Нас было восемь. У мамы было трое детей от двух первых браков — Дэнни Джеймс, Кэролин Джонс и Лула Гейл Джеймс. А затем появились и пятеро Хаффменов: Билли Джин, Дональд, Лэш, Бонита и я, неприкаянный малец Букер Т. Я появился на свет 1 марта 1965 года в Плэйн Дилинге, Луизиана в семье Розы и Букера Т. Хаффмена. Да, я был Букер Т. Хаффмен младший. Естественно, все братья звали меня Младшим. Когда мой отец в возрасте 59 лет умер от сердечного приступа, я остался единственным Букером Т. Хаффменом. Тем не менее по привычке, а также из уважения к отцу, для своей семьи я всегда оставался Младшим.
Я совершенно не знал отца — он умер, когда мне было всего лишь 10 месяцев. Единственное, что мне осталось, — это его фотография. На ней был изображен большой и сильный чернокожий парень с чертами лица, немного напоминавшими мои. Я всегда старался быть похожим на него.
Несмотря на то, что мы так и не познакомились, я знал, что его очень уважали. Кэролин, моя сводная сестра, много рассказывала мне о нем. Они были знакомы несколько лет, и она поведала мне очень многое о человеке, которого называла Мистер Букер. Он был тихим, серьезным. Он редко шутил. Но если он что-то говорил, то будьте уверены, это было от чистого сердца. Все его очень хорошо слушались. Он был высоким — около 185 сантиметров, с простым лицом. Он всегда носил светло-коричневый костюм и широкополую бежевую шляпу. Он был настоящим модником и выделялся на улицах. Он всегда заботился о своей семье. Мама следила за домом, а отец зарабатывал деньги. Он был ответственным, настоящим мужчиной. У нас всегда и всего было в достатке.
Я спрашивал Кэролин, не узнавала ли она у отца, как он получил такое имя, но она лишь пожала плечами. Это не было единственной загадкой. Я так и не знал, что означала буква «Т» в моем имени. И значила ли вообще!? Я всегда шутил, что это означало «Типа-второе-имя-которое-я-придумаю-позже»(To-be-determined-at-a-later-time). Никто — вообще никто ничего не знал. Я ненавидел свое имя. Иногда дети в школе или на улицах начинали дразнить меня. Они называли меня «Козявка» (Booger) и тому подобными словами. Я даже хотел изменить свое имя на что-то более простое, однако со временем я стал им гордиться. Это было тем, что связывало меня с моим отцом.
Рассказы Кэролин помогали мне узнать моего отца. Они были забавными и грустными. Как-то раз она вспоминала тот день, когда он познакомился с мамой. Он приехал на огромном старом зеленом Олдсмобиле, который они называли Бэтмобилем. Пока Мистер Букер общался с мамой, они с Дэнни, Гейл и Доном залезали в эту махину и дурачились.
Он был очень добрым к детям, очень щедрым. В местном магазине продавалась виноградная газировка, которая называлась «Фиолетовая корова». И минимум раз в месяц папа усаживал всех маминых детей в свой «Бэтмобиль» и отвозил на настоящий водопой. Кэролин рассказывала, что это было очень весело, они всегда ждали эту поездку.
И вот настал тот день, когда Мистер Букер стал членом их семьи. Как-то раз он приехал в дом Дедушки Неймона, в котором они проживали, и вежливо попросил ее руки. Конечно, дедуля согласился. Они очень хорошо поладили с первого же дня, и вообще папа очень подходил этой семье: ему одновременно достались и чудесная женщина в лице мамы, и отличный друг в лице дедушки.
Папа работал в местном клубе. Там подавали пиво, играли в домино и азартные игры. Там папа проводил шесть дней в неделю с восьми утра и до девяти вечера. Воскресенья он проводил с мамой и нами. Обычно этот день он проводил за маленьким кухонным столом, пока мама готовила свои чудесные кушанья. Сначала он планировал расходы на неделю, а затем отправлялся на крыльцо посидеть и поговорить с Неймоном. Они обсуждали, что происходит, говорили о жизни.
Мне всегда нравились эти истории. Когда я стал старше, Кэролин объяснила некоторые забавные детали похождений моего отца. Как выяснилось, по воскресеньям они с дедом частенько продавали алкоголь из-под полы. Это было запрещено, поэтому они заранее покупали большие бутылки виски, а в воскресенье продавали по стопкам, на чем зарабатывали неплохие деньги. Как-то раз его взяли полицейские под прикрытием. Пришлось отправиться в тюрьму. Почему-то с дедом адвокат познакомился только перед судом. Но он сразу задумал хитрость. Кожа папы была темного цвета, у деда — наоборот светлая. Но адвокат нарядил Неймона в папин костюм и отправил в суд вместо отца! Когда в зале суда появился тот полицейский, он не смог опознать в нем человека, который продал ему виски! Так судье пришлось закрыть дело. Адвокату удалось провернуть настолько старый трюк, что никто не мог поверить. Позже Букер и Неймон много вспоминали тот день и смеялись, как им удалось обмануть систему.
Кэролин также рассказывала о том, как папа умер. Он не пил, никогда не курил. У него было отличное здоровье. Но как-то раз, по дороге на работу он остановился, чтобы купить в клуб льда. Неожиданно у него произошел сердечный приступ, он упал и сразу же умер — прям на виду у прохожих.
Это приключилось незадолго до моего первого дня рождения, в начале 1966 года. К тому не было никаких предпосылок. Наверное, это просто была судьба. Но легче от этого осознания не станвоилось.
Мама была в панике. Все деньги зарабатывал отец, а теперь она осталась одна с полным домом детишек, которых нужно было кормить и одевать. Она сразу же вышла на работу — ее взяли медестрой. Мама много работала, но денег не хватало. Она позвонила Кэролин, которая недавно переехала в Хьюстон, и та сказала, что в большом городе будет больше возможностей. Я ничего не помню о родном городке Плэйн Дилинг, но насколько я понял по рассказам других, там не было ничего, кроме бесперспективных работ и расовых тёрок. Чернокожие жили отдельно, их притесняли. Так что решение переехать далось маме достаточно просто Собрав вещи, она переехала к Кэролин, а дедушка Неймон и Гейл остались присматривать за нами. Через пару недель мама устроилась помощницей медсестры в больнице и нашла домик в пригороде Хьюстона — Саннисайде. Не успели мы моргнуть, как нас всех запихнули в маленький красный «Плимут» и мы отправились в новую жизнь.
Мама была трудулюбивой и честной женщиной. Как и все дети, я многого хотел. И благодаря маме у меня все было. Да, наша машина была не самой быстрой, дом был не самым роскошным. Но в холод у нас была теплая одежда и обувь. По вечерам у нас был накрыт стол. Когда денег не хватало, мама всегда доставала талоны на продукты.
Мама работала с 11 вечера до 7 утра. Она уходила, когда я уже спал, и приходила до того, как я отправлялся в школу. И для меня она всегда была дома. Я даже не задумывался, как трудно ей было утром после смен возвращаться домой и готовить завтрак для нас всех. По вечерам она всегда тоже была на кухне. Иногда с сигаретами Virginia Slims или банкой пива. Она была божественным поваром, у нее было огромное количество самых разных рецептов, которые она узнала от своих родителей. Моим любимым была курица с грибами и сладкий картофель в карамельной глазури. Мы всегда с нетерпением ждали обеда или ужина. Мама одна растила восьмерых детей. Это было очень трудно, но по ней этого было незаметно. Жить с мамой было сплошным праздником. Она готовила, убирала дом, развозила нас, куда нам надо было, и ничего не требовала взамен. Ну разве что ходить в школу и не вляпываться в неприятности. Периодически ей помогали мои сестры, но мальчики в нашей семье были на редкость ленивыми. Все, что нам было нужно, — это посмотреть телевизор и поиграть на улице.
Постепенно из дома съезжали Дэнни, Кэролин, Гейл, Билли Джин. Но оставались еще Дон, Лэш, Бонита и я. Мы, Хаффмэны хорошо дружили и не доставляли маме много головной боли. Тем не менее, по какой-то причине, главным поставщиком проблем был я. Особенно их было много в школе. Наверное, на меня так повлияла смерть отца: я видел других детей из обычных семей, у которых были оба родителя, и это повлияло на меня. Очевидным было одно: маме вряд ли нравилось постоянно мотаться в школу из-за моего плохого поведения.
В классе я нравился одной девочке по имени Джекки. Я никогда не обращал на нее внимания, ну разве чтоб позадирать ее. И вот в один прекрасный день мне в голову пришла чудесная мысль отобрать у нее деньги. Я сказал ей, что если она не принесет мне пять баксов, я найду ее и она пожалеет. Она была так шокирована, что действительно стащила у материа пятерку и принесла мне. Я был горд, но внезапно пришла мысль, как бы об этом всем не узнала моя мама. Я придумал нехитрый план, как это объяснить. Я вышел на улицу поиграть с племянником, затем вытащил деньги и побежал обратно в дом хвастаться, что я нашел на улице и теперь я богат. Мама мне поверила.
На следующий день я пошел в школу с осознаванием того, что это идеальное преступление сошло мне с рук. Но как только я зашел в класс, с меня сразу же сбили спесь. Учитель вызвал меня и отправил в кабинет директора. Джекки все же рассказала родителям, а ее мама пожаловалась директору. Мне устроили серьезные расспросы, но это все было ерундой по сравнению с тем, что ожидало меня дома.
Ох мне и влетело… Мама все никак не могла понять, откуда у меня взялась эта идиотская мысль? А я и не знал, что ответить.
А как-то позже, во время очередных школьных строгих воспитательных бесед, я сорвался. Я начал кричать, швырять книги, ломать вещи. Когда мама приехала за мной, она положила руки мне на плечи, посмотрела в глаза и спросила, почему я это сделал? Я смотрел на нее пустым взглядом и не знал, что ответить. Я не понимал, в чем дело.
Когда я еще был в начальной школе, мы переехали в другой район, который назывался Южный Парк (South Park). Там мы провели несколько лет. Я там хорошо освоился, привык и к школе, и к соседям. Со временем у меня появились друзья, но пока их не было, я начал проводить больше времени с Лэшем. Он на шесть лет старше меня и всегда был намного крупнее. Да что там, он был вообще одним из самых крупных детей в округе — его никто не задирал, к нему никто не лез. Он взял меня под свое крыло. Когда мы разгуливали по округе, его огромная ручища всегда обнимала меня за плечо. Он словно бы подталкивал меня вперед. Это был его способ показать остальным, что докопаться до меня можно только через него. Лэш стал для меня героем, на которого я всегда мог положиться. Не было ничего круче, чем ошиваться с ним и его друзьями. Разница в возрасте разделила нас на два совершенно разных мира, и мне было чертовски интересно увидеть мир его глазами.
Лэш был в центре внимания, где бы он ни оказался: уличные дела, модные тренды, девчонки. Иногда я лез в его дела, но чаще это было плохой идеей.
Напротив жил парень по имени Кларенс. Мы называли его Братом, он постоянно болтался с нами по выходным. Его отец был обычным работягой, и по пятницам он напивался в хламину. Очень часто на следующий день мы замечали у матери Кларенса то синяк, то кровоподтек. Неудивительно, что он не очень любил находиться дома. Мы были хорошими друзьями, но с Лэшем у них были более близкие отношения. Они вообще все делали вместе. Иногда я пытался прибиться, но они меня прогоняли. Но я был упрямым и пытался следовать за ними даже тайком.
Как-то раз я крался за ними по улице, но Лэш обернулся и заметил меня. Он закричал, чтоб я не совал нос в их дела, после чего они побежали. Но я был упрямым засранцем, я устремился следом. Силенок у меня было не так много, я начал отставать, а потом споткнулся и упал. Я разревелся и где-то в глубине души надеялся, что Лэш увидит, что мне больно, и вернется. Когда этого не случилось, я поднялся и снова побежал. Мне удалось их найти и они даже разрешили остаться с ними. Но я очень скоро об этом пожалел.
Мы болтались по улицам, нашли бездомного кота. Лэш и Брат решили поймать его. Не помню, был ли он доверчив или его подманили едой. В общем, они схватили его и спрятали в сумку. В общем, мы шли обратно, кот пытался освободиться и громко кричал. Мы добрались до большого шоссе, под которым был небольшой переход, в котором мы иногда проводили свободное время. Пока я раздумывал, что мы будем делать, и для чего нам кот, Лэш и Брат забрались на пристройку рядом с шоссе. Машины проносились рядом, кот пытался выбраться, а они смеялись. И вдруг Лэш резко бросил мешок в самую гущу машин!
Каким-то чудом мешок приземлился на разделительной полосе. Еще большим чудом кот смог выбраться наружу, после чего он замер в ужасе. Но уже через секунду его снес огромный грузовик. Его изломанное тельце приземлилось неподалеку — голова была изуродована, челюсти оторваны, зубы торчали во все стороны.
«Челюсти наизнанку», произнес мой братец своим тяжелым техасским акцентом. Тогда я не знал, что запомню тот день навсегда.
В Пасадене был магазинчик, в котором была большая трасса для игрушечных машинок. Дети со всей округи собирались там, когда проводились турниры. Особенно это нравилось Лэшу. Он был там каждый уикенд, и как обычно, он всегда был в центре внимания. Но мое самое яркое воспоминание о том магазинчике было не машинки. Там был старый продавец с перекошенным лицом. Ему было под 70, он выглядел очень страшно, особенно его рот — с левой стороны у него словно бы совсем не было челюстей. Я пытался игнорировать его, но Лэш постоянно пытался его высмеять. По дороге туда, по дороге обратно Лэш постоянно ржал и выдумывал для него разные прозвища — «Человек-слон», «Друпи», «Челюсти наизнанку».
Это было его любимым выражением. Он постоянно кричал, что у того старика челюсти наизнанку.
Такие дела. Как бы я ни пытался забыть того котенка, Лэш постоянно мне о нем напоминал. После того дня на шоссе каждый поход на гонки напоминал мне о том дне. Лэш шутил, ржал, кричал да даже если он ничего не говорил, я все равно вспоминал кота и грузовик. Эта ужасная ассоциация прочно поселилась в моей голове. Вся та ситуация резко поменяла мое отношение к Лэшу. Однако я смог справиться и простил его. Он все равно оставался моим старшим братом и героем.
Мы частенько играли вместе во время дождей. Нам было достаточно нашего воображения, мы играли в кораблики, изображали разных персонажей: я был Гонщиком Х из мультика Speed Racer, а Лэш был Ричардом Петти, машина №43, Чемпион НАСКАР! На старт, внимание, марш! Понеслась! Мы запускали спички в воду и наблюдали, как они движутся по лужам. Единственное правило — разрешалось подтолкнуть спичку пальцем, если та где-то застревала. Для меня это было просто забавой, но не для Лэша! Он относился к этому серьезней некуда — я даже не помню, чтобы выиграл хоть один такой заплыв.
В этом была разница между нами: когда мы участвовали в игрушечных гонках, Лэш становился одержим. Для него все было так захватывающе, что все внимание было уделено машинке. Вообще, было, конечно, круто, когда эти пластмассовые игрушки носились по трассе с достаточно большой скоростью, а вокруг была толпа детворы и взрослых, переживавших так, словно бы это были настоящие гонки. Лэш зависал там часами, всегда представляя себя Ричардом Петти. Мне всегда было интересно, почему он не выбрал Уилли Т.Риббза — первого чернокожего пилота НАСКАР. Ответ был прост: Петти всегда побеждал.
Там всегда было весело, но я относился ко всему менее серьезно. Мне было достаточно гонять маленькой машинкой на менее сложных трассах и при этом не попадаться на глаза Челюстям наружу.
Когда мы не гонялись в том магазинчике или не вляпывались в неприятности, мы были дома, с семьей. Мы любили праздники. На День Благодарения на нашем Шевроле Малибу мы ездили в Луизиану, чтобы навестить наших дедушку и бабушку. Но настоящим отрывом всегда было Рождество. Мы, Хаффманы и более старшие Дэнни, Кэролин, Гейл и Билли Джин всегда приезжали в гости с кучей подарков. Все это было хорошей демонстрацией вкусов 70х.
Гэйл приезжала на Кадиллаке «Эльдорадо», выглядела как кинозвезда и когда шла к двери, было чувство, что она вышагивает по красной дорожке на Голливудской премьере. Мы следили за ней, замерев и иногда вздыхая от восхищения.
Билли Джин можно было услышать за километр. Ее стерео-система орала на всю округу. Я всегда подбегал к окну, чтобы наблюдатЬ, как он выходит из машины в красном платье — настолько обтягивающем, словно оно было нарисовано.
Кэролин наоборот предпочитала более простую одежду. Например, зеленую юбку и рубашку на пуговицах. Но в ее глазах всегда пылал настоящий огонь.
Тогда я мало понимал, как судьбы и привычки моих братьев и сестер повлияют на меня.
Оглавление книги
