиторию. Рестлинг-шоу рассматривалось, как бесплатное развлечение для отдыхающих, которых сгоняли в зал и которым подсказывали, аплодировать или освистывать рестлеров, потому что они понятия не имели о проходящих сюжетах. Но Хоган уже внес свою лепту в рост рейтингов WCW, а перед WWF стоял вопрос финансовой нестабильности. Компания разобралась с несколькими судебными исками, а теперь еще и была потрясена двумя провальными вложениями: WBF и линии продуктов для бодибилдеров под названием ICOPRO. Я думал, что, если бы Винс смог найти свежих парней для работы со мной, я мог бы принести больше пользы. У меня был матч с Дизелем, в углу которого был Шон, поэтому со мной вышел Джим, что напомнило мне о старых добрых временах. Я сохранил пояс мирового чемпиона при помощи Наковальни, которого достали постоянные вмешательства Шона.
Несколько минут спустя Наковальня ударил Рамона в стойку и помог Оуэну выиграть турнир Король ринга, только тогда зрители поняли, что Наковальня помог мне сохранить пояс, только чтобы Оуэн получил еще один шанс выиграть его у меня.
Вот так легко и просто Наковальня стал хилом и приятелем Оуэна. Оуэн выглядел самым счастливым человеком на свете, когда на его голову надевали фиолетовую корону. Я надеялся, ради самого Джима, не говоря уже об Элли и детях, что его проблемы с болеутоляющими и выпивкой преодолены, как он сам всех уверял.
Я отработал 23 дня без перерыва и никогда не чувствовал себя настолько выжатым. И дело было не только во мне – все были измождены. Последние три дня были днями ТВ-записей в маленьких городках, отстоявших друг от друга на сотни километров: сначала Бушкилл и Вифлеем в Пенсильвании, а потом Оушен-Сити в Мэриленде. Я должен был прибывать на арену в 11 утра, чтобы участвовать в промо, интервью и фото-сессиях, а потом я должен был еще работать дважды за вечер. Обычно я освобождался уже за полночь, когда в душевых уже не было горячей воды. В ночь перед шоу в Бушкилле я почти не спал и проехал за рулем почти 300 км, а потом пролетел на самолете из Торонто в Ньюарк. В аэропорту меня встречала Марси Энгельштейн, блондинка, похожая на Бетт Мидлер, она была младше меня на два года. Мы познакомились еще в 80-х, когда я хромал после матча, растянув лодыжку, а она предложила мне помощь. Мы быстро стали близкими друзьями, и с тех пор она часто меня выручала. Во время нашей первой встречи она ничего не знала о рестлинге и обо мне, но быстро втянулась, пораженная странностью мира рестлинга. Она подвозила меня бесконечное число раз, что было для меня желанной передышкой. Марси развила привычку аккуратно анализировать мою карьеру, как не удавалось никому другому. Я бесконечно доверял ее суждениям, поэтому, если я не путешествовал с ней, я звонил ей после матчей, чтобы узнать ее мнение. Она избегала внимания Винса годами, возглавляя группу отчаянных фанатов, которые поднимали людей на поддержку меня во всех уголках и весях мира, они создали широкую международную сеть контактов и связей задолго до наступления эпохи интернета. Марси выручала меня много раз в разных ситуациях, но конкретно в том туре, я считаю, она спасла мне жизнь.
Суд Винса должен был состояться через несколько дней, поэтому мы были удивлены, когда он появился на записях в Бушкилле, учитывая и то, что недавно ему сделали операцию на шее, и он ходил в специальном корсете. У меня должен был состояться матч с Шоном Уолтманом, который заметно нервничал. Это был важный матч для него, но я знал еще одного человека, для которого этот матч много значил – 10-летнего Джейсона, бледного и истощенного мальчишку, который держал плюшевого медвежонка с логотипом Хитмана под мышкой. Даже рак не смог победить его улыбку, когда я положил пояс на его худенькое плечо. Когда я заверил малыша, что посвящаю матч ему, он радостно принялся наставлять меня, чтобы я победил Кида, но не сильно покалечил его. Мы сфотографировались вместе, и я подписал его очки. Мне сказали, что Джейсон вряд ли доживет до следующей недели. Когда я попрощался с ним, он крепко обнял меня. Чуть позже я показал его фотографию Киду, чтобы вдохновить его на хороший матч.
Вдохновленные зрители из маленького городка понимали, что шансы Кида на победу минимальны. Я потряс его несколькими мощными ударами, и он потрясающе их проселлил. Уже через несколько минут зачарованные зрители вовсю его поддерживали, пока Кид не залез на стойку ринга, пытаясь провести дроп-кик. Я поймал его за ноги в воздухе и перевел в шарпшутер. Он мгновенно сдался, и я склонился над ним, помогая подняться, а зрители аплодировали нам обоим. Это было настоящим искусством рестлинга: зрители все понимали без подсказок о том, когда аплодировать, а когда освистывать. После матча Винс улыбнулся и поблагодарил меня за мою самоотдачу, Джим был удивлен, услышав эти слова. Джим только начинал понимать, что я был не просто одним из лучших, я был самым первым парнем в компании.
Я удивился, когда Пэт рассказал мне, что моим следующим сюжетом будет противостояние с Бобом Бэклундом, который выиграл свое первое мировое чемпионство WWWF в 1978 году. Новая маркетинговая политика подавала WWF как компанию нового поколения, в то время как в WCW собирались одни пенсионеры. В Оушен-Сити я чисто победил Бэклунда в классическом матче старого стиля. Но когда я собирался пожать ему руку, обычно добродушный Боб взбесился и отвесил мне пощечину. Потом он поймал меня в свой коронный захват «Cross-face chicken wing», реальный болевой прием, который причиняет немало боли. Через несколько долгих минут агенты и рефери оттащили Боба от меня. Пока я лежал, скрючившись, на ринге, Бэклунд в недоумении смотрел на свои руки, словно сам не понимая, как он мог решиться на это – он сыграл свою роль идеально.
У меня еще был матч с Оуэном в самом конце вечера. Поэтому я без особой радости ожидал пятичасовую поездку в темноте до Ньюарка, где я мог бы попасть на рейс домой. Когда Джои Морелла проверял мою амуницию и давал мне инструкции перед боем, он вдруг сказал мне: «Не знаю, как ты это делаешь. Ты лучший исполнитель из всех, что я видел, брат, я абсолютно серьезен!» После матча, когда он выходил из здания с Харви Уиплмэном, я попросил его ехать осторожно. Я был так измотан, что едва держал глаза открытыми, поэтому Марси села за руль и довезла меня до аэропорта.
Я проспал весь перелет домой. Когда я зашел в дом, звонил телефон. Это была Марси, которая с трудом находила слова, чтобы рассказать мне, что на той же самой дороге Джоуи заснул за рулем и вылетел в кювет. Он умер на месте, а Харви Уипплмэн был серьезно травмирован (он смог восстановиться). Люди так или иначе обвиняли Винса в смертях рестлеров многие годы, но я считаю, что Джоуи стал жертвой того самого «Убийственного календаря» WWF. На его месте мог оказаться любой из нас.
Джули отправилась со мной в тур по Дальнему Востоку, включавший Филиппины, Гонконг и Сингапур. После длительного ночного перелета 14 июля (в результате которого рестлерам запретили пользоваться услугами авиакомпании Cathay Pacific Airlines) Джули была ошеломлена невероятным приемом, который получили рестлеры, когда мы прошли регистрацию. Она впервые поняла, какую сумасшедшую жизнь я веду.
Дорога на автобусе в гостиницу изобиловала контрастами, которые открыли глаза нам обоим. Садовники, полировавшие газоны во дворах величественных дворцов, быстро сменялись бесчисленными картонными хижинами, в которых семьи жили за гранью нищеты.
В гостинице нам выделили огромный номер, окнами выходивший на океан, из которого также была видна ветхая площадь, над которой висел густой смог, пропитывавший все вокруг в горячем и влажном воздухе.
На следующий день Джули и я отправились на прогулку по пляжу и были поражены несметным количеством попрошаек и наркоманов, многие из которых нюхали клей из полиэтиленовых пакетов, умоляя нас дать им немного мелочи. Темно-зеленые волны приносили хлам и мусор к нашим ногам, а одна отчаявшаяся филиппинская женщина пыталась предложить мне секс с ее 10-летней дочерью. Чтобы скрыться от попрошаек и наркоманов, я заплатил 80 долларов за конную поездку по достопримечательностям, но улицы также были заполнены бродягами и проститутками. Водитель настегивал маленького, истощенного пони, пока я, наконец, не настоял, чтобы мы сошли с коляски. Я подумал, что бедная лошадка может вот-вот упасть замертво – она задыхалась и хрипела, вся в мыле и пене.
По дороге в гостиницу мы перешагивали через использованные шприцы и обходили бомжей, которые кололись, сидели голышом или просто совокуплялись, а детишки с грустными глазами нюхали клей, чтобы забыть все это. Теплый дождь начал поливать все это безобразие, но даже поток библейских масштабов вряд ли бы очистил это место. Вернувшись в гостиницу, я выглянул в окно и увидел большое количество шпилей католических церквей, которые, несмотря на весь беспорядок, поддерживались в чистоте.
В тот вечер мы поехали на автобусе в Манилу, на первое шоу за два дня. Ливень заливал автобус, пробивающийся сквозь суетные улицы. Мы были поражены видами человеческой деградации: то, что мы видели возле гостиницы, не шло с этим ни в какое сравнение. Роскошные машины пролетали мимо нищеты. Куда бы я ни посмотрел, люди задирали платья или спускали штаны, чтобы помочиться или облегчиться прямо посреди улицы. Манила напомнила мне туалет за кулисами в Паукипси после трех дней ТВ-записей. Казалось, что полицейские, сновавшие там и тут, были так же беспомощны, как и все остальные.
Оба шоу были распроданы, и довольные зрители были очарованы каждой секундой шоу. У меня было много поклонников в Филиппинах, судя по их письмам, это были хорошие и добрые люди, не знаю, как они могли не провалиться в этот ад. Я почувствовал благодарность к людям, которые посвящали свои жизни борьбе за окружающую среду и людей, чтобы вся планета не превратилась в сплошной ад.
В Гонконге все было по-другому. Мы остановились в отеле Omni, рядом с Planet Hollywood, где нас угощали бесплатной выпивкой, потому что в эти края нечасто заглядывали знаменитости. Гонконг был страной Ролексов, шелковых костюмов и подделок. Джули и я отправились по магазинам и посетили пагоды, буддийские храмы и рынки, где в воздухе стоял запах свежей рыбы, а утки свисали с крюков, которые, после Манилы, не казались такими уж грязными.
За кулисами агенты сообщили нам, что с Винса сняты все обвинения. Теперь он мог направить все свое внимание на борьбу с Тедом Тернером и WCW. Я не сомневался, что Винс разберется с конкурентом, и собирался помочь ему в этом.
Когда я посмотрел на ростер Винса, я не нашел никого, кто мог бы занять мое место чемпиона, конечно, если только он не прятал какую-то будущую звезду в рукаве. Но даже так, поднятие кого-нибудь до моего уровня заняло бы пару месяцев. Однако я чувствовал, что зиму Винс начнет уже с новым чемпионом. Винсу не хватало свежих лиц, но осталось мало звезд, которых можно было бы подписать или вернуть в компанию. Я заметил, что Крис Бенуа и Стив Остин, которые работали в жесткой, новой федерации Extreme Championship Wrestling, могли бы быть свободны.
ECW базировалась в небольшой арене в Филадельфии и быстро становилась третьим игроком в бизнесе. Их телешоу транслировались лишь в нескольких регионах, но, на мой взгляд, они оказывали отрицательное влияние на индустрию. Они хвалились своим «хардкорным» рестлингом, где поощрялись кровь и причинение противнику настоящей боли. В то время быстро росло число поклонников альтернативной музыки, поэтому ECW подавала себя как альтернативный рестлинг. Появился новый вариант для рестлеров, которые не могли попасть в WWF или WCW.
На ТВ-записях в Цинциннати я узнал то, о чем давно подозревал. Винс действительно подумывал о новом чемпионе и рассматривал идею передать пояс Бобу Бэклунду. Я поспорил, считая, что Винсу не стоит этого делать. Я любил и уважал Боба, но он бы не смог собирать домашние шоу. Эта идея также шла в разрез с острой и веселой кампанией Винса по продвижению нового поколения. Бэклунд был старше Халка Хогана и лишь немногим моложе Рика Флэра.
Но в тот вечер я заснул довольный, потому что мой друг Митч Акерман с Disney Studios нашел для меня роль в телесериале, которая мне подходила. 23 августа я встретился со Стивеном Нортом, продюсером телесериала «Одинокий голубь», основанного на популярной книге и мини-сериале Ларри МакМертри. Они тут же начали придумывать, как вписать меня в сценарий.
29 августа, Чикаго. SummerSlam ’94 был первым шоу, проводившимся в новеньком United Center, и 23000 билетов были распроданы в считанные часы. На шоу была вся семья Хартов, кроме Кита и Элисон, все они были вовлечены в сюжет с Оуэном и мной, заканчивавшийся матчем в клетке, руководство WWF сообщило, что это будет наш последний матч. Мы знали, что матч будет простым, несмотря даже на тот факт, что любая кровь была строжайше запрещена, потому что на Винса набросился новый враг – группа граждан, ратовавших за снижение насилия на ТВ. Винсу пришлось отменить любые, даже самые отдаленные элементы насилия, в противном случае он мог бы потерять свои ТВ-слоты. Кроме того, ни Оуэн, ни я не хотели показывать нашей бедной матери матч, в котором оба ее сына были бы покрыты кровью. Единственным вариантом было сделать как можно больше драматических моментов.
Оуэн вошел в клетку в черной борцовке и тут же бросился на меня. Следующие 30 минут матч раскачивался, как маятник, пока Оуэн не предпринял последнюю попытку выбраться из клетки. Я забрался наверх, поймал его за волосы и втащил обратно. Я провел ему суплекс со стойки ринга; падая назад, я контролировал ситуацию, держа его в безопасном положении. Потом я попытался выбраться из клетки, но Оуэн поймал меня за ногу, втащил в клетку и запер в шарпшутер. Никогда не забуду удовлетворение, которое я испытал, слыша оглушительные овации толпы, которой даже не показали ни капли крови. Медленно я реверсировал шарпшутер, но Оуэн смог добраться до канатов.
Под нами, рядом с Брюсом, сидел Джим, который отлично играл роль этакого школьного задиры, которого усадили за парту. Оуэн и я перелезли через верх клетки. Оуэн аккуратно просунул ногу в решетку, когда я ударил его в последний раз, в итоге он перевернулся, повиснув на одной ноге, а я спрыгнул на пол. Зрители взорвались. В нужное время Джим перепрыгнул через ограду и сбил Дэйви лариатом со спины, в то время как Дэйви пытался перенести Диану через ограду. Они думали, что это умно, но это взбесило нас с Оуэном. Джим и Оуэн обрабатывали меня в клетке, пока Дэйви не поднял всех моих братьев на помощь. Джим и Оуэн быстро ретировались, и, пока мне помогали подняться на ноги, я заметил, Смита, который стоял на верху клетки, играя мускулами. В итоге, тот матч назвали лучшим матчем в клетке в истории, хотя это не так, скорее, это был лучший матч в клетке в истории из тех, что прошли без крови.
Я вернулся домой 3 сентября, на 5-дневный отпуск перед европейским туром. Мне нужно было сделать одну важную вещь. Я часто видел Оуэна в переездах, поэтому почти не навещал его дома, но в этот раз я приехал в его шикарный дом. Нам обоим нравилось кофе, поэтому я купил ему кофемашину и оставил ее на пороге вместе с запиской:
«Я с удовольствием работал с тобой, и я, несомненно, буду скучать по веселью и энергетике, которые ты привносил в каждый наш матч. Я всегда знал, что ты прекрасный, одаренный исполнитель, и я безмерно горжусь тобой. Я счастлив, что смог помочь тебе продемонстрировать твой талант всему миру, чего ты и заслуживаешь. Оуэн, ты настоящий профессионал! Удачи в будущем, звони мне, если тебе нужна помощь, и возвращайся домой в целости и сохранности. С любовью, Брет»
Снова по Европе в автобусе. Дэйви и я работали в команде против Оуэна и Джима по всей Германии и в Соединенном Королевстве. Из того тура я запомнил то, как Шон, Рамон и Нэш обсуждали со мной в Гамбурге идею формирования «клики» — кучки топовых парней, которые бы влияли на развитие бизнеса. Это делал Бадди Роджерс в 50-е, работая только с избранными парнями, которые вместе прибрали к рукам все деньги. Эти парни хотели, чтобы я стал их лидером и высказывался о вещах, которые заботили всю группу. Хотя они были моими друзьями, я не смог согласиться, кроме того, за исключением Нэша, они употребляли столько «пилюль», что я хотел держаться от этого подальше. Я сказал им: «В конечном счете, каждый вынужден пробиваться наверх только своими силами. Если кто-то может выступать лучше меня, каждый вечер в каждом уголке мира, пожалуйста, пусть выходит и делает свое дело!»
27 сентября 1994 года. Паукипси. Я осторожно присел в кабинете Винса, чувствуя, что решение о проигрыше мной пояса уже принято. Бэклунд жестко бросил меня задницей на мат предыдущим вечером в нетранслируемом матче на ТВ-записях в Ютике. Лишь через 2 недели я узнал, что у меня трещина в тазу.
Новый Сумасшедший Боб начал получать хорошую реакцию. Его несуразный хил с рыжими волосами был персонажем, который расстраивался, оттого что зрители его освистывали, ведь он всегда был честным и добрым парнем; он злился на них за то, что они понизили уровень моральных ценностей. В раздевалке же Боб оставался примером класса. Очень часто он погружался в чтение толстенных книг о политике или тренися, обычно он занимал позу для отжимания, упираясь руками в маленькое металлическое колесо с ручками по бокам, а потом скользил вперед-назад, вперед-назад, прямо на полу в раздевалке.
Винс начал рассказывать мне концовку матча на Survivor Series. Оуэн будет в углу Боба, а Дэйви – в моем углу, в матче болевых, где поражение присуждается тому, кто раньше выбросит на ринг полотенце. В какой-то момент Оуэн вырубит Дэйви и убедит мою бедную маму, которая будет сидеть в первом ряду со Стю, бросить мое полотенце на ринг из опасений за мое здоровье, что в итоге будет стоить мне титула. Хотя я проигрывал пояс, мне понравилась эта драма. Мое мнение относительно Боба как чемпиона резко изменилось. Он очень старался, кроме того, как бы я чувствовал себя, если бы какой-нибудь молодой выскочка не захотел бы проигрывать мне, когда я буду старше?
Я посочувствовал Бобу, когда Винс сказал, что он пробудет чемпионом только три дня, а потом уступит пояс Дизелю. К тому времени, травмированный по сюжету, я буду находиться дома, а Дизель займет мое место в матче против Боба в Медисон-сквер-гардене. Дизель был ростом за два метра – может, Винс хотел чемпиона, который физически был бы под стать Хогану. Я предложил ему продержать Боба чемпионом чуть дольше, ведь у Дизеля была уйма времени впереди, чтобы подняться на вершину, но Винс уже принял решение.
Винс продолжил удивлять меня в тот день. Он дошел до того, что сказал, что хочет сделать меня этаким спикером, Бейбом Рутом WWF, роль которого изначально отводилась Хогану. Он сказал, что я не уйду на вторые роли и, что немаловажно, моя зарплата останется прежней; он даже настаивал на прибавке. Он застал меня врасплох, когда подарил мне кожаный черно-розовый жакет с вышитым на нем моим именем. Но чем больше он говорил, тем больше я думал, а не конец ли это, как случилось с Мачо-Мэном и Лексом, которые в последнее время были не у дел. С другой стороны, я все еще был чемпионом.
В конце сентября состоялся матч между Оуэном и мной, которой WWF снова назвали нашим последним матчем, этот должен был стать изюминкой очередного нового телешоу Винса. Но мой сломанный таз трещал при каждом шаге. Я признался Оуэну, что травмирован, я не только не мог принимать бампы, я вообще не был уверен, что смогу работать. Оуэн попросил меня не беспокоиться и заверил, что выполнит всю работу сам. Матч превратился в грациозный танец двух братьев, которые когда-то любили друг друга. В самом начале Оуэн отвесил мне пощечину, я резко отбросил голову, пот разлетелся во все стороны, но при этом он едва коснулся меня. Оглушительный звук был вызван тем, что Оуэн незаметно шлепнул себя по бедру. Мы работали в таком стиле и дальше, пока не оказались в изощренном болевом на ноги, прием выглядел опасным, но мы могли бы лежать и смотреть телевизор в такой позе. Я селлил прием, как сумасшедший, пока Оуэн притворялся, что давит на мое колено изо всех сил. Мы поднимали матч все выше и выше, наполнив его правдоподобными, но совершенно безопасными приемами, а зрители, Винс и все парни в раздевалке заворожено наблюдали за этим действом. Наконец когда показалось, что Оуэн побил меня, он стал забираться на стойку ринга. Но Дэйви зацепил его за ногу, из-за чего Оуэн потерял равновесие и уселся прямо на стойку. Оуэн корчился в фальшивой агонии на матах, а я дополз до него и аккуратно схватил за ногу. «Спасибо, брат», — сказал я. Это был самый безболезненный матч в моей карьере.
В октябре я вернулся в Калгари, получив отпуск, чтобы поработать на съемках «Одинокого голубя». Несмотря на ранние съемки и пронизывающий холод, снимаясь в шоу, я испытывал невероятную радость. Меня подобрали прямо перед рассветом, пока я ехал на съемочную площадку, взошло солнце – самый лучший способ проснуться; вокруг везде были видны следы дикой природы, за нашим фургоном гнался большой, безрогий лось, а вдали, подернутые утренней дымкой, возвышались снежные вершины Скалистых гор. Дни тянулись долго, но я был доволен своими сценами, особенно той, где я дрался в салуне и бросил ковбоя на стол, когда – бам – в меня выстрелили, и фальшивая кровь брызнула из моего плеча. В рестлинге вторых дублей не бывает, подумал я, и стал раскидывать всех в салуне – и боссам это понравилось. Они даже нашли для меня место в последней серии сезона, которую снимали в декабре.
8 ноября, когда я вернулся на ТВ-записи в Бушкилле, штат Пенсильвания, уже быстро разошлась удручающая новость: Рэнди Сэвидж перешел в WCW. Джек Ланза рассказал мне, как пьяный Рэнди позвонил Винсу в 4 утра и поставил перед фактом смены места работы: «Рэнди даже не дал Винсу возможности сделать ответное предложение». Я нашел Винса в его кабинете и понял, что он был заметно потрясен. Я сказал ему: «В своей жизни я работал лишь на двух людей, тебя и моего отца. И я хочу, чтобы ты знал, что бы ни случилось, я буду верен тебе». На глазах Винса навернулись слезы, чуть позже растроганный Ланза подошел ко мне, чтобы поблагодарить за поддержку.
В тот же день я узнал, что в мэйн-ивенте WrestleMania XI будут Шон и Дизель, и я не имел ничего против. Я только подумал, что физически мне будет слишком тяжело поддерживать популярность сюжета с Бобом целых четыре месяца, чтобы провести матч болевых по правилам «Я сдаюсь» на главном шоу года.
Freeman Coliseum в Сан-Антонио всегда был хорошей ареной для меня. Боб и я выступили на Survivor Series ’94 рано, чтобы сместить фокус на ссору Шона и Дизеля, которая начала построение сюжета для их матча на WrestleMania XI.
На 35-ой минуте матча я, наконец, запер Боба в шарпшутер. Оуэн попытался вмешаться в бой, но Дэйви набросился на него и преследовал вокруг всего ринга. Оуэн закатился на ринг под канатами, но Хебнер перехватил Дэйви, что дало возможность Оуэну провести на мне бульдог и спасти Боба. Я поднялся, держась за канаты, и пригрозил Оуэну кулаком, как раз в этот момент Боб поймал меня в свой болевой «Cross-face chicken wing». Дэйви снова бросился в погоню за Оуэном, но, когда он уже был близок к цели, Дэйви споткнулся и упал головой на стальные ступени, притворяясь, что потерял сознание. Оуэн отлично сыграл раскаяние, пытаясь со слезами на глазах оживить Дэйви. В это время я безнадежно пытался выбраться из болевого Боба. Оуэн умолял мою маму выбросить полотенце, после мучительных раздумий мои родители перешагнули через бездыханное тело своего зятя, а Оуэн все умолял их прекратить мои страдания. Стю гневно отказался, но Хэлен, выдав потрясающую, наполненную слезами игру, была не в силах терпеть это дальше и выбросила полотенце. К их разочарованию, Оуэн был так рад, что я проиграл пояс, что он прыгал вокруг ринга и убежал в раздевалку. Я слышал ярость толпы, пока Стю и Хэлен помогали мне вернуться в раздевалку, а Боб надевал на себя пояс чемпиона мира. В итоге, я понял, что удостоился чести передать эстафету такому рестлеру, как Боб.
После матча один рестлер за другим выказывали мне свое уважение. Больше всего меня тронуло, как Эрл Хебнер, смахивая слезы, произнес: «Если хотя кто-нибудь скажет, что ты ненастоящий профессионал, я выбью ему зубы».
Я был низложен. По сюжету, болевой Боба нанес травму моему плечу, и я должен был восстанавливаться дома до начала января, что было самым длительным отпуском за 10 лет.
29 ноября в Калгари состоялась пресс-конференция, на которой анонсировался дебют «Калгари Хитмен». Чуть ранее в том году легенды НХЛ Тео Флери и Джо Сакик предложили мне стать со-основателем молодежной хоккейной команды в Калгари, чьим тренером станет их бывший наставник Грэм Джеймс. Тео подумал, что было бы неплохо назвать команду в честь меня, и я решил, что внимание прессы окупит мои вложения. В тот день показали логотип и цвета команды, которые совпадали с моими сценическими цветами: розовым, черным и белым. На логотипе был изображен треугольник, из которого вырывался похожий на привидение хоккеист в маске голкипера. Наша радость в тот вечер была омрачена парочкой местных спортивных журналистов, которые просто ненавидели рестлинг, считая, что он пропагандирует насилие. Закрыв глаза на все достижения местного жителя, они заявили, что я являюсь ужасным примером для молодежной хоккейной команды. Тогда в НХЛ была забастовка, поэтому я подумал, что, возможно, единственной причиной их недовольства была возможность поговорить о чем-нибудь. История получила громкую огласку, и Дон Черри выступил в мою защиту на шоу «Hockey Night in Canada». Сувенирная продукция команды Хитмен сметалась с прилавков. Как многократно доказывал Винс, небольшие противоречия могут пойти на пользу.
В Рождество я сидел рядом с мамой за длинным обеденным столом в доме Хартов. Она всегда усаживала меня справа от себя и иногда брала меня за руку. Разве я не мог ощущать уверенность в своей жизни в тот момент? Я был горд, что моим прозвищем назвали хоккейную команду, я снимался в телешоу «Одинокий голубь», получал деньги, играя ковбоев и индейцев, и летал по всему миру, все еще выполняя роль героя для миллионов детей. Может, та гадалка из Нового Орлеана была права, и я еще стану больше, чем мог себе представить. Во время мойки посуды мама смотрела на меня с любовью и гордостью.
Отец также улыбался мне с противоположного конца стола. Бывший чемпион Канады по борьбе теперь хромал при ходьбе из-за проблем с коленями. Он был счастлив, что Элли смогла прилететь из Тампы на праздники. С другой стороны, она оставила Джима один на один с его демонами. Стю был рад, пока была рада Элли, но он был разочарован тем, в кого превратился Джим.
Родители выглядели уставшими, наверное, потому что они постоянно переживали за всех нас. Может, они никогда не задумывались, что 12 детей произведут на свет 50, а то и 60 внуков, что даст им постоянный повод для переживания. Короче говоря, они были выжаты, как лимоны.
