ГЛАВА 1

«Ты в порядке, Эдж?» Это был вопрос рефери Брайана Хебнера, склонившегося надо мной, когда я лежал в позе эмбриона, скрутившись от боли в шее после немецкого суплекса Курта Энгла. Я бы очень хотел ответить «да»; вместо этого я прошептал: «Дай мне минуту». Эти слова я произношу всегда, когда мне плохо. На самом деле плохо.

В предверии того матча в Bradley Center в Милуоки, штат Висконсин, я повторял эти слова слишком часто. Видите ли, игра через боль прочно укоренилась в ДНК рестлера. Эта боль, однако, была другой, и она не уходила, на самом деле, она ухудшалась. Чего мы не имеем в спортивных развлечениях, так это роскоши позволить себе взять тайм-аут. Шоу должно продолжаться, и, кроме того, я боролся с Куртом Энглом за чемпионство WWE. Я работал с этой болью в течение месяца. Я продолжал чувствовать её ещё и в следующем месяце. Наконец, я сдался, сделал МРТ и обнаружил, что я делал всё это с двумя межпозвоночными грыжами, говоря проще, сломанной шеей. Я выступал, я летал с туром в Южную Африку и обратно. Я продолжал борьбу, пока не потерял все силы в левой руке, и она быстро сократилась до размеров лапши. Это жутко напомнило мне мистера Бернса (слава Симпсонам) в майке.

Не поймите меня неправильно; это не плаксивая история. За исключением сломанной шеи я бы не стал ничего менять. Это всего лишь взгляд в дурацкий мир, в котором я зарабатываю на жизнь. Это также помогает объяснить, почему у меня было время, чтобы написать эту книгу (между сериями «Шоу 70-х»). (прим. перевод. – Шоу 70-х (англ. That ’70s Show) — американский сериал, рассказывает о жизни нескольких 17-летних подростков, живущих в вымышленном городе Поинт Плейс, штат Висконсин. Действие происходит с 1976 по 1979 годы.)

В моем диване была вмятина точно как у Гомера Симпсона, где где я был вынужден спать, сидя, в течение семи недель. Это также то место, где я создал сей литературный шедевр (ну, возможно шедевром является сам факт, но мысль вы поняли). Так, во время восстановления моих изношенных старых костей в преклонном возрасте тридцати лет у меня появилось время подумать. Это принесло мне прозрение (на самом деле это было прозрение моей бывшей жены, но кто рассчитывал); я мог описать историю своей жизни, от руки а-ля хардкорный автор Мик Фоли, потому что, как и Мик, я тоже не умею работать с компьютером. И все же я был достаточно бесстрашен, потому что решился написать свою собственную книгу, историю моей жизни.

И сразу возникла дилемма, которая огрела меня сильнее, чем удар стулом от Гробовщика. Как мне это сделать? А ещё лучше, с чего же начать? Ну, народ, я все ещё не уверен, знаю ли я, но так как я сижу здесь в 2:30 ночи в нижнем белье (не очень приятная мысль, я знаю), самое начало выглядит, скорее, как хорошая идея.

ГЛАВА 2

Да, это я.

Когда я начал заниматься реслингом, моей установкой было: я должен быть собой. Любят меня, ненавидят меня, я просто буду собой. На протяжении многих лет я не был собой. По крайней мере человеком, которым я являюсь сейчас. Это была длинная, скалистая, ветряная и довольно крутая дорога, чтобы добраться туда, где я нахожусь сегодня (нет, я сейчас не о вмятине в диване). Я испытал хорошее, плохое, трудности, радость и грусть, много крови, пота, слез… ну-да, я знаю, всем надоевшая избитая фраза.

Но довольно об обреченности и угнетённости.

Всё началось в сонном городке именуемом Оранджвилл, провинция Онтарио, в Канаде. Это был хороший город, город рабочих, расположенный в сорока минутах езды на северо-запад от Торонто. В Оранджвилле у вас есть два варианта: работать на фабрике в городе или, если повезет, получить работу в Торонто. Даже в юном возрасте моей целью было не соглашаться с выбором между этими вариантами, а стремится к чему-то лучшему.

Но мы должны вернуться чуть дальше назад, так что предадимся сладостным грезам путешествия во времени и отправимся в то время, когда всеми любимый Эджмастер ещё бил ногой в живот его мамы, словно Ларс Ульрих из Metallica при исполнении «One».

Моя мама, Джуди Коуплэнд, родилась 2 января 1953 года. Она ушла из дома в возрасте семнадцати лет. В конце концов она вышла замуж и забеременела вашим покорным слугой. Прежде чем я родился, этот парень слинял. Не совсем классно. Горько? В юности, может быть, было немного горечи. Это всё ещё то, о чём я не завожу разговор с моей мамой. Почему, спросите вы? Отчасти потому, что на данный момент мне все равно. Также потому, что я чувствую, это может открыть старые раны. Я никогда не встречал этого человека. На самом деле, я даже никогда не видел его фотографию. Почему я должен хотеть встретиться с кем-то подобным? Во всяком случае, он научил меня, чего мне не надо делать, когда я стану отцом. Кроме того, как я собираюсь объяснить, я никогда не чувствовал, что мне чего-то не хватало, когда я рос.

Я родился весом 4,88 кг 30 октября 1973 года в 7:05 в больнице Оранджвилля. Вскоре после этого мы переехали в близлежащий Кембридж, провинция Онтарио, но через пару лет мы вернулись обратно в Оранджвилл.

Моей маме тогда было двадцать три, а мне было три года, и мы вернулись туда, откуда начали, в прославленный Оранджвилл. Было тяжело, но весело, по крайней мере для меня. Моя мама работала на двух работах, секретарём в течение дня и официанткой в ночное время (я всегда даю хорошие чаевые, потому что знаю, каково приходится официанткам). Когда мама отправлялась на работу официантки, я либо шёл к моим бабушке и дедушке, либо приезжал один из моих дядей. Почти вся моя семья жила в Оранджвилле. Это было хорошее время. Я делал вид, что засыпаю на диване у дедушки и бабушки, просто чтобы услышать, как бабушка говорит: «Благослови его маленькое сердце», а затем она целовала меня. Я всё ещё слышу это, как будто это было вчера.

У моих бабушки и дедушки было девять детей, пять мальчиков и четыре девочки. Все мальчишки играли в хоккей и все до одного играли на воротах. Позвольте мне заявить, что для того, чтобы быть вратарём у Вас должно не хватать винтика (говорит человек, не раз прыгавший с пятиметровой лестницы). Родившись в Канаде, вы также родились в хоккее.

На заднем дворе у моих дедушки и бабушки.

Видите ли, это были 1970-е, и в Торонто Maple Leafs играли такие легенды как: Дэррил Ситтлер (с которым я позже играл на ежегодных благотворительных играх), Бьёр Салминг, Лэнни Макдональд и Майк Палмати на воротах. Я забирался на колени к дедуше, и он качал меня, словно я ехал на лошади, пока дяди смотрели хоккей по телевизору. Мама в это время была на работе. Она приходила за мной около двух часов ночи, мы возвращались домой, а затем утром она вставала, и все повторялось. Для меня это было нормально, и я никогда не чувствовал нехватки в любви. Я всегда был окружен любящими родственниками.

Я и мой дядя Гэри

Иногда я оставался дома, и мои дяди Рэнди и Гэри брали на себя обязанности няни. Они всегда были рядом. В некотором смысле они оба были для меня как папа и брат, хотя Гэри был всего на девять лет старше меня. Они также были братьями, которые были ближе всего к моей маме. Для меня они были, конечно, крутыми, уступая только моему новому открытию: самой горячей группе на земле, KISS! Они были больше, чем жизнь, они были символами. Они играли крутую музыку, но кого это волнует, Эйс Фрили был космонавтом, и его гитара стреляла искрами! Джин Симмонс плевал кровью и бросал огненные мечи! Вот это да! Для моего крошечного трёхлетнего ума это было что-то!

Я вырос, слушая музыку с мамой и дядями. Моя мама любила Eagles, Led Zeppelin, America и Beatles. И я всё ещё люблю эти группы. В глазах моих дядей ни одна группа не могла сравниться с Queen, хотя Cheap Trick были близки. Я помню, что был в восторге от обложек альбомов, я изучал их в течение часов, пока слушал музыку. Всегда, когда я слышу музыку той эпохи, она возвращает меня к тем временам.

Однако для меня это были KISS. Моя мама поняла, что в них нет ничего страшного, хотя Гэри не понимал их привлекательности. Наконец, он смягчился и одолжил мой альбом KISS «Dynasty» на одну из своих вечеринок. В тот вечер я обратил его к Армии KISS! Я считаю, что KISS играли даже более важную роль в моем детстве, чем я тогда это понимал. Однажды ночью я до чертиков испугал Рэнди. Просто представьте: темная и бурная ночь. Небо было очень злым, друзья мои, дождь бил в окно, как шаман в свой бубен. Ладно, я преувеличиваю, но вы должны признать, это звучало довольно хорошо. Во всяком случае, этой ночью Рэнди был мне няней, а я крепко спал, лежа на диване (так же крепко как зрители во время матчей Эла Сноу – извини, Эл, я не мог не сказать об этом). Рэнди уютно устроился в кресле, смотря какое-то самое типичное ТВ-шоу эпохи семидесятых. Неожиданно он почувствовал, что в комнате что-то не так. Повернув голову, он обнаружил, что это что-то странное было мной. Я стоял на четвереньках на ручке дивана прямо рядом с его лицом. Разве я забыл упомянуть, что при этом я еще скалился и рычал? Теперь, прежде чем вы начнёте думать, что я — Линда Блэр из «Изгоняющий дьявола», послушайте. В ту ночь мне снилось, что я – Питер Крисс, Человек-Кот, барабанщик KISS! Вот моя версия истории, и я буду настаивать, что дело было именно так! Достаточно сказать, это потрясло Рэнди. В этот момент вошла моя мама и увидела меня, а Рэнди воспользовался этой возможностью, чтобы медленно выползти через входную дверь.

Я был очень подвижным ребенком. Из-под моей детской синей футболки KISS «Destroyer» выглядывало пузико. У меня были длинные, вьющиеся русые волосы (я отказывался от стрижки даже в то время), и моя верная красно-белая пластиковая гитара всегда была твердо зажата в руке. В общем, вы могли бы предположить, что моей первой мечтой было стать рок-звездой. И вы были бы правы. Да, все вокруг хотели владеть клюшкой и играть за Торонто Мэйпл Ливз, но не я. Я хотел владеть гитарой Les Paul. Это не значит, что я не получил мою долю хоккея, поверьте мне, получил. Обычно во время тренировок моих дядь я тоже скучал неподалеку. Нет, я до сих пор не понимаю, почему они все, как один, были вратарями.

Теперь вы знаете, какой костюм был моим любимым на Хэллоуин.

Ещё одной страстью моего раннего детства были супер-герои и комиксы. И эта одержимость моего детства проявилась странным образом. Однажды, когда моя мама была на кухне, я весьма мудро решил сделать сальто назад с журнального столика. Эй, Человек-паук же мог сделать это, то почему я не могу? Этот вопрос получил ответ быстро, поспешно и без отлагательства. Я приземлился прямо на голову, повредив шею (это станет постоянной темой в моей жизни). Когда мама отвезла меня в больницу, врач начал выпытывать у неё, что случилось. Она сказала, что я был в другой комнате, играл в Бэтмена. Сомнения всё ещё проглядывались на их лицах, пока я не сказал, что я играл в Человека-паука, а не в Бэтмена. Я имею в виду, хм… Человек-Паук же круче, чем Бэтмен.

К счастью для моей мамы, мой первый день в детском саду быстро приближался. В тот роковой, первый день моя мама проводила меня до самого крыльца со слезами на глазах. Я думаю, она чувствовала, что бросает меня в бассейн, надеясь, что я не утону. Для меня это не было большим делом, а кроме того, мне хотелось узнать, кому-то ещё нравятся KISS. (Никому не нравились.) Примерно в это же время я вступил в стадию застенчивости, затворничества (которая, кажется, продлилась, пока мне не исполнилось пятнадцать). В кругу моей мамы и остальной семьи я был собой: веселый, носящийся Бам-Бам (одно из моих детских прозвищ). В школе я уходил на задний план. Мои оценки были хорошими, но даже если я знал ответ на вопрос, а учитель посмотрел в моём направлении, я притворялся завязывающим ботинки. Может быть это потому, что я чувствовал себя так безопасно и надежно в кругу моей семьи, что я замыкался, когда их не было рядом. Кто знает, может быть какой-то детский психолог, читая это, может в этом разобраться.

ГЛАВА 3

У моей мамы до сих пор нет водительских прав. Я нахваливал разные автомобили, убеждал, умолял и искал аргументы, но она просто не принимает вождения. Когда я был младше, это означало, что ходить в школу было чертовски далеко. Автобусный маршрут не пролегал мимо нашего дома, поэтому мы натягивали сапоги и боролись с холодной канадской зимой. Эти изнурительные прогулки, однако, были благом, потому что я познакомился с моим первым лучшим другом, Дуэйном Харкнессом. Дуэйн со своей мамой ходили по тому же маршруту, что и мы, и вскоре мы стали неразлучны. Мы, возможно, были не самыми крутыми парнями, но нам хватало. На самом деле мы жили довольно далеко друг от друга, но у нас была точка встречи по дороге к школе принцессы Елизаветы (дом Питонов, хотя название было изменено на Панд, которые, безусловно, должны вселить страх в сердце каждого оппонента). Из-за того, что мы жили так далеко друг от друга, мы с Дуэйном могли слоняться вместе только в школе и по выходным. Будни отпадали. Хотя я и не общительный человек, я смог завести ещё одного лучшего друга, который жил прямо через улицу от меня, Роба Муди. Мы жили на Бродвее. Это может заставить вас думать о ярких огнях и крупных городах, но жаль вас разочаровывать, он не достоин этого легендарного имени. Сейчас, оглядываясь назад, я бы сказал, что наша квартира была… мягко говоря, дерьмовой. Мы были не совсем богаты, но моя мама делала всё, гнула свой горб на двух работах. Это было тяжело, но я был ещё слишком молод, чтобы понять трудности, с которыми сталкивалась моя мама. У нас не было телефона, я спал в обнимку с обогревателем, но ночью изо рта всё равно шел пар. В общем, это не было большой проблемой (хотя в настоящее время мой большой плаксивый зад не смог бы с этим справиться).

Жизнь Роба была очень похожей на другой стороне улицы, поэтому мы сошлись. Мы зависали в переулке за нашими домами, занимаясь чем ни попадя. Уличный хоккей, катание на скейтборде, Солдат Джо и т.д. Это не означает, что нам всегда было весело, ну хоть как-то было. Мы не знали ничего лучшего.

Благодаря Дуэйну и Робу мне удалось пройти через те первые несколько лет в школе. Было приятно, что был кто-то, на кого можно положиться. Время от времени я все еще общаюсь Дуэйном. К сожалению, я потерял связь с Робом. Последнее, что я слышал, что он был где-то в северном Онтарио. Если ты читаешь это: «Привет, Роб».