В аэропорту Нарита меня и Кита ожидал сверкающий голубой автобус с нарисованной на нем головой льва, эмблемой организации New Japan. В автобусе уже сидел Тигр Джет Сингх, пенджабский рестлер с угрожающими глазами, аккуратно подстриженной бородой и тюрбаном на голове. В руках у него был меч. Также Кит и я познакомились с лысым чернокожим рестлером из Нью-Йорка, «Бэд Ньюс» Алленом Коджем. Он выиграл бронзу по дзюдо на Олимпийских Играх в Монреале в 1976 году, но был больше известен, благодаря случаю, когда однажды, после нескольких расистских шуточек Гиганта Андре, он потребовал остановить автобус New Japan и предложил Андре выйти с ним. Гигант посмотрел в окно, но не двинулся с места. «Бэд Ньюс» тренировался в Японии и работал только там. Он не умел работать по-американски, но даже спустя десять лет, в свои 45 лет он все еще был опасной рестлинг-машиной в Японии.
Мы целый час ехали по жаре, вдыхая выхлопные газы, пока не достигли гостиницы «Кео Плаза». Вестибюль был заполнен репортерами и подростками, в основном, мальчиками, которым внушал ужас вид гайдзинов, то есть, иностранцев. Тем не менее, они умудрялись кланяться и вежливо просить сфотографироваться с ними или расписаться на их плакатах.
Мой номер располагался на 32-м этаже, а из окна открывался великолепный вид на округ Синдзюку, деловой центр Токио, где было полно магазинов и других развлечений. Я вынул фотографию Джули из кошелька. Она еще подарила мне маленькую плюшевую Розовую Пантеру, обрызгав ее своими духами. Я не стеснялся прижиматься к ней лицом при каждом удобном случае.
Первое мое шоу должно было транслироваться в прямом эфире по всей стране. Когда мы прибыли на арену, нам пришлось подняться на несколько этажей над большим универмагом, где толпа смогла разглядеть нас поближе. Вдруг Тигр Джет и «Бэд Ньюс» набросились на фанатов и репортеров. Тигр Джет обрушивал на людей удары плоской поверхностью своего меча, а «Плохая новость» сбивал с ног каждого, кто вставал на его пути. Никто не получил травм, хотя несколько камер отлетело в сторону, а некоторые репортеры поднимали с пола разбитые очки. Я понял, что такая сцена весьма привычна здесь, а репортерам даже нравилась их роль, потому что из этого можно раздуть большую статью, что и было причиной всего сборища.
Хотя лишь горстка японских рестлеров могла хоть как-то объясняться по-английски, они знали все английские названия приемов и спотов, каждый мог попросить дроп-кик или сансет-флип на английском; когда они работали с мексиканцами, они делали это по-испански.
Питер Такахаши, японский рефери, отвечавший за иностранных рестлеров, был толстым и коренастым парнем с рыбьим лицом и плоской макушкой. Он заискивал перед звездами, вроде Тигра Джета или Бэд Ньюса, но, казалось, остальные ребята его несколько раздражали. Я безошибочно почувствовал в его взгляде неприязнь ко мне, или, может, ко всем большим, белым североамериканцам, когда он знакомил меня с моим противником, низкорослым (всего 160 сантиметров), толстоногим рестлером по имени Хошино. Хотя победить должен был я, Хошино был достаточно дружелюбен. Такахаши попросил меня отыгрывать хила, насколько это возможно.
Перед первым матчем группа девочек в кимоно поднялась на ринг и одарила нас цветами. Питер приказал мне взбеситься, порвать цветы и преследовать девочек, пока они не убегут с ринга. Я сделал, как мне приказали. И попался на старую японскую уловку, направленную на то, чтобы измотать меня еще до начала матча. Я оглянулся на зрителей, не издававших ни звука. Тяжелая аудитория, подумал я.
Я очень быстро понял суть японских рестлеров: дай им палец – они руку откусят. Хошино не селлил мои приемы, и никак не помогал мне их проводить. Зрители не издавали ни звука, кроме редкого покашливания или случайного крика с задних рядов. Я слышал, как комментаторы произносили свои скороговорки за длинным столом, расположенным совсем рядом со мной. К концу матча я был так вымотан, что у меня язык едва не вываливался изо рта, когда я пытался провести на Хошино пайлдрайвер. Я был первым козлом отпущения в тот вечер. Помимо Бэд Ньюса, остальные иностранцы едва ли справились лучше, чем я. Я понял, что для меня настали долгие шесть недель.
Противостояние двух крупнейших рестлинг-организаций Японии (New Japan Антонио Иноки и All Japan Гиганта Бабы) было на пике. Они подстраивали расписания телевизионных и домашних шоу, чтобы конкурировать друг с другом, а, поскольку оба промоутера были главными фэйсами в своих компаниях, они платили огромные деньги хилам-монстрам со всего мира. Каждый считался хорошим и честным промоутером. Бабу, рост которого намного превышал два метра, любили все, но он был ужасен в ринге, но не было более одаренного борца, чем Антонио Иноки. Он был действительно жестким рестлером, которого уважали коллеги и зрители.
Кит легко отработал мэйн-ивент (командный матч три на три) со звездами японского рестлинга, которые понимали, что с иностранцами нужно работать в другом стиле. Мне приходилось иметь дело с менее опытными ребятами, которых часто называли «молодежь». Они хвастались своими сломанными ушами, словно это были медали за отвагу, и считали, что было бы круто выбить пару зубов или вывихнуть кому-то колено. Еще лучше, если вывихи или переломы получали гайдзины, вроде меня.
Но вскоре я начал втягиваться. Я относился к каждому матчу, как к полушуту, не селля приемы, они выглядели глупо, когда проводили дроп-кик, а я просто отходил на шаг назад. Я был предельно жёсток. Проблема заключалась в том, что «молодежь» пребывала в отличных кондициях, поскольку они тренировались весь год, как члены профессиональных спортивных команд. Даже их спарринги широко освещались в СМИ.
Недавняя смерть Джона Уэйна все еще была большой новостью в Японии. По телевизору часто крутили его фильмы, и, когда я смотрел, как он говорит на превосходном японском, мне было интересно, что бы он подумал обо всем этом. Однажды вечером зазвонил телефон. Это был Яни, молодой друг Хито. «Хито попросил меня показать тебе Токио», — сказал он. Я схватил свою черную ковбойскую шляпу и вышел под кадры, когда Уэйн стрелял из-за фургона.
Яни было лет под 30, он был худой с аккуратно уложенными волосами. Он был одет в темно-синий шелковый костюм и слегка поклонился, приветствуя меня, а потом открыл дверь своей черной Мазды. Видимо, в Японии было привычно водить маленькие, блестящие машинки во время жутких пробок по левой обочине. Я чувствовал себя героем мультфильма о Джетсонах, несущемся на космическом корабле мимо грузовиков и небольших такси, чьи водители носили белые маски на лице, защищавшие от выхлопных газов. Мы проехали мимо Императорского дворца императора Хирохито, великолепного замка из серого кирпича со рвом, который выделялся на фоне сияющих повсюду неоновых вывесок. Яни привез меня в суши-бар, где мы смотрели сумо. Наблюдая за боями, я понял, что это было нечто большее, чем просто двое парней, которые пытаются вытолкнуть друг друга из круга. Здесь нужно было больше мастерства, чем я предполагал. Впервые с момента прибытия в Японию я был доволен. Я поблагодарил Яни за его щедрость, подарив ему свою черную ковбойскую шляпу.
Мы мчались на север, в сторону Сакаты, на сверхскоростном экспрессе, когда Бэд Ньюз провозгласил: «А вот гора Фудзи». Было странно услышать его голос, обычно он был очень замкнут. Я не думаю, что он отстранялся из-за расовых предрассудков, но он всегда давал понять, что он твердо занимает позицию афро-американцев в политике и культуре.
Некоторые рестлеры, сидевшие через проход от меня, поддерживали довольно культурную беседу: «Я слышал, здесь есть бани, где эти милые гейши намыливают тебя и моют своими кисками. Они отсосут и потрахаются с тобой, сделают все, что ты захочешь». Кто-то добавил, что это очень дорого; никто не мог сказать, знал ли он об этом из своего опыта.
После того как мы расположились в гостинице, Кит и я пошли вместе с японским рестлером-хилом Вайдой в местную забегаловку. Хозяин был другом Вайды, а все повара и прислуга носились вокруг нас, пока мы расписывались на белых картонках. В аквариуме этого ресторана водились черепахи, некоторые были огромными, размером с армейский шлем. Когда хозяин гордо показал их нам, я не совсем понял, о чем он говорит, но решил, что меня спрашивают, какая из черепах самая красивая, поэтому я показал на самую большую. Когда мы уселись, на наш стол положили большую черепаху, голова и ноги которые были спрятаны под панцирем. Руководитель умудрился вытащить голову черепахи из панциря, повар, быстрый как молния, схватил голову щипцами, оттянул подальше и перерезал бедняге горло.
Потом хозяин схватил черепаху, вылил ее теплую кровь в бокалы, протянул их мне и Киту и сказал: «Кампай». Я ответил: «Нет, спасибо». Повара и хозяин засмеялись и сказали, что это хорошо для «факи-факи», поднимая руки со сжатыми кулаками.
— Да, без этого нам здесь не обойтись, — покачал головой Кит.
Но Вайда улыбнулся и осушил бокал одним глотком. А черепаху разрезали прямо перед нами, потом ее порезали на кусочки, которые выложили на гриль. Я отказался от своей порции.
Мне исполнилось 23 года в июле, когда мы были в Японии, Кит рассказал всем об этом, и парни пошли со мной развлекаться. Тигр Джет знал ресторан, расположенный совсем рядом с гостиницей, который оказался маленьким и уютным местечком. Уже скоро Вайда собрал вокруг меня персонал ресторана, которые хлопали в ладоши и пели «С Днем Рожденья» на японском. Тигр Джет передал мне рюмку теплого, прозрачного напитка. Пошло хорошо. Это было мое первое саке. Они сказали, что саке слабее пива, поэтому я пил одну рюмку за другой, пока передо мной не закружились коричневое, желтое и белое смеющиеся лица Тигра Джета, Вайды и Кита. На следующее утро я проснулся в одежде с ужасной головной болью. Надо мной стоял злой Питер Такахаши, твердивший, что весь автобус ждет только меня.
Мы праздновали мой день рождения четыре ночи подряд.
Каждый вечер мы работали в разных городах — больших и маленьких, но везде на аренах был аншлаг. Японцы, которые живут на главном острове, подозрительно относились к представителям Северной Америки. Если рестлер спрашивал дорогу на улице, люди просто отворачивались и убегали, словно встретили Годзиллу.
Мы поплыли на Хоккайдо, северный остров, на пароме. Там люди не только были крупнее, но и к нам они относились с меньшим недоверием. Сельская местность отличалась от городской, а густые леса напомнили мне о Канаде.
Мы остановились на распродаже, где продавались вырезанные из дерева фигурки медведей, которых почитали священными животными в этой части Японии. Я подумал, то бы они сказали, увидев Ужасного Теда. Рядом, в маленькой клетке сидел маленький черный медведь с грустными глазами. С ним точно обращались, не как со священным животным. Я также заметил тотемный столб, и я почувствовал некоторое сходство со злобным лицом внизу шеста: я был маленьким человеком на тотемном столбе в Японии. Я был рад за Кита, который получил титульный бой с Фуджинами в Саппоро, но каждый вечер мне приходилось очень тяжело. Я все не мог понять, почему молодые японцы не могут работать. Кроме того, я так соскучился по дому, что едва не сходил с ума.
Однажды ночью я пошел с другими ребятами на секс-шоу. На сцену вышла японская девушка и, сняв всю одежду, она вытащила из аудитории молодого парня, который заметно нервничал. Она уложила его на коврик и сделала минет под одобрительные аплодисменты зрителей. Бедняга продержался около 10 секунд. Он пришел с каким-то стариком, возможно, отцом, который выглядел гордым. В мэйн-ивенте танцевала красивая американская девушка, пока ее партнер, коротышка-японец, не поимел ее посреди зрительного зала. Меня шокировало, до чего могут опуститься люди, пытаясь заработать себе на хлеб.
После моего дня рождения Питер Такахаши искал малейший повод, чтобы придраться ко мне, но на следующий день после секс-шоу он был вне себя. Когда я спросил у него в автобусе, можем ли мы почтить память погибших, посетив мемориал в Хиросиме, он с нескрываемым гневом ответил «нет». Бэд Ньюс сказал мне, что его отец погиб в Окинаве во время Второй Мировой Войны, но я не знаю, было ли это единственной причиной его ненависти к иностранцам.
На вид Хиросима ничем не отличалась от остальной Японии, тут также были рыбные магазины и заведения для игры в пачинко (японские игровые автоматы – прим.пер.), где старухи, сидящие на стульях без устали ловили стальные шарики в корзинки. Но мне казалось, что невыразительность их лиц и холод в глазах при виде рестлеров выражали нечто среднее между скорбью и ненавистью.
Дни тянулись очень медленно. После длительных переездов на поездах и автобусах через всю Японию мы собирались в раздевалке. Бэд Ньюз читал расписание матчей на стене и вставлял комментарии о каждом рестлере: «Этот хорош. Этот дерьмо».
Однажды он спокойно сказал мне: «Тебе достался Фуджинами». Это был один из немногих японцев, с которым я мечтал поработать. Татсуми Фуджинами был ладно сложен, красиво выглядел и обладал богатым арсеналом приемов. Но шоу проходило под открытым небом, погода стояла отвратительная, что привело к первому и единственному случаю в туре, когда на стадионе собралось слишком мало зрителей. Фуджинами сказал мне: «Сегодня нет людей; сделаем бой попроще, ладно?» И мы отработали несложный, короткий матч. Яркий свет ламп, расположенных над рингом, завлекал крупных летающих насекомых, и, пока мы работали, я чувствовал, как они хрустели у меня под спиной, оставляя на моей коже желтые пятна. В какой-то момент гигантский жук прополз между моими ботинками, и в панике я бросил Фуджинами прямо на него! Мы обменялись арм-барами, а через 10 минут он удержал меня.
После мы вернулись в Токио, где нам дали несколько выходных дней. Я устал смотреть самурайские мыльные оперы, ненормальные телеигры и откровенно жестокие детские мультфильмы, поэтому однажды вечером Кит и я пошли в кино на американский фильм и поели в KFC. Везде были наклеены постеры, рекламирующие большой матч между Тигром Джетом и Иноки в Sumo Palace, мекке японского рестлинга. Постеры были высочайшего качества, поскольку рестлинг был чрезвычайно популярен в Японии. Зачастую по улицам сновали грузовики с сиреной и музыкой, из которых по громкоговорителю объявляли предстоящие матчи (мне представлялось, что пропаганда во время войны проходила таким же образом). Автобусы компаний и грузовики с оборудованием всегда были чистыми и опрятными. Шоу всегда проводились вовремя и проходили по четкому плану. А освещение рестлинга в ежедневных газетах и еженедельных журналах было само по себе отдельной индустрией.
Тигр Джет и Иноки смотрелись на ринге очень правдоподобно, смешивая реалистичный селлинг с реальной злобой и жесткой работой. Иноки получил международную популярность в 1975 году, после матча «Борец против боксера» с Мухаммедом Али. Али думал, что все будет по сценарию, но Иноки рассматривал бой, как реальный. В итоге вся идея оказалась под угрозой. Черные мусульмане, поддерживавшие Али, четко дали понять, что, если Иноки дотронется до их чемпиона хотя бы кончиком пальца, они прикончат его. Поэтому Иноки 15 раундов пластался по рингу, нанося Али страшнейшие фирменные лоу-кики, показательно не используя руки.
Зазвонил телефон. Я очень хотел услышать Джули, поэтому надеялся, что со мной будет говорить англоязычный оператор. Пока меня соединяли, мое сердце бешено стучало, но, когда Джули заговорила, я сразу понял, что что-то не так. Оказалось, что девушка Кита, Лесли, заявила, что Джули стала жертвой заговора, в котором участвовали все Харты, и рассказала ей о настоящей природе нашего бизнеса, чего я никогда не делал, по крайней мере, в таких ярких выражениях. Я уехал в Японию так скоро после переезда Джули в Калгари, что у меня не было возможности пригласить ее в дом Хартов для знакомства с моей семьей. Джули подумала, что Лесли могла быть права. Она была зла и оскорблена, и, как бы я ни пытался уговорить ее остаться, она сказала, что уедет из моего дома задолго до моего возвращения. Все было кончено.
Через час телефон зазвонил снова. Я надеялся, что это Джули, но звонил Яни.
Спустя пять часов, пьяный, я прогуливался по банному району Токио с Яни, который был одет в мою ковбойскую шляпу и улыбался до ушей. Сам того не помня, я оказался голым на матрасе, попивая холодное пиво и глядя, как красивая голая японская девушка намыливает себя и моет меня своей киской. Я хотел приключений, и я их получил, но, вообще-то, мне было плевать.
Когда мы прибыли в Sumo Palace, я был слишком подавлен, чтобы оценить кульминацию всего тура, хотя нас встречала огромная толпа и несколько грузовиков с телевизионным оборудованием. Теперь, когда Питеру понадобилось что-то от меня, он стал милейшим человеком. Он объяснил, что с Фуджинами сняли титул чемпиона мира среди полутяжей, чтобы он смог участвовать в боях тяжеловесов. Я должен был проиграть восходящей корейской звезде, Кенго Кимуре, чтобы он выиграл пояс чемпиона мира среди полутяжей. Я был расстроен, что не буду работать с Фуджинами, но меня польстило то, что они были достаточно высокого мнения о моей работе, чтобы выставить меня на такой важный матч. Мистер Шимма намекнул на большой денежный бонус.
Кимура был высок и строен, этакий азиатский Элвис в белых трусах, и он действительно умел работать. А я после шести недель жесткого рестлинга был в великолепной форме, как когда я тренировался в подвале с Хито и Сакурадой. Я осознал всю важность матча, когда Питер попросил меня не гоняться за девочками с цветами по всему рингу. Какой-то сановник прочитал текст, написанный на свитке, и толпа забросала ринг клубками, которые в воздухе разворачивались в длинные ленты. Я показал все, что умел, в матче с Кимурой. В конце он удержал меня после идеально проведенного немецкого суплекса, и впервые зрители закричали во весь голос. Когда я шел обратно в раздевалку, Кит похлопал меня по плечу, а Тигр Джет подмигнул мне: «Ты им всем показал».
Мне стало легче от сознания того, что я не уронил своего достоинства.
Весь вечер японские рестлеры заходили в нашу раздевалку, чтобы поблагодарить. По окончании шоу (Тигр Джет и Иноки выдали потрясающий матч) высокий рестлер по имени Сакагучи зашел в раздевалку, чтобы рассчитаться со мной: 7050 долларов хрустящими свежими купюрами. Я был доволен тем, что смог прожить 6 недель, потратив лишь 450. Сакагучи поздравил меня и засмеялся, прикрывая рот ладонью: «Ты жестко дрался, хороший стиль, скажи привет отцу». Мистер Шимма не заплатил мне ничего, но намекнул, что я могу вернуться еще.
В автобусе после шоу мы праздновали окончание тура, распивая пиво «Kirin», и я делал вид, что мне так же хорошо, как и остальным.
Но в своем номере я почувствовал себя таким же одиноким, как маленькая Розовая Пантера, лежавшая на моем чемодане. Я ожидал звонка Кита, но, когда зазвонил телефон, со мной заговорила Джули и попросила прощения.
Когда мы попрощались, позвонил Кит: «Ты почувствовал дрожь? Здесь только что было легкое землетрясение».
Я почувствовал, что это был не последний раз, когда Джули потрясла мой мир.