Если вы давно следите за рестлингом, несомненно, вы слышали о стероидном скандале. Винса МакМэна обвиняли не только в потакании употреблению стероидов рестлерами WWF, но в прямом принуждении нас к этим действиям ради улучшения наших показателей. Скажу вам прямо, что это 100-процентная ложь! В каком-то смысле.
Но должен сказать, я не думаю, что Винс провел хоть одну бессонную ночь из-за этого. МакМэн не волновался, потому что знал, как выйти сухим из воды. В его представлении ответ был прост. Его мыслительный процесс, по-видимому, развивался следующим образом: «Хоган живет по соседству со мной, Хоган — мой друг, Хоган приносит мне деньги. Родди Пайпер является второй составляющей федерации и приносит не меньше Хогана. Но Пайпер не приходит в мой кабинет и не разговаривает со мной. Его жена отказалась принять от меня дом в подарок. Пайпер является второй составляющей федерации и приносит не меньше Хогана. Пайпер в 500 километрах и продался за гроши. Хмм… кто-то должен выйти из игры. Кого мне подставить? Я не хочу подставлять себя, ведь себя я люблю больше всего на свете. Очевидно, ответ — Пайпер».
Впервые об этой истории я услышал, проснувшись однажды утром и включив телевизор в поисках новостей. Я сразу попал на Headline News на канале CNN, где на экране светились мои с Хоганом лица. Новость повторяли каждые 30 минут в течение всего дня. Все это напоминало сыпь в паху. Ты знаешь, что она есть, но ничего не можешь сделать, пока она сама не исчезнет. С течением времени эта новость становилась все более раздражающей. Так появился знаменитый стероидный скандал. А начался он в городе Херши, штат Пенсильвания, с доктора по имени Джордж Захориан.
Город Херши, штат Пенсильвания, был одним из любимых мест рестлеров. К черту «Оскар»! К черту встречу с президентом! К черту Диснейленд! Спросили бы вы тогда у рестлера, куда он хочет отправиться после особенно тяжелого матча, и он, подпрыгнув, воскликнул бы: «В Херши!» (естественно, чтобы встретиться с доктором Захорианом). Док был чрезвычайно приятным и известным урологом, который поставлял рестлерам различные препараты. В то же время Спортивная комиссия штата Пенсильвания назначила доктора Захориана штатным врачом WWF. Я искренне верю, что поначалу он относился к нам с большим сочувствием. Нас мотало по стране 52 недели в году, а промоутеры заставляли нас прыгать через обручи, как животных в цирке. Док отправлял через FedEx наборы препаратов в любую часть страны, чтобы помочь парням преодолеть физическую или эмоциональную боль (обе идут рука об руку в нашем бизнесе!). В конце концов, он достиг таких успехов, толкая рестлерам препараты, что купил себе коричневый «Мерседес» и выбил специальное место на парковке Hershey Arena.
Предварительно позвонив и рассказав о своих проблемах, ты приходил в его кабинет на арене и забирал уже готовые «рецепты». Рядом стоял полный различных медикаментов коричневый пакет для покупок, на котором маркером было заботливо выведено твое имя. В любой день года поток рестлеров вокруг арены мог заставить незнающего наблюдателя подумать, что на шоу раздают бесплатные билеты.
Однако Захориан совершил большую ошибку. Он решил расширить бизнес и привлечь бодибилдера, который толкал стероиды школьникам-футболистам. Чтобы скорешиться с бодибилдерами, док решил козырнуть своими звездными связями. «О да, моими лучшими клиентами являются Родди Пайпер и Халк Хоган», — говорил он каждому потенциальному покупателю. «Пайпер и Хоган» стали для него заученной фразой. Очень скоро новости дошли до ФБР, и те ребята решили разобраться в ситуации. Федералы установили за ним слежку и даже прослушивали телефон.
Я не знал, что делать, и просто затаился в ожидании развития событий. Однажды днем док сам позвонил мне с вопросом: «Ты что-то слышал о ФБР?» Я ответил отрицательно. Он попросил: «Если услышишь, дай мне знать». Я пообещал, но было уже поздно — расследование зашло уже достаточно далеко.
Представители ФБР стали разносить повестки всем предполагаемым виновникам. И я не был исключением. Агент ФБР перебрался через защитное ограждение на моем ранчо в Орегоне. До меня он, однако, не добрался, зато познакомился с моим датским догом Хагаром. Хагар погнался за федералом, едва заметив его. Могу только представить лицо бедняги, удирающего от рычащего пса, нацеленного на его задницу. По словам агента, его крепко укусили в ягодицы. Я тогда не был в городе и только потом узнал, что повестку признали неправильно доставленной, а агенту пришлось оправдываться в суде.
Я уклонялся от повесток на благо семьи. Это было несложно, учитывая, что я колесил по стране, выступая на шоу, и не считал, что делаю что-то противозаконное (кстати, Синг-Синг переполнен невинными людьми. Незнание закона должно освобождать от ответственности). Я никому не причинял вреда. Я делал все необходимое, чтобы добраться до следующего города и заработать денег на жизнь. Я никогда не задумывался, легально ли было брать препараты у доктора. Я не продавал и не распространял их, и никто из рестлеров этого не делал. Мы просто клали их в чемоданы и принимали по назначению. В нашем понимании мы никому не причиняли вреда, а просто пытались выжить. Мы живем в другом мире.
В конце концов, я как-то приехал домой около двух часов дня и позвонил другу. Мы договорились увидеться в тренажерном зале. Прибыв в зал всего лишь спустя 25 минут… мы встретились лицом к лицу с агентами ФБР. Они прослушивали мой телефон и, наконец, поймали меня.
В ожидании даты своего допроса я узнал, что Хоган больше не ходит в подозреваемых. Его имя вообще больше не упоминалось в расследовании. В конце концов, Захориан был урологом, а Хоган навещал его и по урологическим проблемам, так что у него была законная причина ходить к доктору. Хоган соскочил с крючка, но доктор хвалился и другим звездным клиентом. Угадайте, в чьих руках остался коричневый пакет для покупок? Заботливо выведенное маркером имя РОДДИ ПАЙПЕР теперь крутилось в выпусках новостей и на страницах газет по всему миру.
Вернувшись работать в WWF, я делал накладываемые потом при монтаже комментарии, сидя в будке с Винсом. Во время одного из перерывов я повернулся к нему со словами: «Хогана оправдали, так почему ты повесил всех собак на меня? Чего ты добиваешься, подставить меня хочешь?» Винс притворился злым и воспользовался своей любимой тактикой запугивания: «Как ты мог представить, что я хочу подставить тебя?» Я могу в трех словах описать результат того диалога: ничего не получилось. Я объяснил Винсу, что всю жизнь был одиночкой и отличался честностью на ринге и вне его. Винса мой ответ разозлил, и он вышел из будки звукозаписи.
ФБР потребовало моего присутствия в старом добром городе Харрисбурге, штат Пенсильвания. Суд присяжных должен был решить, предъявлять ли обвинение по делу, и, если предъявлять, то кому. Процесс был привычен для полицейских, адвокатов, окружного прокурора и шерифов округа (которые были настолько любезны, что даже позволили мне примерить шляпу), как утренний кофе. Я же никогда еще не представал перед судом присяжных, зато я выступал на глазах 93 000 человек в Pontiac Silverdome, 80 000 на стадионе «Уэмбли» в Лондоне и миллионов зрителей на обычных домашних шоу и PPV. Так что я не боялся зайти в комнату с 30 зрителями. Я привык выступать каждый день в своей жизни.
Я уселся перед молоденьким окружным прокурором и судом из 30 человек. Адвокат попросил назвать мое настоящее имя и приступил к допросу. Начал он с вопроса:
— Что вы знаете о докторе Захориане?
— Ну, я знаю, что он доктор, — ответил я.
— Он ваш лечащий врач? – продолжился допрос.
— Не мой лично. Думаю, у него много пациентов, но я не могу быть в этом уверен, сэр, — спокойно парировал я.
Теперь представьте такую картину: я сижу на стальном стуле, откинувшись на спинку и закинув руки за голову, и смотрю на этого прокурора и 30 присяжных. Я не испытывал ни малейшего страха. Мое спокойствие взбесило молодого юриста, и он пошел в атаку с шашкой наголо. Он выдал главный вопрос, который должен был указать мне на мое место. И вот он, этот вопрос, держитесь на стульях, друзья, вы готовы?
— Что вы знаете о накачанных титьках?
Я захохотал.
— Накачанных титьках? – я не мог остановить смех. – Накачанных титьках?
Остальные тоже принялись истерически хохотать. Молодой окружной прокурор стал краснее свеклы и быстро закончил допрос.
Кстати, термином «накачанные титьки» обозначают вид грудных мышц, формирующийся под воздействием стероидов. Я узнал об этом только спустя некоторое время. Я видел такие грудные мышцы, но никогда не слышал, чтобы их так называли.
Когда в зале восстановили порядок, суд решил, что имеется достаточно оснований, чтобы завести дело на Захориана, мне предложили неподсудность в обмен на показания в суде. Почему мне предлагали неподсудность? Я ведь не сделал ничего дурного. Более того, Винс даже предложил выделить мне частный самолет для перелета на заседание суда.
Мой адвокат (или это адвокат Винса?) выбил мне неподсудность, и я сразу скумекал, что происходит. Вам не обдурить старого уличного пса Пайпера. Видимо, Господь оставлял меня спать на улице с определенной целью. Поверьте, этот опыт не раз помогал мне сохранить жизнь. Для обеспечения собственной безопасности я стал придумывать свой план действий на случай, если адвокат Винса обманывал меня и у меня не было неподсудности.
В вечер перед дачей показаний в суде я прибыл на небольшую арену в Пенсильвании на плановое шоу, и Винс дал указания, чтобы я принял удержание. Это не было громкой развязкой долгого противостояния. Просто домашнее шоу в маленьком городке. Что-то намечалось, а Родди по таким правилам не играет.
У меня был матч с Гробовщиком. Зрители бушевали и свисали через ограждения. Ладно, ничего они не бушевали и не свисали из ниоткуда, но это моя книга, в конце концов! Короче, зрителям все нравилось. На 10-минутной отметке я прошептал оппоненту:
— Сними мат с пола за рингом и сделай пайлдрайвер на бетон.
— Конечно, — дружелюбно ответил он.
Принимая пайлдрайвер, к несчастью, ты должен засунуть голову как можно ближе к гениталиям противника — это наиболее безопасно (а некоторым рестлерам очень даже нравится). Когда Гробовщик падал вниз, я сместил голову к его коленям, чтобы удариться ей о бетон и получить рассечение. План сработал идеально.
Я известен тем, что могу пережить достаточно сильный удар, так что Гробовщик не обратил никакого внимания на меня. Я лежал неподвижно на полу, и рефери начал отсчет: «Один, два, три…» Я не поднимался и даже не двигался. Гробовщик, покружив около меня, поднялся на ринг, чтобы остановить отсчет. Я по-прежнему не вставал. Он выпрыгнул за ринг, и отсчет продолжился: «Шесть, семь, восемь…» Могло показаться, что я лежал в коме.
Наконец, рефери закончил отсчет. Я слышал, как кто-то просил позвонить в скорую, а три или четыре парня отнесли меня за кулисы к медикам. Я начал бороться с ними, конечно, не бил, а просто толкал их. Я плюхнулся на ближайший стальной стул и пустил пену изо рта, брызгая слюной во все стороны и закатывая глаза. Один из врачей пытался заглянуть мне в глаза: «Родди, слышишь меня, ты в порядке?» — спросил он. Я встряхнул головой и посмотрел на него спокойно: «Конечно, в полном, а в чем дело?» А потом я продолжил изображать припадок. Я не сидел спокойно, чтобы не позволить им взять кровь на давление, и размахивал руками во все стороны.
Рене Гуле был хорошим рестлером и стал впоследствии дорожным агентом и моим добрым другом на многие годы. Я подал ему секретный знак, чтобы он отвел меня в машину. Рене и другие вывели меня из здания и посадили в машину, отвезшую меня к личному самолету МакМэна, который должен был доставить меня в Харрисбург. Мои припадки продолжились. Я кривлялся и крутился, а потом снова казался нормальным, пока машина мчалась в аэропорт.
На стоянке я попытался выбраться из машины, наступив на подножку. Вытянувшись из машины, я побалансировал на носке, а потом рухнул лицом вниз на землю, трясясь и пуская пену. В конечном счете, меня посадили в самолет, а Рене сразу бросился звонить. Я слышал, как он настаивает, чтобы его соединили с Винсом. Поймав Винса, Рене тут же дал трубку мне.
— Род, это Винс. Ты в порядке, парень? Слышишь меня? У тебя все хорошо?
Внутри я улыбался до ушей.
— Винс, — тихо произнес я, — никто не сможет меня подставить, даже ты!
На этом я бросил трубку. Самолет взлетел, и во время перелета я изобразил еще два успешных припадка. Во время второго я нечаянно пнул какой-то рычажок на панели управления, из-за чего самолет рухнул на несколько сот метров, а пилот не на шутку запаниковал. Я решил, что, по-видимому, я выполнил план по припадкам на борту самолета, и провел остаток пути, сидя смирно в своем кресле.
По приземлении самолета я отстегнулся и снова свалился на пол, где ползал на четвереньках. Меня наполовину протащили, наполовину перенесли к машине. Концерт продолжался по дороге в отель, и я уже начал диву даваться, откуда у ребят Винса столько энергии. Сам я уже выбился из сил.
Я вывалился из автомобиля в фойе отеля, поддерживаемый двумя мужчинами. У стойки регистрации меня ожидал холеный и аккуратный адвокат Винса. Тогда я устроил, пожалуй, самый лучший припадок. Я задержал дыхание, из-за чего цвет моего лица сменился с ярко-красного на мертвенно-бледный. Адвокат посмотрел на меня в руках этих двух парней и спросил их, ожидается ли, что я приду в себя. Тогда я выпрямился и спокойно сказал: «Я в порядке, зачем вы говорите такие гадости?»
Потом я снова свалился в припадке, меня унесли к лифту и доставили в номер. Я изобразил еще один припадок в номере, прежде чем меня уложили в кровать. Адвокат бросился к изголовью кровати со словами: «Родди, ты не обязан выступать завтра. Очевидно, тебя нельзя перемещать в таком состоянии». Я ответил: «Слушай, я мужик, и я буду в суде». Джон Уэйн бы мной гордился. Как только они уложили меня в кровать (возможно, они молча помолились, чтобы я дотянул до утра) и ушли, я открыл минибар и достал бутылку пива.
Наверное, друзья, вы пытаетесь разобраться, зачем потребовалось все это дерьмо (с припадками и прочим). В общем, мои варианты самозащиты были ограничены, так что я придумал свой план. Я подумал, что, если ляпну что-то несуразное на слушании, я всегда смогу оправдаться, сказав: «Какой суд? Я не помню ничего за прошедшие 3 дня». И, в общем-то, это было недалеко от правды, потому что тогда я плохо помнил последние три месяца.
Меня осмотрели на следующее утро. Я стонал, но храбро процедил: «Давайте покончим со всем этим, джентльмены». Адвокат и какие-то агенты ФБР составили мне компанию в дороге. Они были настолько милы, что позволили мне войти в здание суда с черного хода, избежав внимания прессы. По правде говоря, они, видимо, просто не хотели, чтобы их видели вместе со мной. Я выглядел дерьмово.
Сначала мой адвокат отвел меня в кабинет окружного прокурора, где лежали тонны улик, в основном, стероидов. Оглядываясь на тот момент, я полагаю, они хотели запугать меня. Но, уважаемые читатели, поймите вот что: я провел в дороге 20 лет к тому времени и только что отработал 40-дневный тур. Когда ты так устаешь и имеешь жесткий характер, как я, тебе просто плевать, особенно, если последние 40 гребаных дней ты боролся с этим жеребцом Полом Орндорфом!
Пока мы там сидели, мой адвокат (точнее, адвокат Винса) сказал мне что-то унизительное, я ответил ему столь же грубым образом. Тогда он произнес: «У тебя слишком длинный язык». А я парировал: «Ага. Именно поэтому я зарабатываю в 7 раз больше тебя!» Мы препирались все время до начала слушаний, я говорил ему не меньше дерзостей, чем он мне. Я смог попасть в самое яблочко словами: «Каково это чувствовать, что родители 18 лет платили за твое образование, чтобы ты защищал рестлера, который еще и зарабатывает в разы больше тебя? Какое звено в цепочке жизни ты представляешь, дружок?» Он умчался прочь в ярости, чтобы перекинуться словами с окружным прокурором, но тот не стал вмешиваться, потому что не хотел, чтобы его дело пошло под откос.
Наконец, один из агентов ФБР показал, что пора идти. Другой агент (назовем его «Палкой») был высоким и худым парнем, пытавшимся напугать меня своим видом. Я не спеша подошел к нему за тридцать секунд до начала слушания и сказал: «Такой долговязый парень стал бы отличным рестлером. Ты знал, что Эйб Линкольн тоже был долговязым парнем и классным рестлером?» И одарил его самой обаятельной голливудской улыбкой.
Не знаю, за какие заслуги, но Господь одарил меня неимоверной силой хватки. Я могу поднимать гантели весь день напролет. Я думаю, я натренировался, таская тяжелые сумки по всей стране в течение 20 лет. Я схватил руку Палки, и он сразу забыл, что мы направляемся в зал суда, и захотел продемонстрировать мне свое рукопожатие. Он схватил меня со всей силой, но я не сдавался. Пять, четыре, три, два, один… Дверь в зал суда открыли изнутри. Я наклонился и потащил Палку за собой в зал, мы были, словно две собаки, сцепившиеся на лужайке. Я продолжал крепко сжимать его руку и проревел на глазах у всех присутствующих: «Для меня честь познакомиться с вами, сэр. Конечно, я люблю ФБР!» Это дало делу необычный старт.
Я подошел к скамье, принес присягу и присел. Судья был уже в преклонном возрасте, он любил мои выступления и следил за мной годами, но мне это не помогло. Окружной прокурор начал допрос с двух малозначительных вопросов. Я их уже не помню, но вы при желании легко найдете в публичном архиве.
Третий вопрос был:
— Как долго доктор Захориан толкал вам стероиды?
Я наклонился к нему и посмотрел прямо в глаза:
— Что значит «толкал»?
Больше я ничего не сказал, а окружной прокурор отозвал вопрос и отвернулся.
— Вопросов больше не имею. Ваша честь, я закончил с этим свидетелем, — заявил он.
После этого давления и всеобщих истерик меня просто отпустили. Я потряс головой, выбрался из скамьи и подошел к доку. Я пожал ему руку и сказал: «Удачи вам». После этого я протанцевал вон из зала суда.
Согласно официальным источникам, 27 июня 1991 года доктор Захориан был признан виновным в 12 из 14 случаев продажи анаболических стероидов, болеутоляющих и Валиума рестлерам и бодибилдерам и приговорен к трем годам тюремного заключения, в результате чего многие рестлеры стали заметно меньше в размерах. Это дело положило начало программе тестирования на запрещенные препараты в WWF; к слову, я не завалил ни одного теста. Я всегда был чист. Но из-за моего поведения в зале суда у Винса появился на меня зуб. Во время следующей сдачи мочи он попросил человека наблюдать, как я писаю в стаканчик. Представьте, как я отреагировал на это! Никто не может смотреть на это, а уж тем более прикасаться ко мне, так что я врезал голову парня в стену. Когда он скатился на пол, я сказал: «Не подходи больше ко мне, или я сдам образец тебе в рот, а ты его отнесешь в лабораторию!»
Меня мгновенно призвали в офис Винса. Он был вне себя:
— Ты ударил этого парня головой о стену? – спросил он.
— Ага, точно, — ответил я.
— Так нельзя делать, это незаконно! – заорал Винс (с каких это пор слово «закон» стало связано с WWF?).
— Ну а я только что сделал! – заявил я.
Разве это не смешно? Они действительно полагали, что я позволю людям Винса смотреть, как я писаю в стаканчик? Я завершил наш разговор словами:
— Позволь кое-что сказать тебе, Винс, у тебя в компании столько гомиков, что я просто не знаю, чего мне там ждать, Винс МакМэн-младший. Теперь я могу идти?
Это самое ужасное, что я мог сказать младшему. И тогда я сразу вышел. Но после этого я проработал у него еще четыре года и даже выбил повышение зарплаты. Кто бы мог подумать?
