Окончив школу и промаявшись несколько месяцев в колледже, я ушел оттуда и устроился на работу страховым агентом. Новая должность мне нравилась и работа шла легко. У меня была куча друзей, и всех их я уболтал застраховаться в нашей компании, а мой начальник оформил пенсионную программу отца. В первый год я заработал около тридцати тысяч долларов. Если бы я решил посвятить страхованию свою карьеру, то, думаю, преуспел бы в этом. По выходным я подрабатывал вышибалой в «У Джорджа», одном из лучших ночных клубов Миннеаполиса. Это был престижный и дорогой клуб, шпана туда не ходила, так что и здесь работа была довольно легкой. В команде вышибал был парень по имени Рон Кейн, которого мы называли «наш убийца». Если кто-то из посетителей начинал буянить, Рон вежливо просил его покинуть клуб. Если это не помогало, он предупреждал: «Мой счет 300-0, и сегодня он не изменится». Обычно этого хватало, чтобы посетитель ушел. Одним вечером я покупал себе сигареты из автомата, когда в клуб вошел здоровый тип кило где-то под сто сорок, дымя «Салемом». Я указал на него одному из вышибал, и сказал:
— Глянь, это не Кен Патера?
— Вроде бы? — пожал плечами он.
Я знал все о Кене Патере, так как увлекался штангой. За несколько дней до этого я прочел статью о том, как он стал первым человеком в истории, выжавшим пятьсот фунтов. Кена показывали по каналу ABC в программе «Мир спорта». В 1968м году, будучи еще в университете Бригема Янга, он занял третье место в Чемпионате NCAA. В 1971м году он выиграл четыре золотые медали на Пан-Американских Играх. Я подошел к нему и представился. Кен жил в Портленде, штат Орегон, а в Миннеаполис переехал временно для тренировок к Олимпийским играм 1972го года. Промоутер и чемпион мира AWA Верн Ганье спонсировал его. Верн и сам участвовал в Олимпийских играх в 1948м году, став запасным в команде борцов. Он считал, что у Кена есть потенциал и планировал сделать из него рестлера. После Олимпийских игр Кен должен был начать выступать на шоу Верна.
Кен Патера: «Рик был очень удивлен, увидев у меня во рту сигарету. «Ты куришь?» — спросил он. Я ответил: «Да, и пью тоже». Через несколько дней после этого Рик отмечал свой двадцать первый день рождения и пригласил меня на ужин. Мне очень понравились его родители. А у него в комнате лежали горы журналов о рестлинге, он был прожженым фанатом. Через некоторое время мы вместе сняли квартиру в Южном Миннеаполисе. Квартира была без мебели, но я в то время торговал водяными кроватями, так что я обставил ими весь дом».
Кен начинал тренировки после полудня. Одно время он работал вышибалой «У Джоржда», и после окончания смены вся наша команда отправлялась по кабакам и гудела до утра. Иногда к нам присоединялся мой друг Майк Голдберг, старший брат Билла. Я был горд тем, что был другом Патеры и хвастался этим перед всеми. После того, как мы оба стали рестлерами, я помогал ему готовиться к соревнованиям Стронгменов 1977. Мы прикрепили ремень к фургону, и Кен таскал его вверх и вниз по улице. Я стал заниматься штангой еще в школе, и теперь качал железо вместе с Кеном. Как-то я спросил его, как он может поднимать такие тяжести при том, что он пьет и курит?
— Я научился этому в Восточной Европе, у ГДР-овских и русских атлетов, — ответил он. – Они все так делают. В России я узнал о водке больше, чем о спорте. А что до курения, необязательно иметь здоровую дыхалку для того, чтобы поднимать тяжести».
Кен хотел набрать как можно больше массы перед играми, и я за компанию сел на ту же диету. Мы выпивали по два галлона молока и съедали по две дюжины яиц, а потом шли в Бургер Кинг и добавляли к этому по пять гамбургеров. Кен все это перегонял в мускулы; у меня же сорок процентов съеденного становилось жиром. По окончании Игр 1972го Верн Ганье набрал новую группу учащихся в свою школу рестлинга, одним из новичков был Кен Патера. Я хотел присоединиться к ним, но не знал, захочет ли Верн тренировать меня. Незадолго до встречи с Кеном я познакомился с Бешеным Псом Вашоном и между делом спросил его, как я могу стать рестлером. Вашон отправил меня к своему другу Рики Феррере. Мы провели одну тренировку в зале без ринга, провели друг на другие пару захватов, выпили пива и на этом дело кончилось. Я знал сына Верна, Грега Ганье, мы вместе учились в колледже. У каждого из нас был свой круг друзей, но он очень хорошо играл в футбол. Мы никогда не говорили с ним о его отце или о рестлинге, и я не знал, стоило ли обращаться к нему с этим. В Городах-близнецах Верн считался кем-то вроде бога. Он был более популярен, чем Бад Грант, выигравший с Викингами Супербоул. Верн был десятикратным чемпионом AWA. В то время Америка была поделена промоутерами на территории, но Верну удалось распространить сферу своего влияния на Чикаго, Солт-Лейк Сити, Денвер, канадский Виннипег, а со временем даже на Лас-Вегас и Сан-Франциско. Шоу AWA было одной из самых популярных телевизионных программ в Миннесоте, а у Верна была репутация преуспевающего бизнесмена и в отраслях, не касающихся рестлинга. Кен организовал мне встречу с ним. Оказавшись рядом с суперзвездой, чьи матчи я смотрел по телевизору еще ребенком, я был так напуган, что смотрел в пол, не смея поднять глаза. Верн хотел, чтобы новая группа состояла только из хорошо подготовленых спортсменов. В нее входили Кен Патера и Грег Ганье, Джим Бранзелл, в дальнейшем ставший напарником Грега и членом команды Пчелы-Убийцы в WWF, бывший футболист Боб Браггерс и Хуссейн Хосроу Вазири, родом из Ирана, а ныне помощник тренера олимпийской сборной США по вольной борьбе. Впоследствии Вазири стал известен как Железный Шейх и выиграл титул чемпиона WWF в тяжёлом весе. Я всегда считал себя неплохим спортсменом и думал, что смогу показать себя не хуже, чем остальные. Но Верн сказал мне:
— Знаешь, стать рестлером совсем не просто. Это гораздо сложнее, чем ты думаешь.
Я смотрел в пол и кивал, как будто понимаю. На самом деле я и понятия не имел, во что ввязываюсь.
Кен Патера: «Я был уверен, что у Рика есть все данные для того, чтобы стать рестлером. Верн Ганье, однако, сомневался: «У меня уже тренируются пятеро, — говорил он. — Не знаю, есть ли место еще для одного». В конце концов, однако, он согласился дать Рику шанс.”
Нашим главным тренером был Билли Робинсон, англичанин, у котрого была репутация очень жёсткого бойца, и который мог серьезно покалечить противника, если хотел. Его ассистентом был «Великолепный» Дон Мурако. Тренировка начиналась с бега по покрытой гололедом дороге. Чтобы не замерзнуть, приходилось надевать три спортивных костюма, один на другой, и не сбавлять темпа на всем протяжении тренировки — а это шесть или восемь часов. Сегодня температура могла быть десять градусов, а завтра минус десять. Мы бегали вокруг фермы Верна — около трех километров. Затем мы должны были выполнить пятьсот приседаний, двести отжиманий и двести раз выжать пресс. Я никогда так усердно не тренировался за всю свою жизнь. До этого я ни разу не делал приседаний. Я в жизни не отжимался и не качал пресс.
Кен Патера: «Мы делали мостики, прыгали и все остальное. Лишь после этого Верн подпускал нас к рингу, который был расположен в одном из амбаров. На этаже под рингом стояли лошади, а сверху жили куры, которые гадили прямо на ринг, так что нам приходилось постоянно чистить маты».
Ринг был раздолбаный, а канаты болтались. Вен Ганье, мультимиллионер, создал для нас самые худшие условия для тренировок. Правда в конце концов, когда стало совсем уж холодно, он снял для нас зал в оружейной Сент-Пола. Наконец-то у нас была горячая вода и сортир. Попав на ринг, мы делали пятьдесят кувырков вперед и пятьдесят назад, пятьдесят раз разгоняли друг друга в угол ринга, проводили пятьдесят блоков плеча, пятьдесят снепмейров, пятьдесят суплексов… Это было что-то невероятное. Как-то на одну из тренировок пришел взглянуть Джо Скарпелло, рестлер-ветеран. Увидев, что нам приходилось делать, он пришел в ужас.
— Верн отнял у вас десять лет карьеры, — сказал он. — Это просто жестоко. В этом нет необходимости.
После двух дней тренировок я решил бросить это дело. Я позвонил Грегу и сообщил, что ухожу. Я был полумертв от усталости и не мог продолжать. Грег сообщил о моем желании уйти отцу. Верн приехал ко мне домой, вытащил во двор и бросил на землю.
— Ты еле закончил школу, — стал кричать он. — Ты бросил колледж. Но ты не будешь бросать тренировки. Я взял тебя в группу не для того, чтобы ты сбежал!
Решив доказать Верну, что я лучше, чем он думает, на следующий день я вернулся. Там за время моего отсутствия жизнь легче не стала. Мы выстраивались в очередь, а Билли Робинсон вызывал нас по одному и пытался перевернуть на спину и удержать. Мы же должны были попытаться перевернуться обратно на живот. Бывало, я стоял в очереди перед Джимом Бранзеллом и лихорадочно соображал, как бы пропустить его вперед и оттянуть встречу с Робинсоном. Вазири был самым опытным из нас в плане борьбы. Он легко делал упражнения, после которых остальные задыхались. Как и многие борцы-вольники и классики, он не принимал рестлинг всерьез. Он хвастался тем, что ни Верн, ни Робинсон не смогут победить его на борцовском ковре, даже находясь в самой своей хорошей форме, — хвастался он.
До Робинсона дошли эти разговоры. Однажды он построил нас и вызвал его первым.
— Я слышал, ты говорил, что я не смогу удержать тебя, — сказал он.
— Не сможешь! — нахально ответил Вазири.
Они принялись бороться, и Билли действительно никак не мог уложить иранца на лопатки. Робинсон был экспертом в настоящих боях, но когда через десять минут ему надоело возиться с Вазири, он использовал подлый приёмчик, упёр коленом в бедро иранца и выбил тому сустав. Пока Хосроу корчился от боли, Билли легко перевернул его на спину и удержал.
— Видишь? Я говорил, что смогу это сделать, — смеялся он.
Кен Патера: «После этого случая Вазири возненавидел Робинсона. Он потерял к нему всякое уважение. «Билли не тренер, — говорил он. — Тренер не поступает так со своими учениками».
Робинсон был ублюдком. Именно поэтому он почти всегда попадал в переделку там, где выступал. В Монреале Сейлор Уайт отправил его в нокаут, а потом помочился на него. В другой драке Питер Майвиа, дед Рока, чуть не вырвал Робинсону глаз. Верн и Билли были друзьями, но вне территорий AWA никто не хотел иметь с ним дело. Рестлеры боялись, что он может всерьез травмировать их во время матча, и небезосновательно. То, что Робинсон сделал с Хосроу, шокировало меня, и, решив, что могу быть следующим, я снова ушел из группы. Перед этим я попросил Грега не говорить отцу о том, что я не вернусь. «Хорошо» — ответил он и тут же настучал об это Верну. Тот просто позвонил мне и сказал: «Я надеюсь, мне не придется снова приходить за тобой». На следующий день я приехал на тренировку, будто ничего не случилось. На протяжении всего курса тренировок я ждал, когда же нам откроют великий секрет рестлинга: определяют ли победителя матча заранее? Но все кругом были такие деловые, что я просто не решался спросить. Верн не собирался посвящать нас до тех пор пока у него не было выбора. В моем случае это было за пять минут до моего первого матча.
По субботам мы приходили в студию WTCN, где записывались телевизионные шоу AWA. Я при них был чем-то вроде мальчика на побегушках и был доволен этой ролью. Иногда некоторые из них приглашали меня выпить в местном баре. Когда «Ковбой» Билл Уоттс, «Разрушитель» Дик Бейер приезжали в город, я был при них шофером. Сидя за рулем, я старался запомнить все хитрости и дорожные истории которыми рестлеры делились друг с другом.
«Суперзвезда» Билли Грэм был обладателем самой внушительной мускулатуры, которую я до тех пор видел. На ринге он красовался, стягивая футболку и демонстрируя зрителям свои бицепсы. Окончив показ, он целовал каждый бицепс и сообщал залу «Я — отражение совершенства! Я выбор номер один!» Верн назначил меня водителем при Грэме, когда он покидал город, чтобы выступить в других территориях, я возил Билли до аэропорта на его «Эльдорадо». Он знал, что я занимаюсь тяжелой атлетикой, и как я хочу стать рестлером, и иногда приглашал к себе домой на обед просто поговорить. Я был очень горд тем, что звезда такого калибра как Грэм уделяет мне время. Я так же познакомился с Дасти Роудсом, еще одним мейн-ивентером, которому не было равных на микрофоне. Дасти в то время играл плохого парня; он и его напарник «Грязный» Дик Мердок были известны как Бандиты. Дасти был крут даже как хил — на ринге, заведя руки за голову, он тряс своим внушительным 140-килограммовым пузом, или манил противника пальцем, и когда тот атаковал, сбивал его с ног ударом локтя. Я был очарован Дасти. Уже в конце курса Верн разрешил нам провести любой прием, который мы захотим. Я уложил одного из студентов на маты, разбежался и провел дроп локтем в стиле Дасти. Верн, приверженец традиционой борьбы в партере, был вне себя. «О Господи! — закричал он. — ЭТОМУ ты научился за все время здесь?!» Перед моим первым матчем я спросил Верна, могу ли я выступить как «Болтун» Рики Роудс, сюжетный брат Дасти. Я был готов даже завить волосы чтобы походить на него.
— Нет, не можешь, — ответил Ганье. – Взгляни на свое имя — Rick Fliehr. Поменяй несколько букв и получится Рик Флэр (Flair — талант, дар). Это хорошее имя. Не нужно привязывать себя к кому-то еще до того, как ты начал выступать.
Неизвестно, где я был бы сейчас, если бы Верн тогда сказал «да».
Я женился на своей подруге Лесли в 1971м году. Она хотела, чтобы я перешел в иудаизм, главным образом чтобы сделать приятное ее родителям. У меня всегда были друзья-евреи, и я не возражал против перехода в другую религию, но посетив один раз курсы по иудаизму и услышав, как они там говорят на иврите, я сбежал. Для меня это все было слишком запутано и сложно. В конце концов мы женились в Плимутской церкви Миннеаполиса, где мой отец был священником. Мои родители не были уверены, что, став рестлером, я сделал правильный выбор карьеры. Они знали, как преуспел в этом бизненсе Верн Ганье, но сомневались, что и я достигну такого же успеха. Лесли напротив поддержала меня. Перед моим первым матчем она сшила мне синюю сатиновую куртку с лентами на рукавах, в которой я вышел на ринг. Я очень гордился ей. Мой дебют состоялся 10 декабря 1972го года в Райс Лейк, штат Висконсин. Моим противником был Джордж «Железный Крюк» Гадаски. За минуту до того, как я вышел на ринг, Верн проинструктировал меня:
— Иди туда и делай все, что Джордж скажет. Сделайте ничью.
Джордж, кроме того, что был рестлером, также собирал и разбирал ринг. Я часто помогал ему в этом. Он боролся и так, и так, то есть играл роль и хорошего и плохого парня, в зависимости от обстоятельств. Мы не обсуждали матч до самого матча. Взобравшись на ринг, Джордж тихо приказал мне:
— Сбей меня с ног плечом.
Я сбил его.
— Брось меня.
Я швырнул его на мат бадислемом.
— Прими бэк бади дроп.
Я разбежался, оттолкнулся от канатов и Джордж перебросил меня через себя. Гонг прозвенел на десятой минуте матча. Я довольно сильно вымотался и искал место где бы можно было сесть и передохнуть, но в общем матч прошел хорошо. Я сдал свой первый экзамен. Грег Ганье был сыном промоутера, так что, естественно, Верн хотел сделать его звездой федерации. Свой первый год в рестлинге почти все свои матчи я провел против него. Мы стали близкими друзьями. В AWA выйти из роли и общаться с рестлером, который победил тебя на телевидении считалось оскорблением всей индустрии. Нам нельзя было ездить в одной машине. В баре или ресторане мы должны были сидеть за разными столиками. В отелях рестлеры иногда заглядывали друг другу в номер и выпивали там, но посторонних на такие посиделки не приглашали. В 1989м году WWF нарушило этот код, и, чтобы отвязаться от досаждающей ему спортивной комиссии Нью Джерси, признало, что рестлинг на самом деле является «спортивным развлечением». Я знаю людей, которые до сих пор не спят по ночам из-за этого. В какой-то степени я могу их понять. Даже сегодня меня беспокоит то, что перед шоу служащие арены, где мы выступаем, наблюдают за тем, как рестлеры готовятся к матчам.
На первый взгляд AWA была традиционной компанией, а Верн Ганье, как лицо компании, выглядел солидным, консервативным бизнесменом. Однако таким он был только для «посторонних». Среди своих Верн отрывался вовсю, когда рестлеры AWA зависали на какой-нибудь вечеринке, пробиваться к выходу приходилось с боем. Они с Робинсоном просто хватали кого-то и начинали бороться прямо на полу. После нескольких таких поединков я стал уходить с вечеринок прежде, чем Верн накидается и начнет швырять меня по всей комнате. Еще одним любителем вечеринок был Гигант Андре. Однажды, после шоу в Шарлотт, штат Северная Каролина, я своими глазами видел, как он выпил сто шесть бутылок пива. Фрэнк Валуа, его переводчик, выпил пятьдесят четыре. В другой раз, в одном прибрежном баре, Блэкджек Маллиган и Дик Мердок устроили дружеский поединок, Андре схватил их обоих, вошел в воду и стал топить их. Минут через пять все трое вернулись в бар и продолжали пить, как ни в чем не бывало. Я был водителем Андре, когда он приезжал выступать в AWA. Его объявляли как монстра весом в 240 килограмм и ростом в два с лишним метра, и он действительно выглядел монстром. Ларри «Топор» Хенниг как-то сказал мне, что у Андре всего по два — два сердца, два желудка, два ряда зубов. Каждый раз, когда я вез его куда-то, я пытался заглянуть ему в рот, чтобы проверить, правда ли это. Полгода спустя после того, как я начал выступать, группа рестлеров AWA должна была лететь выступать в Японию. В последний момент выяснилось, что кто-то отменил свое участие в туре, и Верн спросил меня:
— Хочешь поехать в Японию с Дасти Роудсом и Диком Мердоком?
— Господи, с Дасти Роудсом и Диком Мердоком я поеду куда угодно! — ответил я, невероятно обрадовавшись.
Это было большой ошибкой. Когда мы спустились с самолета, они заставили меня нести их багаж. В поезде они орали песни во всю глотку. Каждую ночь мы устраивали пьянки. Они сломали дверь моего гостиничного номера, залили всю комнату пеной из огнетушителя и выбросили всю мою одежду из окна десятого этажа. В то время так тебя проверяли на профпригодность: изводили такими вот приколами, чтобы посмотреть, вытерпишь ли ты или сломаешься. По сравнению с некоторыми другими новичками я еще легко отделался. 26го июня 1973го года в городе Одате, я провел свой первый бой в клетке против Рашера Кимуры. До этого мне никогда не пускали кровь. Мердок и Роудс дали рефери лезвие, и во время матча он порезал мне лоб от одного конца до другого. После матча я вернулся в раздевалку и попросил кого-то сфотографировать меня. Дасти и Дик стали смеяться — новичок уже воображает себя звездой. Пока я собирал вещи, оказалось, что они уже уехали и оставили меня одного в незнакомом городе. По окончании тура мы с Лесли договорились встретиться на Гавайях, но ее самолет прилетел на несколько часов позже чем наш. Роудс, Мердок и я пошли на пляж и я так напился, что заснул. А когда проснулся, выяснилось, что Лесли около 4 часов ждала меня в аэропорту.
Кен Патера: «Рик просто влюбился в Роудса и Мердока. Он всегда ходил за ними по пятам. Он был таким же безбашенным как и они. У Роудса и Мердока тогда был гиммик ковбоев, в который они чересчур вжились. Однажды вечером они напились, поехали к своему другу в Луизиану, взяли у него осла и привезли обратно в Миннеаполис. Осла поселили прямо в своей роскошной новой квартире, там ему выделили свой угол с охапкой сена, кормушкой и корытом с водой. В центре города был паб, где, в основном, собирались байкеры. Однажды вечером Мёрдок и Роудс снова напились и въехали в бар на этом осле, паля в воздух из пистолетов. Конечно, началась драка, и кто-то вызвал полицию. Верн чуть не уволил их из-за этого скандала. Лесли, которая тогда была беременна Меган, не нравилось, как Роудс и Мердок влияют на Рика. Я жил рядом с ними и слышал, как они спорили и ссорились. Лесли хотела, чтобы Рик оставил рестлинг. Я сказал ему: «Слушай ты. Я себе спину рвал, чтобы протащить тебя в рестлинг, и ты хорошо справляешься. Не вздумай бросать это сейчас».
