После Starrcade нам дали небольшой рождественский перерыв. Мой брак еще не был развален, но все шло к тому. Мы с Викки постоянно ругались, обычно по поводу моих вечеринок. Она сдерживала себя, как могла, но я видел, как переполняется чаша ее терпения. Хотя я злоупотреблял алкоголем всю нашу совместную жизнь, теперь мое пристрастие стало выходить из-под контроля.
— Давай устроим новогоднюю вечеринку, — предложила Викки. – Может, пришла моя очередь немного выпить и расслабиться.
Вечеринка была веселой. Съехались наши друзья и члены семьи, и многие порядком перебрали. Когда все разъехались, мы с Викки поссорились, хотя до сего дня я не могу вспомнить причину.
Викки отправилась спать, а я решил пока не ложиться. Я почувствовал голод и стал осматривать кухню в поисках перекуса. Почему-то я сильно захотел съесть яйца. В холодильнике их не было, и, хотя было 3 часа ночи, я решил отправиться в магазин.
Садясь в свой TransAm, я захватил бутылку Ренутриента и бросил ее на заднее сидение. Ренутриент был легальной формой гликогемоглобина и являлся лекарством, способствующим сжиганию жира и приросту мышечной массы за счет выделения гормона роста. Еще он сильно торкал и иногда приводил к отключке. Вспоминая тот случай, я понимаю, что все еще обижался на Викки и думал о худшем. «Я еще покажу тебе, — думал я».
Наш магазин был закрыт, и я поехал в следующий круглосуточный магазин по дороге. Купив несколько яиц и 12 банок пива, я вернулся в машину.
Перед отъездом я решил принять немного Ренутриента. Это жидкость, которую принимают из колпачка бутылки. Обычно один или два колпачка отрубали меня, но, Боже упаси, в тот вечер я принял пять полных колпачков.
Я долго не вспоминал о том дне. Только много времени спустя я вспомнил, что натворил тогда. Я предпринял попытку самоубийства. Может, это была подсознательная реакция, но, как это ни назови, суть не меняется. Я устал от жизни и хотел умереть.
Я перестал верить. Пытался заполнить пустоту в сердце рестлингом. Пытался заполнить ее выпивкой и таблетками. Я неплохо зарабатывал, но продолжал ощущать эту пустоту. Я был жалок в WCW. Знал, что выше мне не подняться, а о переходе в WWE даже не думал. Я не мог отбросить одну и ту же мысль: «И это все? Ради этого я пахал всю жизнь?»
Постоянные ссоры с Викки только усугубляли ситуацию. Думаю, в ту ночь все мои переживания достигли пика. Черная дыра внутри меня стала слишком велика.
Я выпил пять колпачков, зная, что от них провалюсь в сон. «Если доеду до дома, то доеду, — думал я. – Если нет, тоже неплохо».
Мне было уже все равно. Я просто хотел, чтобы боль прекратилась.
Я не думал о Викки и детях. Это был эгоистичный поступок. Я не пытался сознательно совершить самоубийство, но подсознательно я к этому стремился. Иначе, зачем бы я совершал такое?
И я поехал в сторону шоссе 54. Вдавив педаль в пол, я почувствовал всю мощь моего TransAm.
Следующее воспоминание — вокруг меня стоят куча врачей и осматривают мою ногу. Когда я открыл глаза, их первый вопрос был: «Что вы принимаете?»
— Что? – я понятия не имел, где оказался и что происходит.
— Вы попали в аварию, — пояснил один из врачей. – Вы в операционной. Ваша нога в плачевном состоянии, и нам необходимо получить разрешение на операцию.
Я сел и посмотрел на ногу:
— Ого, — выдохнул я, — я в дерьме.
Врач посмотрел мне в глаза:
— Да, — сказал он, — я с вами согласен.
И тогда я отключился.
Я очнулся снова, когда врачи уже колдовали надо мной. Испугавшись, я попытался отбиться от них, но меня схватили за руки и прижали к койке.
Меня снова спросили:
— Что принимаете?
— Алкоголь, — ответил я.
— Нет, тут что-то еще. На чем сидите? Скажите нам, что принимаете.
Они допытывались, и я, наконец, признался:
— Ренутриент.
— Это что?
— Гликогемоглобин.
— Ясно, — сказал врач. – Можете дать контактные данные, чтобы мы позвонили вашей семье?
Я успел продиктовать наш номер, перед тем как снова отключился.
Несколько дней я был на грани сознания. Я помню, как открыл глаза и увидел заплаканную Дина и Тури. Наш семейный пастырь молился за меня в больнице.
Когда я, наконец, пришел в себя, полицейские рассказали мне о случившемся. Я заснул за рулем на скорости более 200 км/ч. Дорога ушла в вираж, на который я уже не среагировал. Машина проломила ограждение, свалилась в кювет и начала кувыркаться. Ограждение сыграло роль трамплина, запустившего машину в воздух, которая перелетела низкие деревья. Это стало известно, потому что части машины нашли на верхушках деревьев, но те не согнулись, как если бы машина в них врезалась.
Машина перевернулась столько раз, что была похожа на блин. Это напоминало банку колы, на которую кто-то наступил. К счастью для меня, я вылетел через люк, когда машина начала кувыркаться. Я пролетел метров 30 и упал в гравий на обочине. Викки считает, что ангел вытащил меня из люка, потому что, останься я в машине, никаких шансов на выживание у меня бы не было.
Прибывшие на место копы начали регулировать движение. Они видели меня, лежащего на обочине, и посчитали, что я умер. К счастью, женщина, остановившаяся, чтобы помочь полиции, заметила небольшое движение. Позвонили воздушному эвакуатору (скорая на вертолете), которая немедленно доставила меня в больницу святого Иосифа.
Я получил серьезные травмы: сломал ключицу и заработал компрессионные переломы позвоночника в нескольких местах. На всем теле красовались глубокие порезы от гравия и битого стекла — даже месяц спустя Викки выуживала маленькие кусочки стекла из моей спины. От ударов на всем теле были синяки и гематомы.
Обе ноги превратились в месиво. Было выбито правое бедро и порвана левая икра. Кусок стекла так сильно порезал нервы и связки, что врачи не могли их сшить. В итоге они просто натянули кожу поверх пореза и зашили. Фактически я лишился части икры.
Но самой серьезной травмой была рваная рана печени. Когда Викки только приехала в больницу, ее отвел в сторону врач. «Мы предлагаем вам позвать членов семьи, — сказал он, — потому что мы не верим, что он проживет дольше двух ночей».
Каким-то чудом Божьим я совсем не повредил голову. Мандо шутит, что благодарить надо тренировки отца. Он учил всех Герреро подгибать голову и перекатываться, когда мы падаем. Думаю, это превратилось в инстинкт. Даже пролетев десятки метров, я умудрился сгруппироваться и защитить голову.
Я узнал о многих вещах из рассказов много времени спустя. Многое случившееся в аварии и больнице остается до сих пор для меня загадкой. Наверное, я мог бы задать нужные вопросы, но, думаю, я просто не хотел узнать всю правду.
Учитывая все случившееся, мне невероятно повезло. Мое бедро просто вышло из сустава, так что врачам не пришлось восстанавливать его на операции. Мне нужно было только время, чтобы оно пришло в норму.
С другими травмами ног мне повезло меньше. Прооперировав мои икру и бедро, врач признался Викки, что сомневается, что я смогу вернуться к работе.
— Чем он зарабатывает на жизнь? – поинтересовался он.
— Он рестлер.
— О нет, выступать он не сможет, — ответил доктор. – Это точно. Ему придется найти новую работу. Если он выберется, конечно.
В течение пары дней стало ясно, что я выживу. Печень стала восстанавливаться, было похоже, что я выберусь. Врачи сказали, что моя физическая подготовка помогла моей реабилитации. Обычный 36-летний мужчина, не ведущий мой активный образ жизни, остался бы калекой навсегда.
Врачи были удивлены. Они заходили ко мне в палату и говорили, как мне повезло.
— Вам сильно-сильно повезло, — говорили они.
«Ага, точно, — думал я.- Так уж повезло».
В больнице врачи положили меня под капельницу из морфия. Я мог нажимать на кнопку и получать дозу каждые 7 минут. Будьте уверены, я не пропустил ни одной дозы.
Естественно, я не мог делать этого дома, поэтому начал принимать огромное количество таблеток. Лишь бы прекратить боль. Как я мог выполнять физиотерапию, мучаясь ужасными болями? Мне пришлось приглушить боль, прежде чем заново учиться ходить.
В результате употребления такого количества болеутоляющих я был будто в тумане. Я был похож на живого мертвеца, только ходить не мог!
Физиотерапия началась спустя месяц после аварии. Все тело болело, словно я принял самый мощный бамп. Я все время испытывал физические муки. Бедро еще не зажило, но я больше не мог ждать.
Физиотерапия оказалась обескураживающим и болезненным занятием. Я не хотел ее проходить и вел себя, как полная задница. Меня уговаривали и заставляли, а я всего лишь хотел вернуться домой и принять еще болеутоляющих.
В итоге я смог вернуть ногам работоспособность. Бедро зажило. Было больно, но я преодолел боль. Терапевты только удивлялись, как быстро я смог ходить. Но мне по-прежнему не рекомендовали возвращаться на ринг. «Нет, — упрямился я, — я буду заниматься рестлингом».
«Погодите еще хотя бы годик», — твердили мне. Но я не мог столько ждать. Мне нужно было вернуться к работе.
Я был в отчаянии, но все равно заставлял себя набирать форму. Я понимал, что если мне посчастливится еще вернуться на ринг, мне необходимы долгие и упорные тренировки. Наверное, я не наберу тех кондиций, которые у меня были до аварии, но хотя бы смогу выступать на ринге.
Когда я начал приводить себя в форму, я с удивлением обнаружил, как тяжело мне это дается. Ноги работали, тело почти выздоровело, но мои силы куда-то пропали. Я не мог поднять легкую гантель без ощущения боли. Но я не сдавался и проводил каждый день в зале. Медленно, но верно я вернул свои силы. Спустя 5 недель я набрал форму, какой обладал до аварии.
Почти все время я сидел на болеутоляющих. Принимал Викодин, Оксиконтин — все, что мог достать. Я был под дозой, так я сбегал от жизни. Помимо таблеток, я почти все время пил. Все, чтобы ослабить боль.
Большинство людей после стольких болеутоляющих едва ли могут ходить, не говоря уже о тренировках. Но для меня это стало нормой. Я заставлял себя продолжать.
Когда мое тело приняло приемлемый вид, я вернулся к выступлениям. Стив Кейрн (отличный рестлер, бывшая звезда AWA, добившийся признания в WWE в роли Клоуна Доинка) купил школу рестлинга Дина Маленко и пригласил меня потренироваться там. Я выходил на ринг с любым учеником школы.
Помимо узкого круга друзей: Тури, Дина, Криса — почти никто не знал о степени серьезности моих травм. В этом бизнесе никто не жалуется на болячки. Получил травму — продолжай работать дальше.
Рестлинг научил меня справляться с травмами так, как большинству людей и не снилось. Я работал через боль почти всю жизнь. Хотя случившееся со мной превосходит обычные травмы в рестлинге, я не позволял себе опускать планку. Для меня это была очередная травма.
Я действовал на чистых инстинктах. Хотя я чувствовал упадок, рестлинг являлся моей жизнью. Так я кормил семью. Другого способа я не знаю. С момента рождения я видел, как рестлинг обеспечивает меня и мою семью. Так мой отец зарабатывал мне на кусок хлеба; так я зарабатываю своим детям.
Что более важно, рестлинг дает мне свободу. Это словно благословление. Выходя на ринг, я могу выпустить из себя гнев, переживания, боль. Ух! Весь негатив уходит из меня. Это потрясающее ощущение, это дар.
Я честно не могу передать, что происходит в моей голове, когда я на ринге. Люди, не занимающиеся рестлингом, не смогут этого понять. В ринге я не чувствую боль. Я словно нахожусь в другом мире.
За кулисами я передвигаюсь, как Слоупок Родригез (персонаж Looney Tunes — прим. пер.). Веки полузакрыты, голова низко опущена, плечи зажаты. Но на рампу уже выходит Спиди Гонсалез. Адреналин зашкаливает, и я становлюсь другим человеком. Откуда-то возникает энергия, внутри все начинает тикать, и я чувствую себя на миллион баксов. Переключение происходит почти мгновенно. Словно во мне живут два разных человека, как Супермен и Кларк Кент.
Для меня рестлинг является лекарством. Как плохо бы ни складывались мои дела в обычной жизни, когда я выхожу на ринг, все проблемы исчезают. Мой багаж проблем остается в раздевалке, где ему и место.
После аварии я стал считать себя неразрушимым. Разбив машину в лепешку и оказавшись на волосок от смерти, я все равно остался жив. Я начал верить, что мне ничто не повредит.
В то же время я винил себя в том, что остался жить. Даже сейчас я иногда чувствую это, особенно, слушая истории о рестлерах с похожей судьбой, которые не смогли выкарабкаться. Меня переполняют эмоции. Я понимаю, что выжил благодаря Богу, но все же это трудно принять.
Брат Мандо спросил меня: «Ты видел туннель или что-нибудь такое?»
Не было света или ощущения покидания тела. Я стал пересматривать свое отношение с Богом. Я подумал, если бы я умер, попал бы я на небо? Возможно, Он оставил меня жить, потому что я еще не спасен. Может, Он знал, что я не сделал окончательный выбор в сердце, и дал мне еще один шанс.
Наши отношения с Викки начали слегка выправляться. Сначала нас обоих пугала вероятность моей смерти. Потом мы сошлись, потому что проводили вместе много времени. Было круто находиться рядом с Викки и детьми. Хотя я не был с ними в полном смысле слова, все же я проводил с ними больше времени, чем когда-либо.
Но перемирие оказалось шатким. Мы немного успокоились и перестали ссориться, но это не означало, что наши проблемы исчезли. Они ушли в спячку на несколько месяцев.
В физическом отношении мой организм постепенно восстанавливался: бедро, ребра, печень. Душа моя была отдельной историей. Во мне еще зияла черная дыра.
Я знал, что должен сменить образ жизни. Но осознание этого вовсе не означает, что перемена произойдет сама собой. Все это бессмысленно, пока ты не предпримешь шаги, чтобы совершить эту перемену.
Я задавал себе кучу вопросов о своем поведении. Почему я так поступаю? Почему стараюсь навредить себе? Почему раню своих любимых?
При этом я никогда не рассматривал вариант терапии, не говоря уже о реабилитации. Я не думал, что со мной что-то не так. Просто считал, что принял неправильные решения. Думаю, мне не хватало силы воли. Наверное, я просто не хотел узнать, что со мной что-то не так.
Просто я еще не достиг самого дна.
Весной WCW проводила шоу в Орландо, куда я направился, чтобы обсудить свое возвращение. Букером уже стал Кевин Нэш. «Знаю, что прошло лишь пара месяцев, — сказал я, — но я готов. Могу я вернуться к работе?»
Стоит признать, Кевин здорово со мной пообщался. Он высоко высказался обо мне. «Конечно, Эдди, — сказал он. – Любой участник рестлинг-шоу будет только рад твоему присутствию». Это был приятный комплимент.
По правде говоря, мы оба понимали, что существовала вероятность, что все будет по-другому, что я уже не тот рестлер, каким был до аварии. Я знал, что подставил самого себя этой аварией. Но я хотел получить шанс вернуться и заслужить свое место заново. Я еще не сдался. Не хотел, чтобы моя карьера закончилась таким образом.
21 июня 1999 года я полетел в Новый Орлеан, чтобы вернуться в WCW. Несмотря на предупреждения, что я никогда больше не смогу заниматься рестлингом, я не относился к этому выступлению, как к чему-то особенному. Просто вернулся на работу.
Но я сильно нервничал. Я много раз видел такое: рестлер уходит на больничный, а возвращается уже другим человеком.
Наша индустрия безжалостна. Если у тебя не получается, фанаты сразу видят это. Неважно, как сильно они любят или уважают тебя, они отвернутся, если ты будешь лажать в ринге. Хочешь или нет, но тебя будут сравнивать с твоим прошлым: «В нем еще есть то, что было раньше?»
Кевин использовал аварию, чтобы повысить интерес ко мне. Когда я вышел, зрители, похоже, были рады меня увидеть. Они кричали «Эдди! Эдди!», хотя формально я был хилом в момент моего последнего появления в эфире.
Я достаточно быстро отвернул от себя зрителей. В интервью я упомянул, как мне посчастливилось выжить и как я рад вернуться на шоу. Хувентуд Геррера вышел на ринг, обнял меня и протянул руку. Я отказался, напомнив ему, как распался LWO. Хуви попытался объясниться, но я отвесил ему пощечину, которая вылилась в матч.
Матч был не плох. Просматривая его после, я думал: «Еще не все так плохо».
Так или иначе, я много раз возвращался и понял одно: возвращаться нужно правильно. Нельзя вернуться не в форме. Если вернешься не в форме, прежних кондиций уже не наберешь.
Я понимал, что парни захотят проверить, есть ли во мне прежний запал. Нельзя просто вернуться и ждать того же отношения, что было раньше. Необходимо напомнить коллегам, каков ты на ринге. Конечно, сначала я был немного забит, но был намерен вернуться на прежний уровень.
В первый же вечер я понял, что впереди еще много работы, но, по крайней мере, я вернулся.
