Я была высокой и очень мускулистой для своего возраста. В детстве я не считала себя самой красивой девочкой — наверное, потому что я не была одной из тех изящных девчонок, которым достается всё внимание. Я научилась с этим справляться, но я всегда это осознавала. Когда другие дети шутили, я старалась держаться в стороне. Я не хотела, чтобы кто-то говорил о моем теле, и знала, что когда придёт моя очередь стать объектом шуток, они прибегнут именно к этому. Типа, «задница как у мужика» или что-то в этом роде.
В средней школе все мои друзья начали получать любовные письма и тому подобные вещи, но у меня этого не было. Помню, я всегда жаловалась своей бабушке, с которой мы были очень близки. Боже мой, я никому не нравлюсь. Мою бабушку звали Бернис Салмон (с англ. Лосось) — как рыбу. Когда я росла, она была моей опорой. Моя мама тоже, но бабушка… Наша связь была другой. Мы были на одной волне. И когда она заставала меня в расстроенных чувствах по поводу мальчиков и отношений, она каждый раз говорила одно и то же: «Тебе это всё не нужно».
Поймите, это была средняя школа, поэтому все так много говорили о том, что они «влюблены». Передавали записки и все такое. И если ты не получаешь ни одной из этих записок, это бывает неприятно. Моя бабушка, однако, говорила: «Посмейся над этим». Она умела сделать так, чтобы всё это казалось таким нелепым. Она говорила мне: «Тебе есть куда идти в жизни, и если эти мальчики не находят тебя привлекательной, то это их вина. Тебе нужны отношения с баскетболом и школой. Вот и всё».
С этого, собственно, и начинается эта история.
Баскетбол был всей моей жизнью. Я занималась им с шести лет. И даже когда было трудно, я не сдавалась благодаря бабушке. Она так сильно поддерживала меня в этом. Она заставила меня поверить, что я могу стать великой, что я могу сделать всё, к чему приложу усилия. Она всегда знала, что в мире для меня есть нечто большее, чем Веро-Бич, Флорида.
Через год я решила перейти в новую школу. Это была школа, где учились все дети из моей летней команды Англо-американского университета, и я не думала об этом иначе, чем «я буду ходить в школу со своими товарищами по команде». Но на самом деле это оказалось большой проблемой. Моя старая школа подала жалобу в администрацию штата, заявив, что были нарушены правила рекрутинга, и моей семье пришлось пройти через это долгое, эмоционально изматывающее испытание. Моей бабушке было за пятьдесят, и она более 10 лет проработала операционным техником в старом хирургическом центре — отличная работа, со льготами. И она уволилась, чтобы работать уборщицей в моей новой школе, что, как мы тогда думали, решит проблему и позволит мне играть там в баскетбол. Но даже после этого мне всё равно не разрешили играть.
После этого всё в моей жизни начало меняться. Я по-прежнему занималась баскетболом: после того, как я пропустила первый год, я перешла в другую школу в качестве старшеклассницы (и мы тогда выиграли соревнования района). В итоге я стала играть и в колледже. Но я уже не была прежним человеком. Вы не видели меня с баскетбольным мячом подмышкой, как раньше. Вы больше не видели меня в баскетбольной одежде каждый день. Честно говоря, весь этот опыт заставил меня меньше любить то, что я делала. Я чувствую, что баскетбол как бы разбил мне сердце. Понимаете, о чём я?
И что ещё хуже, моя бабушка не смогла вернуться на прежнюю работу, поэтому в итоге она просто ушла на пенсию. Это так сильно меня задело — потому что я чувствовала, что она принесла самую большую жертву из всех, а это оказалось напрасным. И тогда я решила, что должна добиться успеха. Потому что каким-то образом, как-то я собиралась загладить свою вину перед ней. Это стало мантрой в моей голове по ночам. Я должна всё исправить. Я должна всё исправить. Я должна всё исправить.
Хотите поехать туда, где можно уединиться от всего, полежать на пляже и не волноваться? Это Веро-Бич, штат Флорида.
Это пристанище для пенсионеров — маленькая, старая, богатая община, которая раньше была базой весенней подготовки у «Доджерс». Когда «Доджерс» были в городе, он процветал, по сути, это был туристический город. Там были клубы для игры в поло, там были поля для гольфа, понимаете? Лол. Многие богатые люди с севера приезжали на зиму в дома отдыха в Веро. Мы называли их «снегирями». У них были дома на пляже, которые стоили 20 миллионов долларов, 30 миллионов долларов, возможно, больше. Прекрасно. Они были генеральными директорами Maybelline, бывшими бейсболистами и известными писателями. Денежные мешки.
Когда «Доджерс» уехали в Аризону, город тоже изменился. Это не город-призрак, но он уже не так привлекателен для туристов, как раньше. Теперь это скорее скрытая жемчужина.
В Веро есть богатые, элита, а есть все остальные. Я из Гиффорда, это бедная часть города. В основном, мы работали на богатых. Все, кто жил в Гиффорде, по большей части работали на тех, кто жил в Веро. Они работали на кого-то с пляжа.
Я помню, как в первом классе у нас был читальный клуб, где с тобой работали взрослые волонтеры. Очень, очень богатые люди. Вы, наверное, знаете таких. Клуб — это их пенсионное занятие. Они почти что усыновляли нас и водили на шикарные мероприятия.
Моим волонтером была пожилая белая женщина. Она взяла меня и ещё одну девушку по имени Шанетт. И я помню, как она и её муж повели нас на спектакль — я никогда в жизни не была на спектакле. Это было так далеко за пределами моего мира. Или как…. так далеко за пределами того, как я понимала мир.
Все были очень нарядными. И я помню, что улыбалась всю дорогу. Это была замечательная пьеса. Тогда я не придала этому значения, потому что была очень молода, но в театре было, наверное, больше тысячи человек (а до моего дома было не больше 10 минут езды!), и мы с Шанетт были единственными чернокожими. Это, наверное, первый раз, когда со мной такое случилось.
После спектакля мы пошли в книжный магазин неподалеку, и они сказали: «Вы можете купить всё, что хотите». Имейте в виду, это был не «Books-A-Million», не большой универмаг или что-то в этом роде. Это был один из премиальных бутиков детских товаров, очень, очень хороший. Там можно было выбрать мягкую игрушку, и стоила она около 50 долларов.
Мы с Шанетт посмотрели друг на друга, и наши глаза округлились. Мы не говорили об этом, но я думаю, что мы думали об одном и том же. Типа, окей, «всё, что мы хотим»…, но сколько это стоит? Мы не знали, как вежливо поступить в такой ситуации. Поэтому сначала мы очень стеснялись. Мы говорили: «Мы просто купим эту книгу. Спасибо».
Но женщина настаивала. Она сказала нам: «Нет — вот тележка. Наслаждайтесь». Как я уже сказала, это был совершенно другой мир. Это был один из тех моментов, которые странные и захватывающие, всё сразу.
После этого мы с Шанетт стали неразлучны. Мы стали вместе ходить на эти спектакли и шоу и просто узнавать совершенно другой образ жизни. Мы просто ни о чём не думали. Мы просто спрашивали: «Тебе весело?». «Мне весело». «Пойдешь в следующий раз?», «Да. Я пойду в следующий раз». «Ты в порядке? Ты чувствуешь себя в безопасности?» И я отвечала ей, что я в безопасности, что я в порядке.
Я жила в одном из тех мест, где после последнего урока всё было так. Бросьте рюкзак. Сделайте домашнее задание, если оно есть. А потом развлекайтесь на улице, пока не зажгутся фонари. Так мы жили. Все в моем районе следили друг за другом. У нас была старушка на крыльце, которая следила, чтобы никто, кому не положено, не пришёл. И у неё в телефоне был номер каждого родителя.
Если мы не были на улице, то только потому, что были дома, смотрели рестлинг. Мы все были фанатами Трипл Эйча, или Стива Остина, или Скалы, или Чайны — больших звезд «Аттитюды». Позже, когда мы снова оказывались на улице, мы пытались исполнить их приёмы. Всё, что мы могли сделать друг с другом, мы делали. Не буду врать, самые безумные вещи я оставляла мальчикам… но удары и суплексы, я делала их. И имейте в виду — мы ничего не селлили!!! Мы дети, так что мы не промахиваемся, лол, мы бьем друг друга по лицу по-настоящему. Однажды мы нашли заброшенный дом и прыгали с крыши, делая приёмы. Это было так безрассудно. У нас на заднем дворе был батут, и все дети приходили на него, там мы исполняли всякие сальто и прочее.
И это всегда было своего рода соревнованием на звание самого сильного. Типа: «Ты можешь сделать два сальто и этот приём?» Окей, я сделаю три. И, конечно, у каждого был свой рестлер, которым он хотел стать. Для меня таким рестлером всегда была Чайна. «Девятое чудо света». Женщина-феномен. Она была моим кумиром.
И для меня это было очень важно — познавать Чайну. Как я уже говорила, в детстве меня всегда дразнили из-за моего мускулистого тела. Так что смотреть, как Чайна выходит на сцену и красуется перед всеми, будучи такой же крутой, как парни, и не пытается скрыть тот факт, что у неё есть такие мышцы — и при этом быть чертовски сексуальной? Для меня это было всем, особенно в том возрасте. Видеть кого-то, кто был одновременно сильным и сексуальным. Это трудно объяснить, но Чайна выглядела так, будто у неё была цель. В ней просто была эта уверенность, которая выделяла её. В голове щелкнуло: «О, выделяться — это ХОРОШО». Это заставило меня полюбить свое тело и осознать важность самооценки.
Женщина, знающая себе цену, — опасная штука.
Я познакомилась с Брэндоном, когда мне было 22 года, в 2015 году. Я начала работать моделью, а мой менеджер был его другом детства. Однажды мы с моим менеджером встретились в Starbucks, а сразу после этого, я полагаю, он встретился с Брэндоном. Я выходила из двери, когда Брэндон входил, как романтическом фильме или что-то в этом роде. И я думаю, он заметил меня и спросил обо мне. Типа, «Кто она??»
Потребовалось четыре месяца, чтобы я сказала: «Ладно, хорошо». Я не очень люблю спортсменов! Лол. Будучи сама спортсменкой, я просто знаю, как это устроено. К тому же, в то время я жила во Франции и работала моделью. Но он пытался, пытался, пытался. И в конце концов я сказал: «Хорошо. Дай ему мой номер. Посмотрим, что из этого выйдет».
Вещь, которая поражает, это то, что в какой-то момент Брэндон проводил весенние тренировки во Флориде. А он старше меня на 11 лет, поэтому мы всегда делаем небольшие подсчеты того, где мы были в разные периоды нашей жизни. Моя школа всегда ходила на весенние тренировочные игры. Поэтому я шучу с ним: «Разве не забавно, если вы играли в „Доджертауне“, а мы ходили смотреть на вас?». Я правда думаю, что скорее всего была на одной из его игр, когда училась в школе! Это довольно круто.
Но отношения развивались прекрасно. Брэндон — чудаковатый, весёлый человек, и я очень похожа на него, так что мы просто сходимся. Он тот человек, который меня успокаивает, можно так сказать. Он — мой мир.
И в течение следующих нескольких лет — с того дня, когда я наконец-то дала ему свой номер телефона — мы начали строить совместную жизнь. У нас был небольшой план, которому мы следовали, и всё такое. И все шло отлично.
Пока я не отменила это, лол.
Все началось с дурацкого разговора между мной и Келси.
Келси — моя подруга, и однажды вечером мы просто сидели и случайно пошутили. Мы читали Instagram — это было осенью 2019 года — и я думаю, что мы просматривали комментарии и тому подобное. Люди комментировали мои фотографии, типа: «Ты выглядишь как рестлер. Ты похожа на супергероя». В то время я получала много таких комментариев.
И пока мы смеялись над этим, Келси спросила меня: «Ты когда-нибудь думала о рестлинге?». Я смотрю на неё и говорю: «Ни за что». На самом деле мы просто подшучивали друг над другом. Пролистывали интернет. Но проходит несколько минут, и она говорит: «На самом деле я серьёзно — ты бы когда-нибудь думала об этом по-настоящему? У меня есть друг, который занимается рестлингом».
Окей. Оказывается, он был не просто рестлером. Он был рестлером из Зала славы WWE.
Другом Келси был Марк Генри.
В тот вечер я заговорила об этом с Брэндоном. Я сказала ему, что Келси, возможно, сможет устроить меня в WWE. Его реакция была такой: «Зачем тебе идти и причинять себе боль?»
Моя мама сказала то же самое, когда я попыталась поговорить с ней об этом. «Ты красивая девушка, Джейд, и ты собираешься причинить себе боль. Зачем тебе это делать? Тебе не нужно этого делать».
Но я думаю, что они не понимали, что это не имеет никакого отношения к тому, как я выгляжу. Всё было гораздо глубже. Типа…. тренер сказал мне, что я не буду «никем иным, как домохозяйкой». Я видела, как мои мечты как спортсменки исчезали прямо у меня на глазах, в таком раннем возрасте. И, возможно, я стала лучше от этого — у меня появились новые мечты, я получила степень магистра, завела семью, нашла работу, которая мне нравилась. Но те старые раны все ещё были со мной. И те старые мечты так и не умерли. В глубине души я чувствовала, что так и не смогла показать миру, на что я способна.
Брэндон — самый понимающий партнер, которого я могла бы желать, но даже когда я объяснила ему это, он все равно не совсем понял. Он такой: «У тебя здесь есть всё, что ты хочешь. Разве тебе не комфортно? Разве в твоей жизни чего-то не хватает?»
И я просто сказала ему: «Брэндон, как спортсмен, ты должен понимать больше, чем кто-либо другой. У меня никогда не было возможности увидеть, на что я действительно способна. Это мой второй шанс». Я думаю, он понял, когда я так сказала.
Поэтому мы назначили встречу с Марком Генри.
Марк спросил меня: «Ты можешь сделать стойку на руках в течение 10 секунд?».
Я сказала «да».
Он сказал: «Все будет хорошо».
Когда начался просмотр, я знала свои слабые стороны. Я никогда не занималась гимнастикой, поэтому некоторые вещи, которые мы делали, не были для меня интуитивно понятны. Например, даже такие фундаментальные вещи, как перекаты. В баскетболе ты скользишь — тебя закрывают или что-то в этом роде, и тебя учат скользить. В рестлинге ты не скользишь. Ты перекатываешься. Поэтому мне пришлось очень быстро научиться делать такие вещи.
Но одно я знала — это я всегда знала — я сильная. Я чертовски сильная. И когда мы все сидели и смотрели друг на друга, прежде чем выйти на ринг, я думаю, именно тогда я вспомнила: «Окей, я здесь не просто так». Я просто посмотрела вокруг и сказала себе: «Давайте будем честны… У меня тут самое лучшее тело». Это точно, там у меня было лучшее тело.
Находиться на ринге было очень непросто. Для новичка я выступила неплохо, но мне не стыдно признаться, что я не была лучшей. Я никогда раньше не бегала в канаты!!! Это был незабываемый опыт. И как бы жестко я ни играла в детстве, я не привыкла к тому, чтобы специально падать. Так что моему телу пришлось приспосабливаться и приспосабливаться очень быстро. В первый день или два я возвращалась в отель, подходила к автоматам со льдом на этажах, брала ведро и просто начинала высыпать ведра льда в ванну отеля. Я испытывала мучительную боль — мое тело никогда не принимало таких ударов. Это был полный шок.
На просмотрах есть два типа людей: рестлеры и спортсмены. Под рестлерами я имею в виду людей, которые годами работали в инди, надрываясь, чтобы довести свое ремесло до совершенства. Но по тем или иным причинам они ещё не получили этот большой шанс. А под спортсменами я имею в виду скорее себя — людей, которые, возможно, играли в НФЛ, или занимались тяжелой атлетикой, или были популярными тренерами в Instagram, или что-то в этом роде. Люди, у которых много нераскрытого таланта, или внешность, которая привлекает внимание, но нет реального опыта рестлинга. И я буду честна, я была немного наивна, идя туда. Но я вышла оттуда с большим уважением к мужчинам и женщинам по обе стороны ринга. Будь то годы, проведенные в инди, или приход из совершенно другой среды и обучение рестлингу на лету — ничто в этом путешествии не дается легко. Это ТРУДНО.
Когда пробы закончились, они сказали мне: «Мы хотим, чтобы ты была у нас, но мы хотим, чтобы ты убедилась, что ты действительно понимаешь, во что ввязываешься». Думаю, я поняла, что они имели в виду. Когда я записывала свой пробный ролик, я показывала, что я богата, что Брэндон играет в бейсбол и так далее. И хотя я делала это в образе, очевидно, что в этом была и правда. И я думаю, что это вызвало некоторые сомнения в моем уровне приверженности. Типа, раз мне не «нужен» рестлинг, буду ли я готова приложить усилия? Они не были уверены. Поэтому они попросили меня найти хорошую тренировочную школу и присылать им ежемесячные отчеты о моих успехах — с идеей, что после этого я буду готова.
Марк посоветовал мне пойти в школу под названием Face 2 Face Wrestling в Морроу, штат Джорджия. В то время у меня не было ни одного матча за плечами, поэтому большая часть моих тренировок поначалу сводилась к тому, что мне буквально надирали задницу взрослые мужчины, весившие 120—150 кг. Они были огромными. Представьте себе кадр, как меня со всего размаху бросают суплексом эти старые чуваки с мясистыми руками.
Брэндон всегда был готов принять мой календарь. Мы договаривались, что он будет сидеть дома с нашей дочерью Бейли во время моих тренировок, потом я возвращалась домой, а он шел тренироваться. Но хотя он поддерживал меня практически во всем, единственное, на что ему потребовалось некоторое время, — это идея посмотреть на меня в действии. Я спрашивала его, хочет ли он пойти на тренировку, а он говорил: «Я люблю тебя, и я поддерживаю тебя на 100%. Но я не хочу видеть, как тебя бьют». И он не ошибся: я приходила дома с синяками, в какой-то момент я приземлилась на шею — это могло кончиться плохо. Я понимала, к чему клонит Брэндон. Но я все равно хотела поделиться с ним этой частью своего пути.
И вот однажды вечером он наконец пришел посмотреть. Мы провели небольшой тренировочный матч, и в нём было все: я бегала в канаты, принимала суплексы, меня рубили чопами (эти чопы были ужасны!), делала все приёмы и последовательности, над которыми работала.
Когда мы закончили, я посмотрела на Брэндона и сделала такое лицо, как бы говоря: «Ну — что ты думаешь?».
Мой парень сиял. Он такой: «Это было чертовски круто!!!».
Он гордился мной, по-настоящему.
После окончания тренировок было над чем подумать. Я ещё не подписала контракт, а WWE определённо хотели меня заполучить. Так что пришло время понять, этого ли я хочу.
И это безумие, потому что как раз в это время я начала знакомиться с AEW. Я старалась изучать рестлинг-бизнес во время тренировок и посмотрела несколько эпизодов Dynamite по телевизору. Мне понравилось то, что я увидела. И когда я рассказала об этом своему другу, он посоветовал мне встретиться с Тони Ханом.
Как только я заговорила с Тони, я сразу же почувствовала себя непринужденно. Он заставил меня почувствовать себя комфортно, и мне показалось, что я могу быть честной как в отношении своих страхов, так и в отношении своих амбиций. Я почувствовала, что Тони видит во мне нечто большее, чем просто деньги. Он понимал мою цель.
Через несколько дней я отправилась в Джексонвилл на пробы.
«Ты должна быть такой… раздетой??»
Это было первое, что сказала моя мама, когда она пришла посмотреть на мой первый матч. Она смотрела, как я даю промо перед матчем — я только что подписала контракт с AEW, и мой дебют должен был состояться в команде с Шаком (моим хорошим другом) против Коди и Ред Велвет. Самое смешное, что у меня были длинные рукава!!! На мне был красный костюм с длинными рукавами, и я сказала: «Мам — кажется, из всех тут, на мне больше всего одежды».
Мой первый официальный матч прошел на национальном телевидении. Это довольно редкое событие. Я не помню, сколько билетов мне пришлось выпрашивать, но знаю, что это было какое-то огромное число. Должно быть, пришло более 50 человек. Моя мама была там, это очевидно… мои друзья были там… мои кузены из Оранж-Парка в Джексонвилле все приехали… конечно, Брэндон и Бейли не собирались пропустить это… будет красивая картинка. Я такая: «Простите!!! Но моя семья и друзья очень гордятся мной!!!»
Я думаю, что на каком-то уровне они также хотели увидеть меня в новой стихии. Обычно я спокойный человек. И поэтому для них увидеть другую сторону меня, эту злую сторону меня, было типа — «Окей, а кто эта девушка?! И как она вообще попала в рестлинг?!»
Моя семья — ямайцы, а я — американка в первом поколении. Они немного смотрели рестлинг в конце 90-х и начале 2000-х — моя мама может вспомнить всех рестлеров старой школы лучше, чем я. Но рестлинг нового поколения им не очень нравится. Мой брат, Шон, напротив, помешан на нём. Я просто занимаюсь своими делами, а мне приходит смс от него… и это какой-то клип из матча, который он посмотрел и хочет отправить мне. И, конечно, он постоянно смотрит мои выступления.
Моя мама тоже смотрит мои выступления, но сначала она не понимала, что смотрит. Поэтому я думаю, что ей не понравились костюмы. Мне пришлось объяснить ей, что на самом деле парни не просто так ходят в трусах, а женщины носят лифчики и трусики. Это выглядит так, но это рестлинг. Такова культура. Но это довольно дерзко, если вы не из этого мира.
Но как только она поняла, он ей понравился. И она даже старается изо всех сил следить за сюжетными линиями.
Она очень рада за меня.
Немного безумно говорить о своей «истории жизни» в 29 лет, но мне приятно это писать.
Несмотря на то, что я ещё довольно молода, в некотором смысле я уже чувствую, что прожила три жизни. У меня так много разных сторон. Есть так много разных оттенков того, кто я есть. Джейд из школы полностью отличается от Джейд из колледжа. Джейд из колледжа полностью отличается от Джейд-матери. И потом, Джейд из рестлинга совершенно не похожа ни на что.
Я думаю, что опыт, с которым я столкнулась в своей жизни — люди, сомневающиеся во мне, люди, осуждающие меня, люди, говорящие мне, кем я должна стать, а кем нет? Все эти переживания сформировали меня в ту женщину, которой я являюсь. А это женщина, которая, если чего-то хочет, то идет к этому. Всё просто. Я буду упорно добиваться этого.
Я знаю, что всегда найдутся люди, которые будут говорить то, что хотят. Люди, которые считают, что я не была готова, когда стала чемпионкой TBS. Люди, которые думают, что я не «заплатила взносы». И, честно говоря, я даже не злюсь на этих людей. Я ценю то, что многие из этих мнений приходят от аудитории, настолько страстной, как наша. И временами я испытывала те же самые сомнения. Поверьте, я была потрясена и смущена, став первой чемпионкой TBS — и у меня были моменты, когда я сомневалась. Например, как это воспримут наши фанаты? Как к этому отнесутся мои коллеги? Как буду чувствовать себя я? Все эти мысли были у меня в голове.
Но в то же время я могу пообещать вам ещё одну вещь: я бы никогда не пришла в этот спорт, если бы не думала, что у меня есть шанс стать великой. Не хорошей…, а великой. И я все ещё расту, это факт. Это мой второй год в качестве рестлера. Я дебютировала перед всем миром. Половину времени я чувствую себя лабораторным кроликом для телезрителей. И когда я чувствую сомнения, я просто вспоминаю, что моя дочь — она одна из этих зрителей. И она видит, как её мама становится чемпионом. Она видит, как я беру жизнь за рога и отказываюсь довольствоваться тем, что есть.
Я происхожу из гордой чернокожей семьи и из поколения гордых чернокожих женщин. Поэтому я всегда росла с этой броней, способностью быть единственным чернокожим человеком в комнате и держать голову высоко поднятой — потому что я чувствую, что представляю многих чернокожих людей, которых в ней нет. И я чувствую, что представляю их ещё больше в той роли, в которой я сейчас нахожусь. Во всем, что я делаю, я хочу быть пионером для следующего поколения. Я хочу быть доказательством.
И я особенно хочу быть доказательством для одной чернокожей девушки. Я хочу, чтобы Бейли наслаждалась каждой секундой. И когда кто-то спросит её: «Чем занимается твоя мама?». Я хочу, чтобы её глаза загорелись, когда она расскажет этому человеку всё, что она впитала. Ей всего четыре года, поэтому я не буду врать: она плакала во время некоторых шоу, потому что думала, что меня бьют. (Мне было так плохо!!) Но теперь Бейли не может насытиться этим. Она смотрит Dynamite, она смотрит Rampage, она смотрит все PPV. У неё есть свои любимицы: Руби (обожает её музыку), Роза (каждый раз, когда мы играем, она всегда говорит: «Гррррома Розааааааа!!!!»), надеюсь, Джейд Каргилл. Она начинает давать мне промо. Она уже настоящий хил.
Забавно, что у многих рестлеров есть имена, которые они используют, чтобы отделить свой персонаж от реальности. Но я всегда была благодарна за то, что меня зовут Джейд Каргилл. Я всегда чувствовала, что мой персонаж — это просто версия того, кто я есть. Может быть, немного менее спокойная, немного более жестокая, немного более грандиозная. Но все равно Джейд. Все ещё — деньги. Все ещё сами-знаете-кто. На самом деле я и есть — та самая стерва.
Прошло более десяти лет с тех пор, как я поклялась «загладить вину» перед своей бабушкой — добиться успеха, чтобы отплатить ей за все те жертвы, которые она принесла.
И хотя она умерла и так и не увидела, как я занимаюсь рестлингом. Мне хочется думать, что она почувствовала бы, что я сдержала своё слово.
Потому что моя бабушка такая. Она заставила меня почувствовать себя любимой и сильной. Как будто я могу сделать все, что захочу.
И когда я на ринге — те вещи, которые она видела во мне?
Теперь я вижу их в себе.
