Я восстанавливался дома после операции на локте, когда пришла новость, что Винс Руссо уволился. Очевидно, руководству не понравились его нововведения, и он решил уйти, чтобы не быть частью комитета по букингу под руководством Кевина Салливана.
Мои друзья рассказывали, какой ад творился за кулисами. Все чувствовали себя жалко и ходили с отсутствующими выражениями, словно зомби. Никто не отдавал делу все сердце.
Кевин Салливан в роли букера грозил мне, Крису и Дину проблемами. Он дословно сказал Дину, Перри и Шейну Дагласу, что «они самая большая финансовая ошибка компании и никогда не принесут ни цента». Одна эта фраза многое говорит о его отношении к нам.
Хуже того, между Кевином и Крисом существовала личная неприязнь, которая не сулила нам ничего хорошего. У нас с Кевином не было проблем, но Крис был частью моей семьи, поэтому, что касалось его, касалось и нас с Дином. Я не говорю, что Кевин стал бы заложником этой личной неприязни, просто мы не чувствовали себя спокойно.
Билл Буш, к его чести, решил, что Крис должен стать чемпионом мира WCW. Может, он был достаточно умен, чтобы понять, что Крис был абсолютно лучшим рестлером в компании, а может, хотел заслужить признание рестлеров. Салливан согласился передать пояс Бенуа на следующем PPV Souled Out, но никто не знал, что он будет делать с чемпионом дальше.
На Souled Out Бенуа, наконец, выиграл пояс чемпиона WCW, чего он уже давно заслуживал. Но Салливан устроил концовку так, что нога противника Криса, Сида Вишеса, находилась под канатами, либо чтобы иметь сюжетные основания для реванша, либо чтобы была возможность отобрать пояс у Криса в любой момент.
На следующий день я вернулся, восстановившись после операции на локте. Nitro проходило в г. Колумбусе, штат Огайо; я едва успел прибыть на арену, как Дин и Крис подошли ко мне и признались, что собираются попросить руководство освободить их от контрактов.
— Ты с нами? – спросили они.
— Конечно, — сказал я.
Я мечтал уйти из компании с тех самых пор, как два года назад Бишофф отказался меня отпустить. Теперь я понимал, что при Салливане во главе комитета по букингу у меня нет никаких шансов получить пуш. Я уже устал от этой компании, а, не имея поддержки от главного букера, не мог рассчитывать ни на что хорошее. Я был рад возможности наконец-то свалить, раз и навсегда.
Фактически мы предъявили руководству ультиматум: «Мы недовольны текущим положением дел, — сказали мы. – Мы не можем работать в созданной вами структуре».
— Любой недовольный вправе потребовать освободить его от контракта, — говорил Буш, — и мы освободим вас.
Всех нас отправили домой, за исключением Бенуа. В конце концов, он был новым чемпионом. Но Крис не собирался позволять им пользоваться собой. Он сказал Биллу Бушу, что если всех нас отпустили, уходит и он. Будучи настоящим профессионалом, он был готов проиграть пояс на Nitro любому противнику.
— Не волнуйся, — сказали ему. – Просто езжай домой.
— Как скажете, — ответил Крис. Он передал пояс рефери Нику Патрику, и все вместе мы покинули здание.
К середине недели столько людей нашептали Бушу, что мы все равно не пробьемся в WWE дальше порога, что он решил официально освободить нас от контрактов. Однако существовала одна проблема. Согласно контракту, мы не имели права выступать в другой компании в течение 6 месяцев. Естественно, мы пытались аннулировать этот пункт, но руководство оставалось непреклонно. Они нас отпустили, но не хотели, чтобы мы имели возможность зарабатывать на жизнь в WWE.
К счастью, у нас имелись козыри в рукаве, заставившие WCW подарить нам полную амнистию. Когда мы заявили о желании уйти, один из дорожных агентов WCW вышел из себя и пригрозил «перерезать наши глотки». Он был в состоянии аффекта, но это позволило нам отправиться в отдел кадров компании Turner и сказать: «Слушайте, один из ваших сотрудников пригрозил убить нас, если мы уйдем. Уберите пункт о переходе к конкурентам из наших контрактов, или мы подадим в суд».
Думаю, не стоит говорить, что Крис, Дин, Перри и я получили полную и безусловную свободу. Мы официально стали свободными агентами.
На следующий день я играл в гольф, когда получил звонок Дина: «Эй, друг, нам надо отправиться на север, чтобы встретиться с Винсом МакМэном». Я бросился домой, переоделся и направился в аэропорт.
Встреча прошла прекрасно. Винс признался, что преклоняется перед фактом, что мы отказались от денег ради возможности работать там, где нравится нашим сердцам. Мы попросили всего лишь возможность, возможность быть самими собой, возможность расти в компании, и он пообещал дать нам эту возможность. Благослови его Боже, он сдержал свое обещание. Винс дал нам все возможности, чтобы стать звездами.
Как оказалось, мы покинули WCW в самый подходящий момент. Спустя год они вышли из бизнеса, уговорив Винса выкупить остатки компании. Я верю, что наш уход стал первым гвоздем в крышке их гроба. После этого началось их окончательное падение. Хотят ли они это признать или нет, но рестлеры вроде меня, Дина и Криса были скелетом компании.
Какое-то время спустя я общался с Джимми Хартом, и он пошутил, что после нашего ухода пришлось закрыть шоу WCW Saturday Night, потому что оно почти целиком строилось на нас. В этом и была проблема: в нас видели звезд для ничего не значащего WCW Saturday Night, но не для Nitro.
Мы все были рады стать суперзвездами WWE и немного боялись этого. Хотя мы не знали планов Винса на нас, мы с нетерпением ожидали новых вызовов. Переход в WWE стал глотком свежего воздуха для нас. Наши сердца уже много раз разрывались от отчаяния, но вдруг у нас снова появилась надежда.
Когда ты чувствуешь, как забирают все, ради чего ты работал всю жизнь, ты просто теряешь свой дух. Невозможно не потерять веру.
Перейдя в WWE, думаю, мы все почувствовали, что нам дали второй шанс. Естественно, мы были немного напуганы, потому что никого там не знали и не знали, примут ли они нас в коллектив, но мы были счастливы просто быть там.
С момента нашего прибытия в Питтсбург стало ясно, что WWE — это другая планета по сравнению с нашей предыдущей компанией. Атмосфера была диаметрально противоположной царившей в WCW, тут все было профессионально и организованно — просто отпад. Мы знали, что WWE считается лучшей рестлинг-организацией в мире, но совсем другое дело почувствовать это самим. Нам казалось, что мы взобрались на вершину нашего бизнеса. Словно перешли из колледжа в NFL — совершенно другой уровень.
Начиная новое дело, я всегда становлюсь застенчивым. Я обдумывал каждый свой шаг. Я хотел угодить и развеселить каждого. Все мои опасения о возможном отношении к нам со стороны парней в раздевалке вскоре разрешились. На первый взгляд, все были искренне рады нашему прибытию. Не думаю, что нас рассматривали как угрозу. Наверное, они считали, что наше прибытие пойдет на пользу бизнесу и каждому отдельному рестлеру. Мик Фоли, которого я знал со времен ECW, был особенно мил. Он искренне старался облегчить наши условия.
WWE хорошо скрыла наш дебют — почти никто не знал, что мы перешли туда. Шоу Raw началось матчем Эла Сноу и Стива Блэкмэна против New Age Outlaws. В начале матча Дин, Крис, Перри и я заняли места в первом ряду. Когда мы вышли, мы сразу почувствовали, как зрители стали сверлить нам затылки взглядами. Весь зал словно зашептал: «Какого черта они здесь делают?»
Мы мгновенно почувствовали огромную разницу между Raw и Nitro. Raw — это махина. Все арены забивались битком, в атмосфере витало электричество. Думаю, зрители на Nitro не были настолько оживлены, потому что за последние годы из них выбили все эмоции, как и из рестлеров.
Вскоре после начала матча Роад Догга выкинули через ограждение на наши колени. Он оттолкнул Криса, поэтому мы перелезли через ограждение и напали. Перри провел суплекс Билли Ганну, я провел «прыжок лягушки», а Маленко сделал суплекс Роад Доггу, после чего тот получил от Бенуа.
Арена взорвалась, и это было приятное ощущение. Мы не могли предугадать, как фанаты WWE отреагируют на нас. К счастью, казалось, что они настолько же рады видеть нас, насколько мы были рады оказаться там.
Пока мы избивали New Age Outlaws, комментатор и тогдашний начальник отдела кадров WWE Джим «J.R.» Росс дал нашей группировке официальное название: мы стали Радикалами.
За кулисами Кактус Джек спросил нас, каково увидеть платежеспособную толпу на трибунах. Это было внутряком. Дела в WCW шли настолько плохо, что им приходилось выдавать бесплатные билеты, чтобы на ТВ-шоу не зияли тысячи пустых мест. Перри озвучил наши общие мысли: «Я уже давно не получал такого удовольствия».
Мы записали серию видео, на которых Кактус знакомил нас с разными рестлерами, включая ДиЛо Брауна, который также использовал «прыжок лягушки». «Хороший прием», — сказали мы друг другу.
Когда люди подражают тебе, это считается формой признания, но иногда меня раздражает, что другие используют мои приемы. К счастью, Бог наградил меня талантом, и я не завишу от одного приема. Мне не обязательно выигрывать каждый матч после «прыжка лягушки». Поймите меня правильно: очень важно иметь драматичный прием, завершающий матч, это сильно помогает. Но я не против того, что другие люди исполняют свой вариант «прыжка лягушки». ДиЛо делает его по-своему, Роб Ван Дам — по-своему. Каждый применяет свой стиль.
В конце шоу наша четверка помогла Кактусу одолеть Игрока. Думаю, план тогда был в том, чтобы сразу поднять Криса в мэйн-ивент. Знаю, что Винс уже давно хотел переманить Криса к себе. Он преклонялся перед талантом Бенуа и считал, что сделает его звездой.
Меня это устраивало. Во-первых, я сам верил, что Крис является исполнителем высочайшего калибра. Также я не надеялся, что, дебютировав в новой компании, сразу стану звездой шоу. Я понимал, что должен доказать свой уровень.
Мой второй день в WWE был менее веселым, чем первый.
Мы записывали SmackDown! в Детройте, на Joe Louis Arena. Шоу базировалось на событиях вчерашнего Raw. Для того чтобы получить контракты в WWE, Радикалы должны были встретиться с D-Generation X в трех матчах и выиграть хотя бы два. Матчи были следующие: Маленко против Х-Пака, Бенуа против Игрока, а также Сатурн и я против New Age Outlaws.
Все шоу зависело от того, получим ли мы нужную реакцию. Дин проиграл Х-Паку в первом матче, поэтому по плану Крис, Перри и я должны были выиграть следующие два боя.
Перри и я вышли на бой с Outlaws. Проводя Билли Ганну «прыжок лягушки», я подсознательно пытался защитить свой правый, прооперированный локоть. В результате я неправильно приземлился на левый локоть и выбил его из суставной сумки. Этот звук даже можно было услышать в эфире.
Боль была невероятной! Я вообще не мог двигаться. Не знал, что делать. Я не мог передать Перри или Билли, что со мной произошло. «Накрой меня», — сквозь сжатые зубы попросил я Роад Догга. Он тоже не знал, что делать, поэтому лег на меня… раз-два-три!
Оглядываясь назад, я понимаю, что запаниковал. Я должен был выкатиться за ринг и позволить Перри закончить матч по сценарию. Но боль была такой сильной, что я потерял способность мыслить здраво. За кулисами я принялся извиняться:
— Извините! Я просто не подумал!
— Не волнуйся, — сказал Винс. – Мы все исправим.
Когда приехала скорая, я все еще был в спортивной форме. Боль слегка притуплялась, когда я задирал руку над головой.
Врачи положили меня на каталку с поднятой рукой, но в машину я в таком положении не помещался. Врачи пытались затолкать тележку силой, задевая разные части моего тела, делая боль почти невыносимой. Я вспылил! Соскочил с каталки и сказал: «Просто затолкайте эту чертову штуку в машину, давайте!»
Наконец они затолкали тележку в машину. Тогда я сам забрался туда и лег на каталку, и тогда мы отправились в путь.
У больницы врачи пытались выкатить каталку вместе со мной. Естественно, эта чертова штука застряла. Они попытались вытащить ее силой и снова причинили мне боль. «Стойте! Стойте!» — закричал я и выпрыгнул из машины на промозглый холод и снег. Я двинулся в больницу в трико с поднятой над головой рукой, но мне навстречу выбежала медсестра.
— Мы не можем впустить вас в таком виде, — сказала она.
— Что?
— По закону вы должны находиться в инвалидной коляске или на каталке.
Боже, как я разозлился! Я стоял с замерзшими яйцами и адской болью в руке, а мне рассказывали о каких-то законах! И в дополнение всего, врач, закативший в итоге меня в больницу, имел смелость наклониться ко мне и спросить: «Так весь этот рестлинг, там все по-настоящему?»
В конце концов, меня соизволили отправить в реанимацию. А дело ведь было в Детройте. Так что это была битком набитая реанимация. Там люди лежали с пулевыми и ножевыми ранениями. А у меня был всего лишь выбит локоть.
Очередь до меня дошла через час. В первую очередь мне ввели морфий, чтобы успокоить боль. Но, учитывая мою историю с медикаментами, на меня это не произвело никакого впечатления. Тогда мне дали еще дозу, но и она не подействовала.
Врач пояснил, что, поскольку мои мускулы были напряжены, они не могут просто вставить локоть на место. Они собирались вырубить меня, чтобы мышцы достаточно расслабились и можно было вправить локоть. Поэтому мне давали наркоз, пока я, наконец, не отключился.
Когда я пришел в сознание, у кровати стояли Винс и его дочь Стефани. «Не волнуйся, Эдди, — сказал Винс. – Мы используем это в сюжете. Мы все исправим. Ты будешь в порядке».
Слава Богу, подумал я. Я обдумал уже много тяжелых вариантов. Я боялся, что сжег мосты: «Я облажался в первом же матче в WWE. Что мне теперь делать?»
Но Винс был великолепен. Он уже так давно в этом бизнесе, что понимает, что всякое может случиться. Когда такое происходит, нужно выжимать из этого максимум пользы и продолжать двигаться вперед.
Из больницы я выбрался в 4 утра. Вернувшись в гостиницу, я собрал вещи и вылетел в Тампу первым рейсом.
