Смерть мамы очень сильно разделила нашу семью. Никто не мог понять, как заполнить эту пустоту, которая внезапно возникла у каждого. Мне же было лишь 13 лет, но со спокойной и беззаботной жизнью можно было попрощаться.
Я был уничтожен. Причем полностью осознание ее смерти пришло далеко не сразу. Я не был готов к таким переменам, и мое сознание не принимало этот факт. Но со временем эмоции взяли свое.
Кэролин тогда встречалась с преуспевающим бизнесменом Лютером Джонсоном. Так сложилось, что он владел похоронным агентством, поэтому он обо всем позаботился.
И вот как раз на похоронах меня окончательно накрыло. Я не был готов увидеть маму в гробу. Лишь один раз я видел умершего человека — нашу бабушку Мисс Оди-Джеймс, упокой Господь ее душу. Но тогда я был слишком маленьким. Сейчас же, когда мы с Бонитой увидели ее тело, невозмутимое выражение лица, закрытые глаза, у нас из глаз брызнули слезы.
На похоронах было много людей — у нас была очень многочисленная семья, было много маминых друзей. Машины проехались небольшим конвоем от Церкви до кладбища, где священник прочитал молитвы, гроб опустили в могилу рядом с могилами других наших родственников. Я подошел к краю, заглянул вниз, бросил горсть земли и сказал последнее «Прощай».
После этого моя жизнь изменилась раз и навсегда.
Пока я боролся с печалью, члены моей семьи боролись между собой. Это началось раньше, еще когда мама была в коме. Тогда братья и сестры занимались лишь тем, что утешали друг друга и спорили о том, что делать с Бонитой и мной. Все остальные были достаточно взрослые, чтобы позаботиться о себе самостоятельно. А я даже подумать не мог о том, чтобы жить где-то, как не у себя дома. Я был ребенком! Дети просыпаются, ходят в школу и возвращаются домой! Теперь же к грусти потери прибавились и сомнения относительно будущего.
Тетушка Т., мамина сестра, которая была на нее очень похожа, высказала пожелание позаботиться о нас. В моих сестрах взыграла не то зависть, не то собственничество, но они эту идею не одобрили. Начались споры и ругань, в результате которых стало ясно, что мы с ней не останемся. Сестры считали, что из-за этого нам с Бонитой пришлось бы переехать в другой конец штата, а это навредило бы нашей семье. Кэролин и Билли Джин предложили присматривать за нами, считая, что это будет единственным способом обеспечить нам хоть какое-то подобие прежней жизни. А я чувствовал, что тону. Что с нами будет? Нам казалось, что мы — лишь жалкие куклы, которых вот-вот разорвут, перетягивая в разные стороны.
Дэнни и Гэйл просто исчезли без следа. Остальные потихоньку также исчезали. Несмотря на заверени Кэролин и Билли Джин, мы все равно остались в нашем доме Южном Парке. Поначалу там же оставались Лэш, которому было 19, и Дон, которому было 25.
У Дона была странная жизнь. Он менял одну странную работу за другой, постоянно переезжал. Ему не было до нас с Бонитой никакого дела. Думаю, он жил с нами, лишь бы не нужно было снимать жилье. Мне кажется, ему было очень сложно адаптироваться к Техасу после Луизианы. У него не было ни друзей, ни связей. Поэтому он просто пытался собрать свою жизнь из кусочков. В конечном счете, он все же смог это сделать и уехал.
Что касается Лэша, он никогда ничего не говорил, но мы все прекрасно чувствовали. Не было ни ощущения семьи, ни чувства безопасности, кто бы что ни говорил.
Мы с Бонитой пытались жить попрежнему: по утрам ходить в школу, возвращаться домой, чтоб поиграть и посмотреть телевизор. Но когда нам хотелось есть, никто не готовил обедов. Приходилось шариться по кухне и довольствоваться консервами или что еще могло остаться. После чудесных маминых кушаний мы перешли на хлопья, холодную фасоль и консервы. Иногда приезжали Кэролин и Билли. Они привозили что-то поесть, ну или возили нас в кафешки. Но так было далеко не каждый деь.
Мне кажется, Билли Джин просто не рассчитала своих сил. Ей казалось, что если что-то случится, она сможет заменить маму. Но у нее не хватало ни сил, ни умений, ни времени. Она не была готова перестроить свою жизнь и стать не просто домохозяйкой, но и домоправительницей.
Все было крайне уныло. Я впадал в депрессию и отчаяние. Никто не задумывался о том, что нужно платить по счетам. А они приходили. И постепенно наш дом стали отключать от разных служб. Сначала отключили электричество, и наш некогда шумный дом превратился в заброшенный, темный и бездушный особняк.
Как-то раз я пришел домой и обнаружил, что вещей Лэша нет. Ни машины, ни одежды, ни даже зубной щетки. Прошел день, еще один, а он не возвращался. Наконец, я понял, что Лэш решил начать новую жизнь, в которой не было места мне и Боните. Он переехал к товарищу, который жил недалеко от нашего дома.
Я был разочарован тем, как развалилась наша семья. Было нетрудно понять исчезновение Лэша, но я был опечален, что он полностью забыл нас. Он мог бы пригласить нас куда-нибудь, поговорить с нами, скоротать с нами вечерок. В результате я сам принял решение отправиться к нему. Но ситуация стала лишь страннее. Нет, его семья была очень доброй, но они совершенно не заинтересовались тем, как у нас дела. Пару раз они приглашали нас в гости, но это было, лишь когда мы сами заезжали повидать Лэша. Когда я уезжал из их дома, мое одиночество усиливалось в несколько раз. Мне было очень больно, что Лэш так усиленно пытается забыть всю нашу прежнюю жизнь.
Я не мог понять, почему мы оставались в том холодном доме. Все становилось лишь хуже и хуже. В какой-то момент новые проблемы начинали возникать каждый день. И надо было пытаться справляться с ними. Без электричества приходилось пользоваться свечами, но иногда приходилось довольствоваться лунным светом. Мы будто бы молились не той звезде. И когда она погасла, погасли и наши надежды. Мы не знали, на что надеяться, чего ожидать. Как-то мы проснулись и поняли, что в кранах больше нет воды. На следующий день отключили газ. Сад зарос, перестали вывозить мусор. Дом становился просто страшным. Иногда казалось, что нас похитили и запихнули в какой-то отвратительный вонючий сарай.
Я жутко скучал по маме. Братья и сестры обещали заботиться о нас, любить нас, заботиться и защищать, но они обманули. Все, что нам с Бонитой оставалось, — это сидеть, обнявшись и плакать, смотря на дыру в потолке, оставшуюся от маминого падения. Чтобы разорвать этот порочный круг, я мечтал сжечь дом и сбежать. Но нам некуда было идти. Мы застряли в этом капкане.
Изредка случалось и хорошее. Наш сосед, который был в курсе, что происходит, попытался подключить нас к телефону и электричеству в обход муниципалитета, однако через некоторое время там все выяснили и снова отключили наш дом. Тем не менее, мы были очень ему благодарны. В остальном, вся округа знала о наших проблемах, но всем было наплевать. Это было отвратительно. Во всех фильмах, которые я видел, если дети оставались без матери, к ним в дверь рано или поздно стучались соседи с конфетами и подарками. Но это был не тот случай.
Мы остались сами по себе, поэтому ели мы все, что удавалось найти. Мусор все равно не вывозили, поэтому в доме завелись тараканы и прочие насекомые. Появились и крысы. И все равно никому до нас не было никакого дела. Иногда мне кажется, что даже если бы мы умерли, всем было бы наплевать.
Это очень сплотилос нас с Бонитой. По ночам мы стерегли друг другу сон, прячясь в темных уголках нашего дома. Да, у нас не было ничего ценного, однако кто угодно мог вломиться в дом, и от одной этой мысли становилось жутко. Слава богу, обходилось без этого. И тем не менее, как-то раз к нам заехала Билли Джин. Она огляделась и внезапно спросила, а где телевизор? Я удивился. Если честно, я сам не заметил, как он исчез. В конце концов, электричества не было уже несколько месяцев. Теперь, когда Билли это заметила, я понял, что нас ограбили. Этот телевизор был подарком Билли и какого-то из ее богатеньких дружков. Надо признать, то был отличный парень. Он продавал машины и готов был на все, чтобы Билли была счастлива. Но я прекрасно понимал, что это просто был очередной женатик, которым она крутила как хотела. Чего уж там, таких было много.
И вот как-то раз она навела его на мысль, что было бы неплохо купить для мамы большой телевизор — с пультом! Когда все привезли, мы были в шоке. До того у нас был маленький черно-белый телевизор с нелепыми антеннами, а чтобы переключить канал, нужно было вооружиться плоскогубцами. Этот телевизор был самым ценным в нашем доме. Билли очень гордилась, что сделала нам с мамой такой подарок.
И вот она стояла посреди темной комнаты и закричала «Это же Роберт Хилл!» После этого она сказала, чтоб мы остались дома и ушла.
Роберт Хилл? О черт, это же был наш непродолжительный отчим. Но до того момента моими единственными воспоминаниями о нем были поездки на рыбалку. Но оказалось, что это именно он пробрался в наш дом и стащил телевизор у умершей экс-жены!? Это было отвратительно. И теперь ему грозили серьезные неприятности. Связываться с Билли Джин было небезопасно. Она была взрывной и эмоциональной. При ней всегда был Магнум .44, которым она гордилась.
Поозже я узнал, что она провела собственное расследование и выяснила, что это действительно был Хилл. Он вломился в наш дом и украл телевизор. После этого она выследила его и взяла на мушку. Он попытался уехать на машине, но она успела несколько раз выстрелить. Лишь каким-то чудом он смог уклониться и спастись.
А потом ее взяли полицейские. Правда, ей повезло, она провела лишь ночь в полицейском участке, после чего вышла на свободу. Зато она дала понять Хиллу, что не нужно связываться с Хаффменами.
А дома жизнь становилась все более безумной. Надвигалось жаркое техасское лето, а мы остались без воды. Мы с Бонитой придумали план. Пошарившись вокруг дома и собрали пятнадцать пустых бутылок. Их мы хотели наполнить на близлежащей заправке. Она была недалеко, но бутылок было слишком много. Как поступить?
За последний год с небольшим наши родственнички и сами забрали из дома все ценное. Единственное, к чему они не притронулись, был старенький мамин «Шевроле Малибу». Думаю, они все считали его старым и ненужным. Но я так не думал. Я видел в этом последний оплот нашей старой жизни.
Конечно, он видал и лучшие деньги. Он не мог ездить задом, но он был на ходу! Мы закинули на заднее сидение все бутылки, после чего я включил зажигание. Двигатель так громко грохнул, что наверняка соседи посчитали это стрельбой. А мы поехали к заправке. Всю дорогу я думал, что, черт возьми, я делаю? Я был слишком мал, чтобы водить машину. Более того, я рисковал жизнью, чтобы всего-то набрать воды!
Тем не менее, мы удачно доехали, после чего начали набирать воду. Вокруг были люди и мне было ужасно стыдно, что они могли о нас подумтаь — двое маленьких ребятишек, которые набирают в бутылки воду, относят их в машину и возвращаются с новыми пустыми бутылками. Но в конце концов, это было неважно. Важно было, что у нас появилась вода, чтобы пить, и чтобы мыться.
Заполнив последнюю бутылку, мы отправились обратно. Машина не могла ездить задом, поэтому я посадил Бониту за руль, а сам принялся ее толкать. Это было чертовски тяжело, но я справился, после чего сел за руль, включил двигатель и довез нас в нашу безжизненную лачугу. Добытой воде мы радовались так, словно это был элитные и свежайшие продукты.
Тем не менее, радовались мы недолго. После того, как очередной счет по закладной не был оплачен, банк начал слать угрозы и предупреждения. Только тогда Кэролин временно забрала нас к себе.
Именно тогда я понял всю серьезность ситуации. В первый раз в своей недолгой жизни я не просто попал в депрессию, я не знал, как из нее выбраться. Бонита выглядела спокойной, но она тоже была на грани.
Я думал о том, как сестры ругались с Тетушкой Т. о том, кто будет о нас заботиться. Они говорили, что хотят сохранить целостность семьи. Но за прошедшее время они не сделали ничего! Если бы год назад мне сказали, во что все выльется, я бы сбежал и жил в поездах. По крайней мере, бомжи поделились бы со мной своими жалкими продуктами.
Когда же моя семейка, в конце концов, обсудила наше будущее, вернуться в заброшенный дом казалось мне более перспективной идеей. Итак, меня отправляли жить с Дэнни, которого мы не видели со дня смерти мамы. Бониту отправляли к Кэролин. Черт возьми, они решили разлучить двух самых близких членов семьи! Мне было противно. Я с трудом сдерживался.
Но как бы грустно ни было прощаться с Бонитой, мне понравилась идея жизни с Дэнни! Мне всегда хотелось быть на него похожим. Он первым из нас покинул родной дом, отучился в колледже и получил хорошую работу! У него был отличный дом и красотка жена! В моих глазах Дэнни был успешен! До того я уже несколько раз был у него в гостях, и было весело. В его районе было много детей, с которыми я уже подружился. Дэнни всегда делал все возможное, чтобы показать, что мне были рады! Перспективы пожить с ним становились реальны!
Но как и большинство моих тогдашних мечтаний, и эти разлетелись на миллион осколков. В последний момент без объяснения причин Дэнни отказался приютить меня.. Думаю, это было потому, что не хотел нарушать течение его обычной семейной жизни. Но о причинах никто ничего не знал. Он просто отказался.
Мне хотелось умереть. Что со мной не так? Внутри я сорвался. Все эти несдержанные обещания, сплошная ложь. Я послал всех к чертям. Я больше никому не доверял. И никому не позволил бы себя обмануть.
Меня приютила Кэролин, что означало, что мы с Бонитой все же остались вместе. Но теперь мы были непохожи. Бонита хорошо училась, стремилась к хорошему будущему. Я же был сломлен и потерял интерес к чему бы то ни было. Вместе мы пережили серьезные испытания и неприятности, но в конце концов жизнь развела нас в разные стороны. Она стремилась вверх, а я бесцельно болтался абы где. Не помогло даже то, что я снова был в мирке Кэролин, который был не совсем удачным местом для двух тинэйджеров. Кэролин вела сомнительный образ жизни, она была воровкой, обманщицей. Ее могли убить в любой момент. Да, она дала мне крышу над головой, но ее пример был отвратительным. В школе все было хуже некуда.
Ближе к концу моего восьмого класса я практически перестал посещать занятия. Нависла угроза вылететь из школы. И будто бы специально в моей жизни появились Райли и Эрнест Смиты, которые в этом мне помогли. Это были два хулигана из моего класса. Как-то раз, когда мы ехали домой из школы, они решили испытать меня. В автобусе я сидел возле прохода. Райли подошел и приказал мне подвинуться на среднее место, потому что он сам хотел сидеть с краю. Я ответил, что это мое место, и я никуда не сдвинусь. Если ему нужно было место, он мог бы сесть посередине. Райли ничего не ответил и ушел в конец автобуса.
Мне казалось, что история замята, но это было не так. Когда мы подъехали к его остановке, Райли, Эрнест и их дружки напали на меня со спины. Я пытался отбиться, даже кому-то как следует врезал, но их было слишком много. Если честно, мне было не столько больно, сколько сложно переварить, что вообще произошло. Я подумал о том, что ни один из моих друзей — Фран, Терри, Уэнделл — не сделали ничего, чтобы мне помочь. Так что же это, никому нельзя верить вообще? Ну что ж, в таком случае я позабочусь о себе сам. Я знал, что если я не отреагирую, все повторится. Поэтому я должен был ответить на следующий день. Когда я ложился спать, я представлял, как один уничтожаю Смитов и всю их шайку на глазах у всего класса при помощи крутых приемов из фильмов Брюса Ли. Но отбросив ненужные фантазии, я понял, что нужно придумать другой способ. Я еще пока не знал, какой.
Когда я пришел к автобусной остановке, внутри меня бурлила ярость. Ко мне подошел Билл — хороший парень, с которым я был дружен. Он сказал, что наслышан о том, что случилось днем ранее, поэтому он принес мне перочинный нож. Я положил его в карман, забрался внутрь и стал ждать следующую остановку. На ней в автобус должны были зайти Смиты. С удивлением я увидел, что Райли был один. Как только он зашел в салон, он начал бахвалиться, вспоминая, как вчера меня побили. Я разозлился, прыгнул на на него и попытался ударить ножом. Райли побелел от страха. Он пытался оттолкнуть меня, но я не отставал. Я материл его, на чем свет стоит, а он просто прикрывался учебниками и молчал. Все остальные дети орали как проклятые. Словно бы в этом автобусе происходил большой бунт маленьких детей. Кстати, водитель ехал дальше, не подавая вида. Наконец, Уэнделл и Терри попытались оттащить меня, но я был в бешенстве, махал ножом как слепой, которого пытаются ограбить на улице. В общем, мои друзья тоже предпочли отойти. Райли, поняв, что он уже не такой крутой, ревел в три ручья. В отсутствие своих дружков он, как и большинство хулиганов, оказался обычным трусом. Было очень приятно наконец напугать его до чертиков. Я положил нож в карман и ударил его в челюсть. Удар был таким сильным, что мне показалось, будто я солмал руку. Он же отлетел к задней двери автобуса.
Я был очень горд собой. Когда я сел на свое место, все думали, что я сошел с ума. Меня это устраивало, моя миссия была выполнена — слухи разлетятся по всей школе и теперь вряд ли кто-то будет со мной связываться. Да что там, мне был гарантирован царский статус.
Но чем больше я об этом думал, тем хуже я видел свое будущее. Вряд ли Райли смирится с таким униженмем. Пара ребят сказали мне, чтоб на следующий день я ожидал его мести. Поэтому я просто не пошел в школу на следующий день. Я пошел в кино и понадеялся, что все уляжется, и к концу недели можно будет вернуться.
Когда же я пришел в школу, меня сразу же схватили охранники и отвели к директору. Там уже были Райли и Эрнест. Видимо, водитель увидел больше, чем я думал, и сразу обо всем рассказал.
Я рассказал директору свою версию истории, которая начиналась с того, что Смиты и их дружки напали на меня. Я объяснил, что нож был мне нужен лишь для защиты. И я не планировал приходить в школу каждый день, лишь бы кого-то избить. Разве что таких отморозков, как эти.
Директор посмотрел на меня и сказал, что хорошо, что вчера я не пришел в школу. У Смитов для меня был сюрприз. С этими словами он показал мне трость, из которой выскакивало небольшое лезвие — как у Алекса из «Заводного апельсина». И у меня мурашки пробежали от мысли о том, что эти придурки могли сделать.
Учитывая, как близко мы были от того, чтобы покалечить и даже убить друг друга, наказание было серьезным. Нас отстранили от занятий до конца года. А это означало, что я остаюсь на второй год. Учитывая, что учиться нужно было еще два месяца, я подумал, что мои летние каникулы станут дольше.
Впервые с того дня, когда умерла моя мама, я подумал, что моя жизнь становится чуть менее непредсказуемой и чуть менее хаотичной.
Оглавление книги