После миллионов километров я, наконец, оказался дома, правда, ненадолго. Через пять дней после WrestleMania XII я отправился в 17-дневный тур по Германии – я ведь обещал Винсу, что буду работать за границей, пока зрители Северной Америки отдыхают от моего персонажа. Вообще, я рассматривал это, как большой прощальный тур. Многие тогда задавались вопросом, а не собираюсь ли я уйти на пенсию.
11 апреля Винс отправил съемочную группу для съемки проникновенного интервью со мной в Бонне, на берегах Рейна. Один из чиновников Винса попытался написать сценарий, но я проигнорировал его. С изношенным, почти изможденным видом я с чувством говорил о том, как после стольких лет в дороге семья стала для меня незнакомцами, а незнакомцы стали семьей. Настала пора мне изменить эту ситуацию. Интервью отправили в офисы WWF, я сомневался, что его используют, ведь я не следовал сценарию.
Я бы с удовольствием дал Шону полезные советы, но он считал, что уже знает все. Единственным, что объединяло Шона с Воином, как чемпиона, было то, что они забрасывали Винса жалобами, словно две сварливые жены. Но в отличие от Воина Шон обладал харизмой и навыками; чтобы достичь легендарности, о которой он мечтал, ему не хватало терпения, зрелости и рассудительности. Я понимал, что он хочет, чтобы я признал его статус перед парнями, сказав что-то вроде: «Ты лучший». И я бы хотел это сделать, но не мог из-за его отношения. Я решил, что, пусть я не собираюсь всадить ему нож в спину, но и брататься с ним не буду. В душе мы оба знали, что в будущем у нас состоится еще одна встреча.
Война между кликой Шона и остальными парнями обострилась 17 апреля в Берлине. Они, очевидно, что-то имели против Криса Кандидо и его жены Тамми Фитч, которая играла роль блондинки-вампира по имени Санни. Она была первой из так называемых теперь «Див WWE» и стала звездой огромной величины, когда ее плакаты стали самой продаваемой продукцией WWF, что не устраивало клику. Поставщики оставляли Санни ужин после каждого шоу, который она забирала в гостиницу. Однажды вечером, открыв подарочный ужин, она увидела в нем человеческие экскременты. Она была напугана и на следующее утро отправилась домой в слезах. Я подумал, что мафия отправляет сообщение, заворачивая рыбу в газету, а клика просто гадит в твой ужин.
В том туре я отработал первый матч со Стивом Остином. Он уважал свою работу; он польстил мне, когда заявил, что с удовольствием будет работать со мной следующие 6 месяцев, чтобы научиться ремеслу.
Возвращаясь домой, я изучал свое отражение в зеркале в самолете. Я был заметно измотан и побит. Я вспомнил времена, когда с печалью смотрел, как старый уставший Пэдди Райан завязывал шнурки, и клялся про себя, что никогда не задержусь в бизнесе так долго. Но я еще не был настолько побит. Пока не был.
8 мая я оказался в Kuwait Hotel, напоминавшем элитную тюрьму: там не было развлечений, женщин, выпивки и ночной жизни. Целыми днями я занимался в спортзале и смотрел шоу Ларри Кинга.
Спонсорами тура из пяти шоу были богатые арабы. Однажды днем они пригласили меня, Оуэна и Дэйви на рыбалку, и Дэйви поймал метровую желтую акулу. Эпичная борьба человека с природой длилась около часа, напомнив мне рассказ Хемингуэя, Дэйви не сдавался, обливаясь потом, с набухшими венами. Когда он затащил акулу на лодку, та еще не собиралась сдаваться и каталась по всей палубе. Дэйви был так поражен этой неугасающей борьбой за жизнь, что настоял, чтобы ее отпустили на волю.
Вернувшись в гостиницу, я отправился в ресторан, где заказал кофе и завязал разговор с Плаксой Рамоном, как его теперь называли многие парни. Это был последний заграничный тур для него и Дизеля. Дизель недавно чисто проиграл Шону на In Your House, в ходе матча Шон проломил стол комментаторов. Как оригинально. Рамон поведал мне интересную историю: клика придумала план, согласно которому он и Дизель захватят главные места в WCW, Шон захватит WWF, и клика будет управлять всем бизнесом рестлинга!
К нашему столику подошел мальчик лет 11, одетый в костюм Рамона, с «золотой» цепью из картона, зализанными волосами и одним локоном на лбу. Я тут же вспомнил об израильском парнишке, который гнался за нашим автобусом на велосипеде. Этот мальчик терпеливо ждал целое утро, чтобы взять автограф у Рамона, но тому, казалось, нравилось держать ребенка в ожидании. Когда Рамон собирался уходить, он подошел к мальчику, словно хотел дать ему автограф, но потом заколебался, переводя взгляд с меня на мальчика и обратно. Наконец он сказал мне: «Я не собираюсь больше давать автографы». На лице мальчугана застыло самое печальное выражение. Именно в тот момент я потерял последние крупицы уважения к Скотту Холлу. К пятому дню тура парни заскучали и стали нервными. «Мы знаем, что нужно атлетам! – Заверили нас арабские организаторы тура. – Все будет сегодня к вашим услугам!» Подмигивая, они обещали нам райские наслаждения: гашиш, алкоголь и развратных женщин.
Дэйви, Остин и я прибыли на ту вечеринку с Дюком Дрози, новичком из Флориды, напоминавшим мне дружелюбного пса-боксера, он бросил учиться на юриста, чтобы стать рестлером. Конечно, гашиша там не было, был только большой кальян с яблочным табаком. Из выпивки там была только одинокая бутылка водки и немного апельсинового сока. А как женщины? Там была компания очаровательных кувейток, чье понимание развратности ознаменовалось в американских джинсах и топах, которые лишь немного открывали плечи. Играла ближневосточная музыка, и девушки, как могли, пытались заставить нас танцевать, но это был не рок-н-ролл. Дюк, наконец, сдался, а вскоре и я позволил молодой девушке вытащить меня на танец, хотя я, на самом деле, положил глаз на черноволосую, грациозную красавицу. Вскоре танцевали и Дэйви со Стивом, хотя мы от души хохотали над нашими танцевальными навыками. Достаточно сказать, что Стив был хуже даже меня.
Девушка, к которой меня тянуло, ущипнула меня за спину, проходя мимо, как бы намекая, что злится на меня за то, что я танцую с другой. В итоге мы с ней оказались на балконе, скрывшись от начальника охраны, который внимательно следил за нами. На фоне кувейтских пейзажей она дала мне свой номер и согласилась тайно встретиться со мной на следующий день, и мы вернулись к остальным. Несколько минут спустя один из арабских промоутеров достал откуда-то выпуск журнала WWF, где красовался мой с Джули и детьми семейный портрет. Когда журнал дошел до рук девушки, с которой я только что назначил свидание, она посмотрела на картинку, обожгла меня презрительным взглядом и затараторила какие-то арабские слова, о смысле которых можно было бы догадаться и без переводчика. Дэйви, Стив и Дюк уставились на меня, и мы все зашлись смехом. В итоге тур стоило признать успешным – мы собирали почти 30000 человек каждый вечер. Кроме мальчика, которого послал Рэйзор Рамон, из этого тура мне запомнились обгоревшие, разрушенные дома, в которых горстки кувейтцев оборонялись от армии Саддама Хусейна.
Я купил Джули пару колец из белого золота, украшенных бриллиантами — еще одни кольца обещаний, но я теперь пытался сдержать лишь одно обещание – вернуться домой целым и невредимым.
Мне позвонил Карло, чтобы рассказать о последнем шоу клики в Медисон-Сквер-Гардене 19 мая. После победы Шона над Дизелем в матче в клетке два непримиримых врага обнялись в ринге к удивлению зрителей. Вскоре к ним присоединились Рамон и Хантер, а потом все четверо забрались на стойки ринга и показывали зрителям знаки клики, что, как им казалось, было удачными проводами.
Винс уже покинул MSG; он был взбешен, когда узнал об их проделке. Агенты и рестлеры были готовы к мятежу, что правильно: они полагали, что Винс задавит такое поведение в зародыше. Винс вынес всем устные замечания, оштрафовал на 2500 долларов каждого и приказал Шону и Хантеру извиниться перед остальными парнями. Все они поступили неправильно, но Шон-то должен был осознавать, что такое поведение недостойно чемпиона.
Были и другие вещи, которые, в моих глазах, были недостойны чемпиона. Мальчишки теперь одевались, как Шон, что, в принципе, нормально, ведь раньше они одевались, как я, Рамон, Тэйкер и другие. Проблема заключалась в том, что кто-то решил, что было бы мило приглашать одного из таких парнишек на ринг каждый вечер, чтобы он танцевал с Шоном. Зрелище, когда впечатлительные малыши подражали стриптизу Шона, покоробило не только рестлеров, но и многих фанатов. Я знавал Шона, как человека, который уважал бизнес, рестлеров и фанатов, на чьих плечах стояла его популярность. Очевидно, этого человека уже не было.
Под тяжестью невыносимого календаря, выпадающего каждому чемпиону, проблемы Шона с таблетками дошли до такой степени, что рефери Тим Уайт, который долго присматривал за Гигантом Андре, теперь стал шофером и носильщиком Шона. Шон только начал понимать, как тяжело было срывать овации каждый вечер, избегая при этом серьезных повреждений. Физические и эмоциональные нагрузки разбудили в нем самые худшие качества, он становился невыносим. После Хогана никто из чемпионов не имел собственной раздевалки, но Шон решил вернуться во времена, когда чемпион выделялся среди остальных парней.
Компании, как никогда, был нужен сильный и выносливый чемпион. Когда Холл и Нэш появились на WCW Nitro как «Аутсайдеры», это вызвало переполох среди фанатов. Винс отомстил им, превратив Доктора Исаака Янкема в нового Дизеля, а неумелого Рика Богнера из Калгари в Бритву Рамона. Так Винс показал, что именно он создал их и именно он владеет этими персонажами. Наглый хозяин WCW Эрик Бишофф ответил отличной и, возможно, единственно верной идеей: каждую неделю бывшие рестлеры WWF присоединялись к «Новому мировому порядку», nWo, делая вид, что пытаются захватить WCW. По сюжету подразумевалось, что Винс послал своих рестлеров, чтобы захватить конкурента. Сюжет был начат с такой долей достоверности, что многие зрители поверили, что nWo сможет разрушить WCW. И это привлекало их к экранам снова и снова. 10 июня 1996 года Nitro сбросило Raw с вершины и оставалось на ней следующие два года.
В тот же день WWF уволила Луи Спиколи из-за его проблем с таблетками и наняла Брайана Пиллмана, который восстанавливался после аварии, в которой едва не потерял ногу. Он испытывал невероятную боль, которая привела к развитию зависимости от таблеток у самого Брайана. Хорошей новостью было то, что Йоко отправили в клинику для похудания в университете Дюк. Я надеялся, что это спасет ему жизнь.
Тем временем, я пытался найти место в жизни за пределами мира Винса. Актерская работа продвигалась слабо. По правде говоря, моя душа не лежала к этому. Я, наконец, был дома и собирался восполнить потерянное время с Джули, но она уходила из дома вечерами и возвращалась уже поздно. Большую часть времени я не знал, чем занять себя. Я вспомнил время, когда мой отец вышел из бизнеса в первый раз: моей маме пришлось узнавать его заново. Сначала я не мог понять, в чем причина пропасти между мной и Джули, но потом мне пришлось признать, что мы с самого начала, по сути, не были вместе. Я был в разъездах с нашей первой встречи.
Потом мне позвонил режиссер-документалист Пол Джей, который видел мое интервью в Бонне и был настолько заинтригован искренностью моих слов, что захотел снять фильм обо мне и моей жизни. Я отправился в Банф на кинофестиваль, чтобы познакомиться с Полом, и быстро нашел с ним общий язык. Я был заинтересован в этом проекте, потому что зачастую в рестлинге настоящую историю забывают или сознательно переписывают. Настоящая история рестлинга – это сюжеты, выгодные для развития бизнеса.
До Винса, наконец, дошло, что я стал свободным агентом. Он угрожал уволить других рестлеров, которые колебались подписывать новые контракты, но меня он пытался уговорить. Оказавшись на пару дней в Нью-Йорке для записей к видеоигре, одобренной WWF, я на лимузине отправился к Винсу домой в Гринвич, штат Коннектикут. Я сидел с Винсом и Джимом Россом и отметал их предложения, утверждая, что доволен перспективой актерской карьеры. Конечно, я лгал. Я сказал им, что хотел бы вернуться в WWF и сделать вид, что я так и не пережил поражения от Шона. Мы бы, как фейсы, отработали реванш, в котором я с трудом вернул бы себе титул. Это привело бы к третьему матчу, где я чисто проиграл бы Шону, но на этот раз я бы пожал ему руку и обнял. Винс и Джей Ар сказали, что им нравится моя идея. Когда Винс провожал меня к лимузину, он говорил: «Ты гораздо умнее, чем люди о тебе думают». Отработав на этого человека 12 лет, я не знал, как реагировать на эти слова, но я оставил его в твердой уверенности, что я остаюсь командным игроком, как всегда.
Во время первой пересадки на пути домой я с удивлением увидел Шона рядом со мной. Мы улыбнулись друг другу и поговорили на отвлеченные темы, но потом я решил, что стоило бы поделиться с ним моим видением нашего дальнейшего сюжета. Если бы все, даже рестлеры, решили, что мы ненавидим друг друга, даже не разговариваем, это бы сыграло нам на руку. Я сказал, что начну строить сюжет, отпуская ремарки по поводу его персонажа, но это будет полноценный ворк. Вернувшись, я одержу победу в матче-реванше, возможно, в районе WrestleMania XIII.
Шон мгновенно побледнел. Ему явно не нравилась эта идея.
Я продолжил объяснять, что он чисто выиграет пояс в третьем матче, после которого я признаю его окончательный успех; но я почувствовал, что ему уже наобещали длительное чемпионство, как они делали всегда, и Шон не ожидал такой скорой смены чемпиона. Я пояснил, что наш реванш может состояться через некоторое время. Я хотел, чтобы он понял, что я лучше других понимаю, насколько Винс хочет сделать его следующей суперзвездой WWF, и что он может доверять мне. В конце концов, лучше меня никто не сможет его поднять.
В мой 39-й день рождения я отправился навестить родителей. Выглянув в кухонное окно, я заметил Теда (Тед Аннис, а.к.а. Тедди Харт — племянник Брета Харта — прим.ред.), Мэтта (Мэтт Аннис, — родной брат Тедди — прим.ред.) и Ти.Джея. (Ти.Джей. Уилсон, а.к.а. Тайсон Кидд — школьный друг Тедди — прим.ред.), тренировавшихся во дворе на ринге. Я с удивлением увидел, как Мэтт выполняет сальто назад со стойки, приземляясь на ноги ровно посреди ринга, что в то время считалось редким талантом. После WrestleMania X Тед, Мэтт и Ти Джей вовсю подражали Оуэну и мне, отрабатывая приемы днями напролет. Сын Дэйви, Гарри, должен был вскоре прибыть из Флориды, чтобы выступить в команде с Ти Джеем против Теда и Мэтта на Роккифордском родео. Целый год они обсуждали, как им удастся затмить прошлогодний матч. Насколько я знаю, внуки Хартов были самыми молодыми рестлерами, выступавшими перед аудиторией.
Но всего два дня спустя Мэтт оказался в детской больнице Калгари. Было 4 июля – проклятый день для рестлеров. Трудно произносимая болезнь некротизирующий фасцит, вызванная плотоядными стрептококковыми бактериями, могла проникнуть в тело Мэтта даже через небольшой порез пальца. Он мог подхватить инфекцию с грязных матов. Джорджия и Би Джей с заплаканными глазами, шокированные и уставшие, держались с поражавшим меня достоинством.
Мэтт лежал на койке, увешанный какими-то трубками и подключенным к аппарату жизнеобеспечения. Он выглядел разгневанным в таком положении, словно он упрекал Бога за необходимость таких адских мучений. Его красивое лицо опухло, пальцы приобрели фиолетово-коричневый цвет, и он подавал все меньше признаков жизни. Джули и Джорджия оставили меня наедине с ним, когда я поцеловал его влажный лоб, я почувствовал настоящее жжение. Я потер его холодные, почерневшие пальцы, отбросил волосы с его лба и долго молился, сидя рядом с ним.
Две недели, в течение которых Мэтт отчаянно боролся за жизнь, его тело рвали и грызли изнутри. Эта история попала в газеты, а Мэтту дали довольно сомнительное звание самого больного мальчика во всей Канаде. Он сражался, но единственным спасением было бы ампутировать все конечности, но даже если бы он выжил, его мозг бы также пострадал. Конечно, я хотел, чтобы он жил, но я не мог и представить, насколько тяжелой и унизительной будет жизнь этого светлого, спортивного парня.
Мэтт умер 23 июля 1996 года. Но старуха с косой еще не покончила с рестлерами. Она даже не собиралась останавливаться.
22 июля Винс был в Якиме, штат Вашингтон, на ТВ-записях и решил заказать чартер, чтобы встретиться со мной в Калгари. На PPV WCW две недели назад произошло немыслимое: Халк Хоган стал хилом. Эрик Бишофф ошарашил все рестлинг сообщество, Винс получил пинок под зад, что заставило его переоценить ценности бизнеса.
Он положил передо мной контракт и попросил самому вписать зарплату: «Все, что захочешь!» Он рассказал, что Гробовщик и Шон зарабатывают около 700000 долларов в год. Но я не торопился подписывать. Он покинул мой дом на том, что я заверил его, что вернусь примерно осенью.
Барри Блум нашел мне роль Викинга в эпизоде детского шоу «Приключения Синдбада», которое снимали в Южной Африке, что совпало с туром WWF, на который я был заявлен. Южно-африканские промоутеры грозились отменить тур, если я не смогу принять в нем участие. Во время 36-часового путешествия в Кейптаун с пересадками в Лондоне и Йоханнесбурге я принял решение вернуться к Винсу. Я хотел помочь ему победить Теда Тернера. Как художник я по-прежнему предпочитал холст Винса, в буквальном смысле, ведь его ринги были лучшими, даже грузовики с оборудованием были всегда безукоризненно чистыми. Я верил, что его чутье когда-нибудь поможет ему обойти Тернера и WCW. Однако в то время Винс едва сводил концы с концами. WWF превратилась в мультик со своими глупыми клоунами и пиратами; напряженный сюжет со мной и Шоном мог бы прибавить реализма и помочь компании.
Кейптаун, пожалуй, является самым красивым городом на моей памяти. Куда бы я ни посмотрел, везде были ошеломляющие виды: черные горы, бесконечный берег, сочная зелень. Дома были построены в очаровательном стиле – наследство голландских поселенцев, которые прибыли сюда лет триста назад. Каждый летний день Столовую гору покрывает похожее на хлопок одеяло из облачного тумана, он свешивается с краев горы и нависает над городом, пока не исчезнет снова. Туман является следствием погодных условий и рельефа, но меня больше волновала его легкость и красота, чем то, как он возникает. Конечно, я был поражен контрастом с бедными черными деревушками, окружавшими город, как один из кругов ада Данте; несмотря на окончание апартеида, там изменилось немногое.
Я вылетел в Йоханнесбург на два крупных шоу под открытым небом. Я получал лучшую реакцию зрителей каждый вечер, а в специальном ТВ-шоу, записанном в Сан-Сити, я выступал против Стива Остина, который теперь получил имя Ледяная Глыба. Йоханнесбург был просторным местом с зашкаливавшим уровнем преступности черных против белых. Большинство белых там носило при себе пистолеты. Я узнал об этом, когда стоял в очереди в ночной клуб с металлодетектором на входе.
После первого шоу в Йоханнесбурге я зашел пропустить пивка в гостиничном баре с Дэйви и Оуэном, и они рассказали мне, что должны выиграть командные пояса. Уже за полночь в гостиницу с тремя черными проститутками ввалился Джейк Робертс, явно находившийся под кайфом. Наш святоша наконец-то сломался, выбросив христианские ценности в окно. Он улыбнулся мне своей былой, зловещей ухмылкой, наполовину змеиной, наполовину дьявольской. Я мог бы поклясться, что за его зубами прятался раздвоенный язык. Мне стало его жалко, как никогда раньше. Дэйви фыркнул и сказал: «Это те же проститутки, что были с ним прошлой ночью. Вот тебе и христианин!»
Я провел последние два дня тура на курорте Сан-Сити в гостиничном баре, переполненном рестлерами, фантами и красотками. Я уже долго воздерживался, и теперь в карманах моих джинс лежали записки с телефонными номерами. Я улыбнулся при виде Йоко, который уже давно развелся, засунувшего язык глубоко в рот миловидной южноафриканки, отвечавшей за связи с общественностью. Она была очень пьяна. Как и он. Ее ожидал большой сюрприз на следующее утро.
Во время длинного перелета домой мне было, о чем подумать: не только о будущем, но и о разочарованиях в других областях моей жизни. Пока меня не было в стране, тренеру Калгари Хитмен Грэму Джеймсу выдвинули обвинение в сексуальных преступлениях против молодых хоккеистов, которых он тренировал раньше. Позже его признали виновным.
25 сентября я вылетел в Лос-Анджелес для озвучки специальной сери «Симпсонов». Естественно, Барри Блум был знаком с Эриком Бишоффом, он позвонил мне перед вылетом и сообщил, что Бишофф жаждет встречи со мной. Мы договорились обсудить это, когда я приземлюсь в Лос-Анджелесе, но, едва я прибыл в гостиницу, Бишофф уже шел в мой номер.
Он был небольшим парнем среднего возраста с лохматыми черными волосами и ямками на лице. Мы проговорили около часа о нашей общей любви к метким стрелкам с Дикого Запада, вроде Уайата Эрпа, Джесси Джеймса и Буча Кэссиди (последний, кстати, гулял по улицам Калгари в 1890-х, до того как нашел смерть в Южной Америке). Мы так хорошо поладили, что я едва не забыл, зачем он пришел. Он сказал:
— Что будет стоить твой переход в WCW?
— Я бы попросил столько же, сколько получает Халк Хоган, плюс одно пенни, — спокойно ответил я.
— Я не смогу провернуть такую сделку, по крайней мере, сейчас, — пораженно сказал он.
— Ну и ладно, я особо никуда и не собираюсь. Я доволен своим текущим положением.
— Да ладно тебе, — произнес он. – Скажи мне что-нибудь, чтобы я вернулся к своим людям не с пустыми руками. Хоть что-нибудь.
Я подумал с минуту:
— Я бы рассмотрел ваш вариант за 3 миллиона долларов в год и облегченный график выступлений.
Он обещал обсудить это с людьми Тернера в Атланте, и мы продолжили болтать о метких стрелках.
На следующий день лимузин подвез меня на студию звукозаписи, где за пять минут я записал свою роль для Симпсонов. По сюжету, Хитман купил особняк злобного, но обанкротившегося мистера Бернса и теперь жил в Спрингфилде. Я всегда думал, что у Монтгомери Бернса и Винса МакМэна есть много общего.
27 сентября Бишофф предложил мне трехлетний контракт на 2,8 млн. долларов в год, если я перейду в WCW. Я обещал ему подумать, но, если честно, теперь был поражен я!
Вскоре до Винса дошли слухи, что я подписал контракт с конкурентами. Я позвонил ему 3 октября и раздразнил его опасения, заявив, что нам предстоит долгий разговор. Мы договорились, что он перезвонит мне на выходных. Перезвонив, он прямо спросил, сколько мне предложила WCW.
— Три миллиона в год и всего 180 рабочих дней…
— Я не могу ответить, — перебил меня Винс.
Я сказал, что не прошу у него тех же условий, пусть просто предложит мне лучшие условия, чем я имел на тот момент. Мы оба знали, что я не хочу уходить в WCW. Я ненавидел саму мысль, что буду сражаться против него и компании, которой я посвятил всю свою жизнь. «Но Винс, — сказал я, — я могу заработать 9 миллионов за три года. Я не хочу уходить, но я и не идиот. Я должен подумать и о семье. Что бы ты сделал? Если откажусь, это все равно, что разорвать выигрышный лотерейный билет».
Казалось, Винс понял мое положение, однако он сказал: «WCW не знает, что делать с Бретом Хартом». Он попросил дать ему пару дней на раздумия, а потом, как дон Корлеоне, пообещал, то сделает мне предложение, от которого я не смогу отказаться.
После этого разговора я решил забыть обо всем мире и отправился кататься на горном велосипеде, старательно крутя педали на велосипедных дорожках Калгари. Бишофф предложил мне настолько больше денег, чем я мог мечтать в своей жизни, что я не мог не думать, как это могло бы помочь моей семье. Я мог бы обеспечить себя и семью на всю оставшуюся жизнь. Я вспоминал старых рестлеров, легенд прошлого, которые иногда появлялись в раздевалке, разрушенные, озлобленные, обанкротившиеся или близкие к этому. В раздевалке всем было плевать, сколько титулов ты выиграл, где ты выступал или как жесток ты был. В конце концов, значение имело только то, сколько денег ты накопил. Немногие рестлеры смогли найти себе достойное место вне бизнеса. Я оказался в положении, когда мог бы при желании отработать три года и вернуться домой с чистой совестью, по крайней мере, в финансовом плане. Но мог ли я выбросить свое наследие на помойку, чтобы перейти в WCW?
9 октября Винс прилетел в Калгари, чтобы лично сделать мне предложение по контракту. Мы присели поговорить на моей кухне. Мы начали разговор с общих тем, и я рассказал об идее Пола Джея снять документальный фильм. Винсу идея понравилась, и он согласился предоставить Полу доступ за кулисы. Потом мы перешли к делу: Винс сказал, что его предложение лучше, чем у WCW. Он предлагал мне сделку на 20 лет с общей зарплатой в 10,5 млн. долларов. Я бы получал 1,5 млн. в год в следующие три года как рестлер; 500000 долларов в год в последующие 7 лет как старший советник; и 250000 долларов в год в последующие 10 лет, исполняя роль Бейба Рута WWF (человек, представляющий компанию на различных светских мероприятиях — прим.ред.), такого человека Винс искал уже давно. Я с удовольствием услышал, как он говорит: «У тебя не будет причин даже захотеть уйти».
WCW предлагала почти столько же за 3 года, но, по большому счету, я просто не мог уйти от Винса и плюнуть на нашу историю. Я принял сделку, и мы пожали руки. Его глаза заблестели, он засмеялся своим смехом «юк-юк-юк», и мы договорились, что нам осталось только согласовать мелкие детали. 21 октября на Raw в Форт-Уэйн, штат Индиана, я должен буду объявить, что возвращаюсь на Survivor Series, чтобы встретиться с Ледяной Глыбой Стивом Остином.
Мне приходилось держать Эрика в подвешенном состоянии, пока я договаривался с Винсом, из-за чего я чувствовал себя паршиво. Эрик придумывал все новые уловки, даже предлагал, чтобы и Флэр, и Хоган позвонили мне и заверили, что не держат на меня зла по поводу моих нелицеприятных отзывов в их адрес и что ждут меня с распростертыми объятиями. Даже Холл и Нэш согласились отказаться от привилегии, которая гарантировала, что они всегда будут самыми высокооплачиваемыми рестлерами WCW.
Винс уже анонсировал, что я объявлю о своем решении в прямом эфире на Raw. Я предполагал, что контракт будет согласован просто, но в пятницу перед моим возвращением на Raw я получил контракт с такими жесткими условиями, что мой юрист снова сказал, что только идиот бы подписал такое соглашение. Поскольку новая версия контракта не имела ничего общего с нашим устным соглашением, я позвонил Винсу. Я дозвонился только до его жены, Линды, которая теперь стала исполнительным президентом, мне пришлось сказать ей, что все договоренности приостановлены и что я не появлюсь на шоу, пока мой контракт не будет согласован. Я хотел запечатлеть наши с Винсом договоренности на бумаге, прежде чем уничтожать лотерейный билетик от Бишоффа. Карло полагал, что мой переход в WCW в то время мог уничтожить WWF и настаивал, чтобы Винс принял мои условия. Потом позвонили из офиса Винса и сказали, что юристы нечаянно отправили мне не тот контракт: в третий раз в моей карьере я слышал это глупое оправдание.
Когда я прилетел в Форт-Уэйн на RAW, в заднем кармане моих джинсов лежал контракт WCW. Я все еще не подписал соглашение с WWF, но мое появление на шоу в прямом эфире широко разрекламировали, чтобы, наконец, побить Nitro в рейтингах. Я выучил один урок за 12 лет пребывания в WWF: когда Винс с тобой закончит, он разденет тебя догола и использует все, что от тебя останется, в том числе имя и персонаж. Карло, полагавший, что мой уход станет катастрофой для организации, в которой я работал, помог мне выбить контракт, который отбирал контроль у Винса и предоставлял мне больше защищенности, чем любой рестлер имел в истории. Над контрактом серьезно поработали мой юрист Горд и бухгалтер Джон Гибсон. Контракт обеспечивал мне все стандартные бонусы и две революционных уступки. Первая гласила, что, если я получу травму по пути на шоу или во время матча, я буду получать зарплату в полном объеме. Вторая предоставляла мне креативный контроль в мои последние 30 дней пребывания в компании, если я захочу уйти. Короче говоря, это значило, что мой персонаж не станет делать того, чего не захочу я, и Винс не сможет опустить меня, если я захочу уйти. Мне нравилось, как Карло постоянно твердил: «Теперь они не смогут поиметь тебя».
Я сидел в гостиничном номере, пока до шоу не остался лишь час. За кулисами меня мгновенно замели в комнату, где на большом столе лежали копии моего договора. Карло раздал всем забавные ручки в память об этом событии. Винс казался взволнованным, когда ставил свою подпись, но, когда мы скрепили договоры подписями, Карло похлопал и предложил распить шампанского после шоу.
Спустя несколько секунд после подписания договора я столкнулся с Шоном. Мы перекидывались словами, пока я ждал команды выйти на ринг. Он недавно позировал голым для журнала Playgirl, хотя я считал это глупым для человека, который выступает героем для молодых ребят. Я спросил его: «Не против, если я скажу что-нибудь про твое появление в Playgirl?» Я хотел бы начать строить наш сюжет уже тогда. Он сказал: «Говори, что хочешь».
Я вышел под свою музыку в джинсах, очках и серой футболке и провел интервью с Джимом Россом. В самом начале этого «живого» интервью я поблагодарил Эрика Бишоффа за уважение и хорошее предложение. Я сожалел, что не смог позвонить раньше и что Эрику придется узнать, что я остаюсь с Винсом, одновременно с остальным миром. Хотя я обращался к Эрику, как к безымянному конкуренту, потому что ни одна организация в то время не упоминала название другой в эфире ТВ-шоу, но зрители прекрасно понимали, о ком я говорю (Дэйв Мельтцер написал столь подробную статью о моих контрактных переговорах в Wrestling Observer 14 октября 1996 года, что я понял, что у него есть осведомители в каждой из компаний). Я говорил, что жажду не денег, но уважения, рассказал, как много я осмыслил за это время. Если посмотреть правде в глаза, я был обязан всем, что имею, моим поклонникам WWF. «Я останусь в WWF навсегда!» — заявил я. Я сказал, что хочу, чтобы у поклонников рестлинга по всему миру был пример для подражания, кто не танцует и не позирует для девичьих журналов: «Шон Майклз никогда не будет жестким, как я. Он никогда не будет умным, как я. Поэтому я принял вызов лучшего рестлера WWF, Ледяной Глыбы Стива Остина!» Впервые за много месяцев Винс увидел желанный рейтинг – пока я был в эфире (рейтинг того шоу составил всего лишь 2.6, но это был один из лучших показателей с 20 мая, дня Холла в WCW, это был лучший рейтинг за 2 месяца. Рейтинг выше RAW получит лишь на следующий год, после WrestleMania — 2.7. Сам же сегмент оказался еще выше этого показателя — прим.ред.).
