Часть III: Потеря короны

Чтобы быть великим рестлером, нужно быть хорошим атлетом и прекрасным актером. Чтобы быть великим чемпионом, нужно уметь рассказывать историю на ринге лучше всех, потому что ты должен работать с самыми популярными парнями, какими бы великими или посредственными они ни были. Невзирая на возраст, размер, навыки или стиль оппонента, хил он или фэйс, борец-олимпиец, шоумен, огромный монстр или неповоротливый олух, чемпион должен иметь достаточную гибкость, чтобы извлекать лучшее из каждого противника. Чемпион должен быть чемпионом, в первую очередь, в глазах других рестлеров, а также защищать и чтить свою профессию. По крайней мере, так было, когда я занимался профессиональным рестлингом. Даже потеряв пояс, я хотел продолжать выполнять эту задачу и оставить свой след в индустрии. Моя формула была проста – сделать работу лучше, чем мой оппонент. Но я никогда не втыкал никому нож в спину.

С другой стороны, рестлеры-чемпионы стараются держаться за свои места до последнего, и мне не следовало так остро реагировать на Хогана. Он был виновен только в жадности, на которую, как он считал, он имел право. Когда я понял, что мой чек за WrestleMania IX в 10 раз больше любого другого чека в моей карьере, я тоже захотел постоянно получать такие чеки и никогда не останавливаться. Предыдущие фавориты Винса МакМэна: Хоган, Мачо и Воин – зарабатывали гораздо больше остальных все эти годы.

Летом 1993 года таким человеком был Йокозуна. Он летал первым классом, строя лицо, словно Генрих VIII. Лекс Люгер также пользовался первым классом – эта привилегия осталась за ним еще со времен его работы в World Bodybuilding Federation. В длинных автобусных переездах я старался убедить себя, что это меня особо не беспокоит, но это было не так. Я проиграл Лексу без жалоб. Хотя он был механическим исполнителем (т.е., он выучил базу и выполнял только ее), он был настоящим надежным профессионалом: он соглашался на здравые предложения, и с ним было легко работать. Я надеялся, что, возможно, Винс передумает и вернет пояс мне, но именно Лекс заработал матч с Йоко на SummerSlam.

Хоган занял жесткую позицию в переговорах по контракту, позже я узнал, что на Хогана давили федералы, чтобы он отказал Винсу. Повестки в суд приходили каждому, и я ждал свою тоже.

Винс решил сделать из Лекса свою следующую суперзвезду. Сначала он полностью убрал образ Нарцисса, одел Лекса в простые красно-бело-синие трусы и превратил его в нового американского героя. Фэйс-терн произошел, когда Лекс провел бросок на Йоко на палубе «Интрепида» в Нью-Йоркской бухте в День независимости. Никто до этого не мог оторвать Йоко от пола, даже Хоган. Винс погрузил Лекса в красно-бело-синий автобус, названный «Лекс Экспресс», и под громкие слова и размахивание флагом отправил его в широко разрекламированный тур по Америке, продолжавшийся целое лето. Винс сделал все, чтобы поднять популярность Лекса.

Я продолжал проигрывать Лексу и Йоко на домашних шоу. Я вдруг заметил, что рассматриваю перспективу перехода в WCW, которая по-прежнему выбрасывала уйму денег, пытаясь заполучить бывших звезд WWF. Они смогли улучшить качество производства телешоу, но им еще многого не хватало, Винс любил называть их продукт «расслин-шоу». Качество их домашних шоу росло, но они не зарабатывали на этом денег, несмотря на наличие великолепных талантов: Стинга, Вэйдера, Пиллмана и раскачанного Криса Бенуа, который был похож на Динамита и работал в его стиле. Там еще был один парень из Техаса с длинными, светлыми волосами по имени «Оглушающий» Стив Остин, он произвел на меня большое впечатление. WCW почти ничего с ним не делала, и я подумал, что, если он станет свободным агентом, Винс должен будет его перехватить, потому что я бы мог провести с ним хорошие матчи.

Начиналась самая громкая война в мире рестлинга, и в этот раз Винс не ехал в танке, раскидывая промоутеров с крошечных территорий, вроде моего отца. Он столкнулся с Тедом Тернером, его напыщенностью, чутьем и миллиардами долларов. МакМэн и Тернер не упускали случая поставить друг другу подножку: мешали проводить ППВ, выгоняли друг друга с забронированных арен и уводили рестлеров у конкурента. Домашние шоу WWF пошли на спад, но мои матчи-реванши с Йоко приносили Винсу огромную выручку, самую большую за последние несколько лет. А ставшие популярными рестлеры, вроде Кевина Нэша, шутили, что в WCW они бы работали только перед пустыми стульями.

Йоко больше не был тем скромным парнем, который вытирал подошвы перед выходом на ринг и краснел, говоря мне, что для него большая честь находиться в одном ринге со мной. Теперь он вел себя, как король. Я слишком хорошо понимал, что это было влияние пояса, и знал, что в этом почти не было вины Йоко. Для своих габаритов Йоко был очень подвижен, и, как любой самоанский рестлер, кого я знал, он был невероятно трудолюбив. Когда он задыхался, я начинал выполнять работу, чтобы он мог отдышаться. Я бил его вспотевшую голову кулаками, а он закатывал глаза, задыхаясь и хихикая, как маленький ребенок. Он отталкивался от канатов, проводя мощный лег-дроп так, что мою голову было не видно под его огромным бедром, и зрители охали от страха. По правде говоря, он ни разу не причинил мне боли, но отпечатки от его красных нейлоновых лосин оставались на моем лице несколько дней.

Потом Винс заставил меня проиграть Кёртису Хьюзу, огромному, чернокожему новичку, невероятно жесткому и зеленому в ринге, и я решил внимательно взглянуть в свой контракт. Я увидел, что он истекает 31 декабря: если я хотел перебраться в WCW, мне нужно было уведомить руководство до 30 сентября.

В обычном спорте для победы достаточно быть более умелым спортсменом, чем твой соперник, но в профессиональном рестлинге, каким бы классным ты ни был, твоя популярность растет или падает в доли секунды, что определяется решением промоутера, если ты не будешь отстаивать свои позиции. Я все еще был суперзвездой Винса, особенно в Европе, поэтому у меня была неплохая рука в этой покерной партии. Винс протолкнул Лекса и Йоко мимо меня, но я пока спрятал свои карты и начал готовиться к одному из самых выматывающих и тяжелых летних календарей в истории WWF.

Будучи дома, я тренировался, загорал и играл в футбол с Далласом и его друзьями на школьном поле. А два с половиной дня спустя я снова сидел с Оуэном в самолете, уносившем нас на следующее шоу, и мы делились мыслями о событиях в доме Хартов. Я заехал туда однажды тем летом и застал маму рыдающей в своем кабинете. Стю сидел напротив нее, надвинув очки на лоб, сжав губы и высунув кончик языка, он пытался отрегулировать слуховой аппарат. Мама долго не хотела делиться со мной проблемой, пока я не настоял. Из-за двух последних лет Stampede Wrestling и нескольких неудачных вложений они оказались на грани банкротства. Хотя Стю нас не слышал, я подумал, что он понимает, о чем мы говорим. Когда он вышел из комнаты, мама сказала мне: «Мы сделали несколько неразумных решений с нашими накоплениями». Стю вернулся, и она, понизив голос, закончила: «Он не смог бы рассказать тебе об этом». Я попросил ее не беспокоиться и заверил, что они всегда смогут на меня рассчитывать. Оуэн был зол на Брюса, Элли и Смита, которые постоянно обременяли наших родителей своими финансовыми проблемами, и я догадался, что именно это и было неразумными решениями моих родителей: они тратили все сбережения на детей.

Оуэн оставил все надежды добиться успеха в рестлинге и с нетерпением ждал новостей из пожарной охраны. Я заметил, что жизнь пожарника таит в себе много опасностей и что, возможно, со временем все устроится для него как нельзя лучше; я ведь тоже едва не выбросил белое полотенце в 1984-м, но моя судьба резко изменилась, и рестлинг спас меня. Он улыбнулся своей детской улыбкой и сказал: «Не, я уже собрался домой». Я попросил его задержаться до SummerSlam ’93, после которого, как я полагал, я смог бы замолвить за него словечко. Именно тогда я собирался разыграть свою партию с Винсом и заставить его переоценить и продлить мой контракт. Я многое поставил на кон, надеясь, что он действительно не захочет упустить меня, особенно, учитывая, что я совсем не собирался уходить в WCW.

Я часто говорил с Родди Пайпером по телефону. Он сказал, что следующим моим шагом должны были стать съемки в Голливуде, пусть это и займет некоторое время. Он также подчеркнул, что я должен давить на Винса и добиваться контроля над развитием своего персонажа – Хитмана. Я был одним из немногих рестлеров, кто выступал под своим настоящим именем, и его никто у меня отобрать не мог, но Винс мог бороться за права на моего персонажа годами, если бы я покинул WWF.

Учитывая столь долгий подготовительный сюжет перед моим матчем с Джерри Лоулером на SummerSlam ’93, я был расстроен, узнав, что Стю и Хэлен не смогут посетить ППВ. Стю, наконец, сдался и отправился на операцию на колене. Его ноги всегда были в отличном состоянии, но, по иронии судьбы, получая награду за достижения в жизни от WCW в Атланте, он запнулся, поднимаясь на ринг, и выбил правое колено – его пришлось нести в раздевалку на руках!

После шоу в Северной Тонаванде, штат Нью-Йорк, в конце июля, я отправился в модный бар с Карло и натолкнулся там на Шона Майклза, который приставал к девушке. Когда она огрызнулась, он схватил ее за лицо и сильно оттолкнул, несколько парней окружили его, готовясь выбить из него душу. Дизель, его сюжетный телохранитель, заступился за друга в реальной жизни. Один парень держал в руках розочку, а другой прятал за спиной кастет. Ни Шон, ни Дизель не заметили кастета. Я подошел к парню с кастетом сзади и спокойно спросил: «Что ты собираешься делать с этой штукой?» В итоге Дизель, Карло и я отогнали разозленную шайку от Шона. Тогда он явно перешел черту. Язык Шона уже не раз впутывал его в передряги в последние годы. Я помню, как он рассказывал, что однажды оказался в вытрезвителе где-то на юге и материл копов так долго, что они открыли дверь его камеры и выбили из него дух.

В то время Шону было тяжело. Он только что развелся с женой и сильно волновался о предстоящем судебном разбирательстве, вызванном случаем, когда джоббер Чед Остин оказался парализован в матче против Рокеров в 1990 году. Хотя его персонаж был задиристым, самовлюбленным красавчиком, настоящий Шон был зачастую неуверен в себе и эмоционально раним. По кончикам его ногтей, которые он постоянно грыз, я понял, что Шон был на грани нервного срыва. Проблемы Шона (как и множества других рестлеров) начинались, когда он смешивал депрессанты с алкоголем и либо забывал, кем он был, либо думал, что он на самом деле кто-то другой. К счастью для него, Дизель, Рамон, некоторые другие рестлеры и я всегда были поблизости.

Я не знал, было ли смешивание болеутоляющих и алкоголя желанием победить боль лекарствами или желанием победить лекарства болью, чтобы получить оправдание для постоянного приема болеутоляющих. Шон и Рамон были в числе худших, и они заманили в свою шайку молодого парня по имени Шон Уолтман, который выступал под псевдонимом 1-2-3-Кид. Видя, как они губят свои жизнь, отрубаясь в ресторанах или барах после шоу, я боялся, что среди них будет следующий Рик МакГроу. Рамон заметил, что я все чаще провожу время вдали от них, и обозвал меня «Волком-одиночкой». Просто я не хотел встать на дорожку, по которой они шли уже давно.

12 августа в Калгари я встретился с Дэйви в тренажерке и был поражен, каким огромным он стал. Очевидно, в WCW не было никаких тестов на допинг. Он с радостью сказал, что есть большие шансы, что он вскоре выиграет пояс чемпиона мира WCW.

В тот вечер Дэйви и Диана пошли в рок-бар в Калгари, где подвыпивший наглец приставал к женщинам. Дважды вышибалы предупреждали его. Когда он подошел к Диане, она предупредила его, что ее муж – Британский Бульдог, но это только раззадорило его. Не прошло и секунды, как Дэйви схватил его за шею сзади и, прогнувшись назад, оторвал парня от земли. Когда Дэйви отпустил пьяницу, тот мешком свалился на пол, ударившись головой о цементный пол. На полу мгновенно появилась лужа крови. Вышибалы, которые понимали, что парень сам напросился на такое обращение, вывели Дэйви и Диану через заднюю дверь бара. Тот парень провел в коме 32 дня, от которой так и не оклемался. А Дэйви оказался втянут в дорогостоящую судебную тяжбу, когда показалось, что в его жизни, наконец, началась белая полоса.

На следующий день у меня состоялась долгая встреча с Винсом в Медисон-Сквер-Гардене. Я поблагодарил его за деньги, доставшиеся мне за WrestleMania IX, но пожаловался на то, как развивается мой персонаж. Лекс никогда не станет популярным, особенно, учитывая, как The Wrestling Observer критиковал его за механичность работы. Как всегда скользкий Винс тут же сменил тему разговора, сказав, что Оуэну и мне нужно будет отработать пару шоу в Мемфисе, в борющемся за выживание Mid-South Джерри Лоулера. Я заметил, что Винс не позволил мне поработать на отца в такой же ситуации, заявив, что боится, что я получу травму. Винс заверил меня, что если Оуэн или я получим травму, наш больничный будет оплачен из кармана Винса. Я согласился только потому, что должен был работать с Лоулером на SummerSlam.

16 августа Оуэн и я прибыли в Мемфис. Когда наш самолет сел я вспомнил день, когда умер Элвис Пресли: мне тогда приснился кошмар о конце света. Во сне я сидел на ступеньках дома Хартов с Оуэном, Россом и Джорджией, ожидая конца. Впереди нас небо было залито красным облаком в виде гриба, которое двигалось в нашу сторону. А позади нас, под бледно-голубым небом, лежал красивый Калгари.

Оуэн и я направились в Mid-South Coliseum, где у нас был назначен командный бой против Лоулера и Джеффа Джарретта, сына промоутера Джерри Джарретта. Джефф по возрасту и габаритам был похож на Оуэна, у него были длинные, светлые волосы и крепкие ноги; он работал на Винса в гиммике певца кантри по имени Двойной Джей. Несмотря на все пакости, которые Лоулер делал в телеэфире WWF, в Мемфисе он оставался обожаемым всеми фэйсом. Мемфис всегда оставался последним пристанищем самых глупых и неправдоподобных типов рестлинга и рестлеров, начиная с 60-х, когда территорией управляли Ник Гулас и его сын Джордж (Джордж был самым ярким примером сыночка промоутера, который побеждал всех подряд, не имея навыков даже побороть подушку. Он любил кричать: «Папа приказал тебе лечь!»).

Джекки Фарго, Мистер Пого, Лоулер и Хонки-Тонк были выходцами с этой отсталой территории. Джефф Джарретт был одним из немногих мемфисцев, которые могли работать. Лоулер в тот день собрал одну из самых больших аудиторий в последние годы – более 5000 фанатов «расслинга» обзывали нас и кидались в нас мусором. Оуэн и я не могли не вспомнить старую шутку: «У кого 100 ног, 3 зуба и IQ 30? У первого ряда Mid-South Coliseum». По сравнению с этим рингом, любой ринг, в котором я работал, напоминал перину. Вместо канатов там были садовые шланги, а острые болты торчали из затянутых легкой тканью стоек ринга. Под покрытым заплатками полотном ринга почти не было смягчающих матов.

Будучи хилами, Оуэн и я схватили микрофон и выдали комбинацию из «Хладнокровного Люка» и «Освобождения»: «В данном случае мы имеем отсутствие взаимопонимания», — сказал я и схватил Оуэна за ухо, а он закричал, как старая раненая свинья, разыгрывая самую лучшую пародию на местных недоумков. Мы неплохо разогрели зрителей и провели удивительно неправдоподобный матч, в ходе которого Лоулер проливал кровь, умолял о пощаде и кричал, как телепроповедник Джимми Сваггарт. Оуэн и я строили злобные лица, матерились и трясли задницами, нанося удары в стиле Дасти Роудса. К концу боя некоторые фанаты достали веревки, готовясь связать нас.

Лоулер был нам очень благодарен. Оуэн и я даже с нетерпением ждали матча реванша в клетке через две недели. На следующий день после матча в клетке я должен был работать с Лоулером на SummerSlam ’93, если, конечно, я бы не разбился об его ужасный ринг или меня бы не линчевали местные придурки на стоянке. Те мемфисские шоу оказались моим самым веселым временем в ринге, проведенным с Оуэном.

Я заболел гриппом накануне SummerSlam ’93, но невозможно быть слишком больным для ППВ. Сюжет шоу был построен вокруг противостояния Лекса и Йоко. Гробовщик снова работал с Гигантом Гонсалесом, но, как всегда, когда ему доставались отвратительные исполнители, он смог сделать из дерьма конфетку. Что касается меня, то семья Хартов оказалась впутана в сюжет. Мои родители были в первом ряду на Monday Night Raw, и Лоулер отпустил в их адрес несколько плоских шуточек: «Эй, Стю, я слышал, что ты начал выступать на ринге, когда Мертвое море еще только начало болеть!» К концу его тирады мама сделала вид, что сейчас расплачется. Даже реальная травма колена Стю была представлена так, словно Лоулер столкнул его с лестницы, выходя из здания.

Оуэн и Брюс сидели в первом ряду, представляя семью Хартов, одетые в ковбойскую одежду. Оуэн был расстроен, потому что его не взяли в пожарную охрану. Его мечта о спокойной домашней жизни снова осталась за горизонтом, и рестлинг снова был его единственным способом добывания денег.

У моего матча был отличный сюжет, придуманный Пэтом, правда, он не рассказал Брюсу о шутке, которую мы должны были с ним сыграть. Когда я вышел на ринг, Лоулер вышел из-за кулис на костылях, кривясь от боли. Брюс и Оуэн давали интервью с первого ряда, обвиняя Лоулера в том, что он травмировал колено Стю. Лоулер заявил, что он передвигается на костылях, потому что травмировал свое колено в автомобильной аварии, поэтому, как бы он ни мечтал избить меня, его место займет Клоун Доинк (Мэтт Борн). Конечно, Хитман был вне себя, когда Доинк вышел из-за кулис. Он вынес два ведерка, заставив зрителей думать, что там вода, но когда он выплеснул одно из них в толпу, зрители с облегчением поняли, что в нем конфетти. Когда Доинк подошел к Оуэну и Брюсу, они решили, что он выплеснет конфетти и на них. Брюс был захвачен врасплох, когда в его лицо ударила струя воды, а Пэт и Винс покатились со смеху за кулисами.

Оуэн прознал об этой шутке до шоу и предупредил Мэтта, что если на него попадет хоть капля воды, он будет издеваться над Мэттом до конца его жизни. Это была серьезная угроза, потому что Оуэн был тем еще шутником! Мэтту удалось намочить только Брюса.

Мэтт мог работать, когда хотел, и он получил в том матче фантастическую реакцию. Вскоре я поймал его в шарпшутер, повернувшись спиной к Лоулеру, который, как поняли зрители, совсем не был травмирован. Он ударил меня костылем по лицу так сильно, что я опасался, что у меня потечет кровь! Я был зол на него за то, что, как казалось, ему нравилось выглядеть опасным. Корчась на матах от настоящей боли, я решил отплатить ему той же монетой. Лоулер понял, что причинил мне боль, поэтому провел несколько слабых пинков, прежде чем убежать с ринга. Джек Танни, который все еще играл роль президента WWF, появился на рампе и сказал ему, что люди заплатили за то, чтобы увидеть наш матч, а поскольку он не был травмирован, ему придется вернуться на ринг и сразиться со мной или получить безвременное отстранение.

Зрители были вне себя, пока я пробивался к Лоулеру сквозь полудюжину рефери. Настал час расплаты, и у него были большие неприятности! Прошло уже 2,5 месяца с King of the Ring, когда он напал на меня со скипетром, но мне до сих пор причинял боль каждый вдох. Я набросился на него, нанося в полную силу каждый удар, но вскоре он уже ударил меня обломком костыля в горло (это было не по-настоящему), получая лучшую реакцию, чем любой хил в бизнесе в те годы. Он бил и пинал меня, используя запрещенные приемы, пока я не нашел в себе силы для жесткого камбека. Когда я поймал его в шарпшутер, я чуть не сломал его напополам. Он умолял меня ослабить хватку, но это было мое время расплаты.

Ринг заполнили рефери и агенты, которые делали вид, что не могут оторвать меня от Лоулера; они едва могли сохранять спокойные лица, а некоторые даже специально наваливались на меня – они тоже не любили Лоулера! После четырех долгих, болезненных минут, я отпустил Лоулера, который от боли не мог даже двигаться. По сюжету, рефери объявил, что я дисквалифицирован, поскольку отказался отпустить болевой. Естественно, это разозлило меня, и я напал на стонущего Лоулера, которого уже увозили на каталке.

Когда я вернулся за кулисы, я улыбнулся, увидев, как Лоулер, словно крокодил, ползет в свою раздевалку. Певец Аарон Невилл, который должен был исполнить гимн перед матчем Лекса, засмеялся, потряс головой и сказал мне: «Хорошая работа, мужик!»

Когда я приехал на ТВ-записи в Гранд-Рэпидс с Оуэном и Брюсом, у меня были хорошие аргументы для переговоров. Мне пришла повестка в суд, и я знал, что Винс не хотел бы, чтобы мы были в натянутых отношениях, когда я буду давать показания. В первую очередь я спросил его, почему он не может придумать что-нибудь стоящее для Оуэна. Я подчеркнул, что он так и не исполнил своих обещаний насчет Оуэна, а, учитывая нехватку настоящих талантов, уход Оуэна из бизнеса будет просто позором для Винса. Винс притворился удивленным откровенности моей речи, но пообещал придумать что-нибудь для брата в течение следующих нескольких недель.

Потом я сказал, что мне не нравится то, что он делает со мной. Я заметил, что, как бы сильно он ни старался закрасить меня цветами Хогана и Люгера, розовый и черный все равно проглядывали наружу: фанаты не собирались забывать меня. Было нечестно, что я продолжал тащить на себе шоу и выполнять всю работу, а Лекс ходил с поясом и получал самые большие чеки. Я заявил, что если у него нет на меня больших планов, то я уйду из рестлинга на год. Винс побледнел, и, когда я закрывал дверь его кабинета, я уже знал, что ему никуда не деться.

Юристы Винса долго сидели со мной перед моим вылетом в Нью-Йорк на суд присяжных, который должен был состояться 22 сентября. Один из них написал мне следующую записку: «Если спросят об обвинениях — [скажи] это абсурд, после двух лет расследований Федеральное Правительство может обвинить Винса только в доказанной покупке стероидов на 530 долларов в 1989 году, когда они еще были легальны». Юристы Винса попросили меня быть честным, но все же предупредили меня, о чем будет безопасно говорить. Я пошел на слушания без страха сказать правду и готовый ко всему, но, естественно, все, что произошло за теми стенами, должно остаться тайной.

Тем временем мой юрист, Горд Кирке, написал учтивое письмо Винсу, перечислив мои требования по новому контракту, включая права на персонажа Хитман. Он также напомнил мне, что, если я захочу покинуть компанию, я должен буду направить заявления об увольнении Винсу до конца сентября. Если я решу остаться, я всегда смогу аннулировать его. Хотя я понимал, что все это лишь законные уловки, у меня стоял ком в горле, когда я подписывал заявление. Когда Винс получил его, весь офис WWF погрузился в хаос.

На следующих ТВ-записях в Гленс-Фолсе 19 октября я разговаривал с Винсом и Пэтом в Holiday Inn до 3 утра. Я объяснил, что не собираюсь никуда уходить и лишь хочу заключить хорошую сделку. Наконец, они поверили мне.

На следующий день Винс поразил меня сумасшедшей идеей для сюжета. Он хотел, чтобы я поссорился с одним из моих братьев, например, Брюсом. Из зависти ко мне он бы вызвал меня на матч. Я бы повел себя благородно, отказываясь бороться против своего брата из уважения к нашим родителям. Тогда вступился бы Оуэн и предложил, чтобы он выступил против Брюса. Брюс избивал бы Оуэна так нещадно, что мне пришлось бы прийти на выручку. По идее, в итоге я бы встретился с Брюсом на WrestleMania X. А потом на King of the Ring 1994 Винс бы поставил меня против Лекса, правда, тогда он еще не решил, кто выиграет. Я был уверен, что если бы вопрос стоял в том, кто популярнее, Лекс или я, я бы выиграл.

Я представил, как Оуэн был бы расстроен, если бы Брюс размазал его по рингу. Как бы сильно Брюсу ни был необходим прорыв, Оуэн был лучшим исполнителем и больше заслуживал такого шанса. Я предложил, что уж если мне придется делать вид, что я поссорился с одним из братьев, пусть это будет Оуэн.

Пэт сказал, что Оуэн не справится, и я вдруг понял, что именно Пэт придерживал Оуэна все эти годы. Не знаю, почему, может, Пэт считал, что Оуэн был слишком маленьким, чтобы получить достаточную поддержку зрителей. Я настаивал, что Оуэн справится, при условии, что я вообще соглашусь на этот сюжет. Винс в задумчивости поднял указательный палец: «Подожди, Пэт. Может, он прав, Оуэн подойдет». Я сказал, что подумаю над их предложением и дам ответ в течение пары дней.

Потом я поведал Оуэну о предложении Винса и Пэта. Ему очень понравилась эта идея. Он напомнил мне, что это всего лишь работа, а этот сюжет может быть тем самым прорывом в его карьере. Почему он не мог зарабатывать много денег, работая со мной в мэйн-ивенте? Я сказал ему, что назад пути уже не будет. Нам придется сделать все по-старому: мы не будем ездить вместе, не будем общаться. Никогда нельзя оскорблять зрителей: они должны верить, что все по-настоящему. И, напомнил я ему, последнее слово во всем будет принадлежать мне.

7 ноября я вылетел в штаб-квартиру WWF, чтобы встретиться с Винсом и Пэтом. Я был рад, увидев, что мой рисунок, который я подарил Винсу, висит над его рабочим столом. Винс пошутил, что он опасается, что я превращаюсь в Последнего Воина. Я засмеялся и ответил: «А я опасаюсь, что превращусь в Тито Сантану». Тито был трудолюбивым работником, которого использовали и выбросили.

Перед подписанием контракта я хотел убедиться, что у меня были права на имя Хитмана и возможность работать актером, как советовал Родди. Я недавно разрешил Карло представлять мои интересы, и он вовсю пытался продвинуть меня в Голливуде. Винс согласился, что являлось победой для рестлера в то время. Мы пожали руки, а Винс сказал, что мы были друзьями уже столько времени, что нам не нужны никакие контракты. Одного слова нам было достаточно. Но несколько дней спустя Винс выслал мне 20-страничный договор. Он был еще более жестким, чем предыдущий, и мой юрист сказал, что я буду идиотом, если подпишу его.

12 ноября мне позвонил Джей.Джей. Диллон и сказал, что Винс подписал мой вариант договора. Я подумал, что эта победа над Винсом, наверное, означает, что он как-нибудь подставит меня в будущем.