После того как Том и Мишель расписались, я почувствовал легкое, но упорное давление со стороны Джули, чтобы мы последовали их примеру. Но я сопротивлялся: рестлеры часто бывают далеко от дома, а от некоторых соблазнов в этих путешествиях трудно отказаться. Может, я бы считал по-другому, если бы Джули постоянно на меня не злилась. Причем чаще всего, я даже не знал причину ее злости. Но когда я вернулся с Ближнего Востока той весной, она, видимо, потеряла надежду, что наши отношения перерастут в нечто большее, и сдалась. Она сказала, что ей нужно время, чтобы найти работу и переехать к подруге, но она точно уедет от меня до 1 июля.
Я вернулся из Саскатуна на закате 30 июня 1982 года. Небеса уже были темно-синего цвета и усеяны легкими облачками. Я сидел на краешке кровати и смотрел на спящую Джули. Окно распахнулось от порыва ветра. Что бы я потерял, женившись на ней? Дерьмовый дом в Рэмсее и старый Кадиллак? Если я пообещаю сделать все ради ее благополучия, найду ли я себе прощение, зная, что все равно буду изменять ей во время разъездов? Я не знал ответов, но в тот момент я почувствовал, словно Бог дает мне разрешение сделать все, чтобы быть собой. Заметьте, если бы я сделал ей предложение, мне пришлось бы еще говорить со Стю, который совсем недавно ударил кулаком по столу моей мамы и сказал, что я еще слишком молод для брака. Но здесь нужно было делать шаг за шагом.
Я тихонько ее разбудил и предложил руку и сердце. Она обняла меня и притянула к себе. Она не уехала на следующий день.
8 июля 1982 года мы поженились в муниципалитете. Прямо перед обрядом я узнал о необходимости в двух свидетелях, поэтому я привлек Уилка и моего друга Джорджа, который управлял греческим рестораном неподалеку. Пока что я попросил Джули, Уилка и Джорджа хранить наш брак втайне.
Снова наступило главное шоу Stampede в году, и павильон был забит до отказа. Должен был состояться так называемый «двойной мэйн-ивент»; у меня снова был матч с чемпионом AWA Ником Боквинклем. Под конец длинного, жесткого боя я оказался за рингом, и из ниоткуда появился наш будущий главный хил, Бэд Ньюс Аллен, он напал на меня и ударил головой прямо в дверь раздевалки. Я выплюнул лезвие, которое держал под языком. Я вдруг понял, что отдал меньше крови, когда женился на Джули; видимо, я уже был женат на рестлинге. Но кого я любил больше?
После шоу Джули и я устроили вечеринку дома. Для тех, кто был не в курсе нашей свадьбы, мы говорили, что вечеринка посвящена моему дню рождения, прошедшему неделю назад.
А потом был медовый месяц, во время которого я колесил по всей Японии на поездах и автобусах. Никто не знал о моем секрете, даже Том.
Иностранцы в этом туре были почти все из Нью-Йорка, и все были свежей кровью. Винс МакМэн-младший, который выкупил бизнес у отца, стал отходить от медленных, скучных гигантов в пользу более быстрых и жестких рестлеров.
Грег Валентайн был внешне очень похож на своего отца, легендарного Джонни Валентайна, у него были те же светлые волосы и черепашье лицо. Мощный торс Адриана Адониса покоился на двух тоненьких ножках, напоминая майского жука. Его лицо, на котором часто проскальзывала хитрая ухмылка, напоминало Деда из мультсериала «Семейка Монстров», и он все время был готов провернуть какую-нибудь пакость. Он также был одним из самых трудолюбивых работников в истории. Менеджером Адриана был легендарный Фредди Блэсси, ветеран, который был примерно одного возраста со Стю. Фредди был одним из лучших рестлеров своей эпохи; он стал печально известен в Японии в 50-е, когда, по слухам, подтачивал свои зубы напильником, а потом кусал соперников за голову. Вид крови в телеэфире вполне мог повлиять на увеличение смертности пенсионеров в стране, имевшее место в те годы. Прошла почти четверть века, но Фредди, этот жизнерадостный старичок с зачесанными назад седыми волосами и загорелым лицом, все еще был популярен среди фанатов в Японии, его боялись и уважали, как настоящую легенду рестлинга.
«Быстрый» Рик МакГроу был ростом 165 см, но невероятно мускулист. Едва познакомившись, Рик и Том начали обмениваться пилюлями, словно дети обмениваются фантиками в песочнице. Я переживал, что у Тома разовьется зависимость от таблеток, но, очевидно, у Рика она уже была. Каждый вечер он проглатывал горсть таблеток «Пласидила» и засыпал лицом в собственном ужине. Питер Такахаши возненавидел его с первого взгляда.
Прямо перед моим супер-матчем с Маской Тигра в конце июля, я позвонил Джули: я очень хотел вернуться домой, к ней. У нее был нервный и возбужденный голос, а ее слова заставили мою голову закружиться: «Брет, по-моему, я беременна». Я всегда мечтал о том, чтобы у нас были дети, но не так скоро; мы ведь были женаты только три недели. Я не знал, что сказать.
А потом она рассказала мне, что Кас умер на операционном столе во время трансплантации почки. Джимми Бэнкса, парня из Акрона с большой улыбкой и большим сердцем, больше не было. Я подумал, что Бог всегда, закрывая одну дверь, открывает другую.
Вернувшись в номер гостиницы после матча с Маской Тигра, я думал о Касе. И я думал о Джули. Ребенок изменит все. Теперь брак нельзя было хранить в секрете. Нужно было придумать, как рассказать обо всем Стю. Я заканчивал письмо Джули, когда зашел Том и позвал меня в комнату Рика МакГроу. Рик, выпивший столько таблеток, что ими можно было бы усыпить слона, стоял перед зеркалом в ванной с наполовину закрытыми глазами и резал себе лоб острым лезвием, Том засмеялся и стал подзадоривать Рика.
Мне было жаль Рика. Я переживал не столько из-за порезов, сколько из-за возможной передозировки успокоительными. Когда Рик отключился, Том усадил его в каталку и подкатил к номеру Питера Такахаши; потом он спустился в вестибюль, позвонил оттуда Питеру и сообщил, что один из рестлеров причиняет беспокойство постояльцам. После этого Рика больше не приглашали работать в Японию. Том так часто не думал о последствиях своих шуток.
Мы не смогли отправиться домой после тура. Стю попросил меня и Тома вылететь из Японии прямо на Антигуа, где Смит проводил шоу. Я заметил, что это было бы неразумно, ведь Смит наверняка не заплатил бы нам. Мой отец сказал, что расплатится с нами сам. Я так и не узнал, пытался ли он таким способом помочь Смиту или просто готов был заплатить любые деньги, только чтобы Смит пожил какое-то время вдали от дома Хартов, от него и от мамы.
Я удивился, когда в аэропорту Сент-Джонса, в Антигуа, нас с Томом встретили сотни улыбающихся фанатов. Нас отвезли в какой-то второсортный курортный комплекс, где был один черно-белый телевизор и бар с самообслуживанием в вестибюле. Как в детской игрушке «Волшебный экран», японские неоновые вывески исчезли, и, словно по мановению руки, на их месте оказался бедный, старый Джей.Ар. Фоли, которому Брюс приказал подстричь усы аля Гитлер. И вот он стоял в Антигуа в одних трусах, белой майке и кепке яхтсмена между парой пальм, а на заднем фоне на белый песок выплескивались бирюзовые волны, сверкающие в свете ослепительного Карибского солнца. Он прокашлялся и обратился к Тому: «Мать его, Томми, че я здесь делаю?»
На стадионе собралось 15000 весьма громкоголосых фанатов: показалось, что в этот-то раз Смит все сделает, как надо. Том и я были заявлены в мэйн-ивент, и я не мог перестать смеяться над ним и Джей Ар, поскольку они были так пьяны, что едва могли стоять, поддерживая друг друга. В концовке боя Джей Ар поднялся на апрон, и я попытался сбросить его. Он наклонился и схватил меня. Динамит прыгнул на меня коленом вперед, но я увернулся от удара и краем глаза увидел, как Джей Ар падает вверх ногами в ограждение возле первого ряда. Том безудержно смеялся, когда я удерживал его. Потом Джей Ар и Том заковыляли к раздевалке, старый боксер и молодой питбуль, хулиган, который прошел зенит славы, и хулиган в самом расцвете сил.
В конце концов, Стю пришлось заплатить нам. Местные фанаты сломали ограды, поэтому никто не смог собрать деньги за вход. Шоу в итоге превратилось в бесплатное.
Бэд Ньюс был очень полезен на территории в течение всего лета, работая с большинством фэйсов и уничтожая каждого. Когда я вернулся в конце августа, мы с ним отработали трехнедельную программу; я уступил ему пояс североамериканского чемпиона 3 сентября и вернул его себе спустя две недели. Он уничтожил меня так решительно, что, казалось, мне повезло, что я выжил, не говоря уже о чемпионстве. Он оставлял меня в кровавой луже каждый раз. Тогда я стал главным фэйсом у Стю. Когда Аллен уехал, на территории не осталось достаточно значимых хилов, с которыми я мог бы работать, поэтому, будучи снова североамериканским чемпионом, я работал в командных матчах.
В конце октября Смит организовал еще один тур в Антигуа; в этот раз ему помогал его старый дружок, Дик Штейнборн. Смит даже уговорил Стю поехать с ним. Я не мог поверить, что Стю купился на уговоры Смита. Том отказался ехать, потому что не хотел, чтобы за его работу опять расплачивался Стю. Но Брюс, Большой Джим и половина ростера из Калгари, даже Эд Уэлен, решили ехать, в то время как остальные ребята остались в Калгари, чтобы провести пятничное шоу. Я тоже поехал, так как считал, что в поездке смогу найти возможность остаться с отцом наедине и рассказать ему не только о моем браке с Джули, но и о том, что он вскоре снова станет дедушкой.
Мы остановились в том же отеле, что и в прошлый раз, с открытым баром, и Большой Джим решил сыграть роль бармена, разливая ром и колу, словно воду. Вообще, нас попросили не пить воду, поэтому мы пили все остальное! Запоминающаяся песенка в стиле регги под названием «Stampede Wrestling», написанная в нашу честь, играла в баре; под звуки этой песни я представлял, как морозные снежные бури вьются под звуки тропической музыки. Эд Уэлен был здесь популярнее любого рестлера, он никак не мог привыкнуть, что его останавливали на каждом углу и просили автографы.
Джим поклялся Стю, что напитки, которые он подает, не содержат алкоголя. Стю думал, что он осушает один стакан колы за другим – потом он встал и, шатаясь, вышел навстречу тропической жаре. Когда он вернулся, обгоревший и неприветливый, Джим предложил налить ему освежающий стаканчик, но Стю рявкнул: «Иди к черту, ублюдок! Я этого не забуду!» — и пошел в свой номер. Это был первый раз, когда я видел своего отца навеселе.
Однажды днем я выбрался со Стю погулять на пляж и рассказал ему правду обо мне и Джули. Но мой план накрылся, когда нам навстречу прошли две девушки. Глаза Стю полезли на лоб от изумления. Он ни разу в жизни не слышал о топлесс-пляжах, и даже в кошмаре ему бы не могло присниться, зачем эти девушки так оделись. Но оказалось, что он был не против таких пляжей, как и я. Однако это было не самое удобное время сказать ему, что я был женат.
Стю в итоге не заработал ни цента в этом туре. Более того, он заплатил за все, даже за бар. Смит и Штейнборн, забрав с собой всю выручку, отправились на Пуэрто-Рико, где они собирались вложить деньги в какой-то сомнительный проект. По мнению Смита, он получил бы неплохую прибыль. Но в итоге Штейнборн забрал себе все деньги. Смит натравил на него полицию, но безрезультатно. В итоге Смит вернулся домой с пустыми руками.
К ноябрю Джули уже была беременна 4 месяца, и это становилось видно невооруженным взглядом. Я осторожно написал письмо родителям со следующими строками: «Я надеюсь, вы простите меня за форму, в которой я сообщаю вам эту информацию. Я не собирался причинить вам боль или выказать свое неуважение. 8 июля мы с Джули поженились. К несчастью, я полагал, что никто из семьи особо не обрадуется этому известию, поэтому решил, что и знать никому не обязательно. Если провести аналогию с бейсболом, то можно сказать, что Элли и Джим сейчас на третьей базе, а Джорджия и Большой Джим на второй… полагаю, мне достается первая – Джули на четвертом месяце беременности». Я приклеил письмо к подушке мамы. Я не сразу узнал, что мама отправилась спать в тот день очень поздно, перевернула подушку и нашла письмо только через шесть дней! Когда она нашла письмо и рассказала остальным, Джорджия первая позвонила мне с поздравлениями. Мама отнеслась ко мне с пониманием. А Стю со мной об этом даже не заговорил.
В канун Нового Года в доме Хартов поженились Кит и Лесли, это была первая свадьба из серии «Кто круче». Пять сотен непонятныхх гостей, стряхивали пепел с сигар на дорогие ковры, хлопали Стю по спине, предлагая ему спиртные напитки, от которых он отказывался. Я рад, что сбежал тогда! На свадьбе Кита Элисон и Бен объявили, что они тоже сочетаются браком в мае. Брюс пригласил в гости свою новую девушку, Андреа. Через несколько дней мама вдруг сказала, что Брюс и Андреа тоже собираются расписаться.
Я был чемпионом Северной Америки, но еще ни разу не защищал титул, что сильно меня раздражало, особенно, если учесть, что 4 января 1983 года было решено, что я уступлю титул Лео через пару недель. Я решил, что было бы неплохо провести матч с Дэйви. Он и я провели много часов в моей гостиной в прошлом году, просматривая записи наших матчей: учитель и его студент. Дэйви мог повторить любой прием и прекрасно следовал указаниям, но, в отличие от Тома или меня, он понятия не имел, как построить хороший матч. Он отчаянно хотел работать в Японии, и я решил сделать для него то же, что сделал в свое время для меня Лео.
Дэйви и я были очень популярны в Реджайне, где, как я решил, наш матч и должен пройти. Я рассказал Дэйви концовку и придумал шесть сложных спотов, которые вбил ему в голову, каждый под своим номером.
Дэйви стоял на ринге в красной майке и нервно смотрел на меня, пока я шел к рингу. Поскольку никакой предыстории у меня и Дэйви Боя не было, фанаты в какой-то момент поняли, что они не могут угадать, кто же одержит победу. Я был тяжелее Дэйви килограмм на 7, поэтому я был фаворитом. Матч строился медленно. В какой-то момент, оказавшись у канатов, мы начали обмен сильными ударами. Я наградил Дэйви довольно хлестким ударом в грудь. Некоторые фанаты посчитали, что это был незаконный прием, а другие решили, что Дэйви это заслужил. Чуть позже, согласно сценарию боя, Дэйви оттолкнул меня и вернул мне мой удар. Теперь все стало очень серьезно.
Через 15 минут жесткого действия Дэйви спрятал голову под рингом, где его вырвало, пока я отвлекал внимание зрителей на себя. Вскоре он успокоился, и мы подняли всех на ноги. Дэйви оттолкнулся от канатов и, пробежав через весь ринг, прыгнул прямо на меня. Зрители взорвались, увидев столкновение на такой скорости. Седрик Хэтэуэй, рефери, начал отсчет, а зрители, решившие, что это конец, окружили нас. Я поднял Дэйви на ноги, мы потолкались немного среди фанатов, а потом я закинул его на ринг. Фанаты, не двинувшись с места, принялись стучать ладонями по апрону, поддерживая нас. Я поймал Дэйви в обратный чин-лок, а Гил в это время пытался восстановить порядок в зале. Он виновато посмотрел на меня, давая понять, что теперь уже не получится вернуть зрителей на места. Но я сильно не переживал, в конце концов, это был матч двух фэйсов.
Я был рад, что заблаговременно пронумеровал все споты – вместо того чтобы проговаривать длинные комбинации приемов на глазах у фанатов, я просто шепотом говорил следующий номер. Все сработало, как часы. Я почувствовал, насколько все было реально. Долю секунды мне казалось, что я борюсь с Дэйви в подвале Стю, и я подумал, что так, наверное, все и выглядело лет 50 или 100 назад – борьба в шахтерских лагерях, на родео и карнавалах. Я видел вокруг нас лица зрителей, которые уже несколько лет следили за нашими выступлениями и теперь не знали, кого поддерживать.
Когда до окончания временного лимита боя оставалось меньше минуты, Дэйви запустил меня в угол ринга и помчался следом, но, едва коснувшись угла, я подпрыгнул, пропустил Дэйви под собой и поймал его в идеальной для немецкого суплекса позиции; раз… два…три.
Когда матч кончился, я почувствовал расстройство Дэйви. Но я уже тогда понимал искусство поражения: он же еще не знал, какую пользу ему принес этот матч. Отдельные хлопки переросли в оглушающие овации, а мы обнялись и пожали руки. Я всегда с теплотой вспоминаю тот день и тот бой — один из моих самых любимых.
Час спустя Дэйви и я в баре местной гостиницы подняли бутылки с пивом в честь прекрасного матча. Улыбаясь во все 32 зуба, он сказал: «Эээ, это было круто, Брет. Спасибо».
«Взаимно, Дэйв».
К досаде Элисон, я и Хито стали мучить ее жениха в подвале. Оуэн иногда заходил вниз, чтобы посмотреть. Идя по моим стопам, он выиграл региональный турнир по борьбе, и он стал частенько заглядывать ко мне, потому что его новая девушка, Марта Паттерсон, жила в Рэмсее, в нескольких кварталах от меня. Я был рад, что он собирался поступать в университет и не связывать себя с профессиональным рестлингом. Может, Оуэн станет единственным Хартом, кому удастся уйти от судьбы.
Я уступил пояс чемпиона Северной Америки Лео, который стал нашим главным хилом. Мои мысли были далеко. Я мог думать только о ребенке. Если говорить о Джули, то любовь до гроба в нашем случае была отчасти обещанием, отчасти – надеждой. Живот ее заметно вырос, а щеки были свекольного цвета. Я лежал головой на ее животе по ночам и слушал сердцебиение нашего малыша.
31 марта 1983 года в 7 утра Мишель разбудила меня в комнате ожидания, крепко держа плотный сверток в руках. Я отогнул уголок пеленки и увидел пару красивых темных глаз. Мое сердце наполнилось радостью. Мы назвали нашу девочку Джейд.
«This is it, the night of nights. No more rehearsing and nursing a part. We know every part by heart!» — пели парни в фургоне, когда мы подъезжали к Саскатуну. Будет холодно и мало зрителей, как обычно. Выручка здесь редко составляла больше пары сотен баксов, и я всегда удивлялся, почему мы сюда возвращаемся. Но шоу должно продолжаться.
Обычно на шоу в Саскатуне ходили слабоумные фанаты, которых привозили на матчи на автобусе, а потом оставляли без присмотра. Они хвастались перед нами, что они нередко в темноте забирались на верхние, неосвещенные ряды, где занимались сексом; в доказательство они приводили детей, которые носили имена Брет или Брюс, что, наверное, стоило воспринимать как комплимент.
Бен тоже поехал в свой первый тур. Он уже купился на статую Стю в зоопарке, но мы только начали. Поскольку город был паршивенький в плане бизнеса, здесь больше внимания уделялось придумыванию различных приколов, чем проработке матчей. Мы улыбались и подмигивали Бену, пока он нервно завязывал шнурки на ботинках, готовясь к своему первому матчу, против Зверя Мэнсона. Мэнсон уже бывал в тюрьме, а распечатка его приводов была длиной с метр, я подозреваю, что хватило бы и 10 минут, чтобы уговорить его ограбить банк. По плану, Бен должен был перепрыгнуть через Мэнсона, но «случайно» получить плечом в пах. Трое или четверо работников арены и похожий на аиста медик, которые тоже выглядели умственно отсталыми, помогли Бену добраться до раздевалки. Они вошли под крики «места» и «кейфейб» и уложили корчившегося от боли Бена на пол. Медик, который имел привычку доставать свою вставную челюсть в моменты восторга, склонился над Беном. «Давай-ка посмотрим, сынок, — сказал он, запуская руку в трусы Бена и сжимая его яйца. – Спокойно, парень!» Бен продолжал изображать боль, а мы едва сдерживали смех. Бен был не первый, кто попался на этот старый прикол, и далеко не последний.
Бен женился на Элисон в доме Хартов 21 мая, а Дэйви был его шафером. Он и Диана под действием романтической атмосферы объявили о своей помолвке. Бедная моя мама, еще одной дочери достался рестлер!
После вечеринки, продолжавшейся всю ночь, на следующее утро мы все полетели в Ванкувер, где Стю договорился с музыкальным продюсером Брюсом Алленом о фотосессии. На пароме в Викторию Стю и Джин Киниски вспоминали старые добрые времена, а я был заворожен проплывавшими мимо нас голубыми китами. Наш стиль был более реалистичен, чем то, к чему привыкли зрители в Британской Колумбии. Мы собрали аншлаг в Виктории, а в Ванкувере в мэйн-ивент я поставил свой бой с Дэйви, зная, что мы проведем отличный матч. В Ванкувере Брюс Аллен попытался зайти к нам в раздевалку, но Киниски спустил его с лестницы. Он был консервативен: никаких посторонних в раздевалке.
В тот вечер, когда я шлепнул Дэйви по щеке, а он ответил пощечиной, из-за которой у меня лопнула барабанная перепонка. Это было ужасно больно. Я потерял равновесие, но бой продолжался. А когда Дэйви прыгнул на меня за ринг, он сломал себе ребро, а я растянул лодыжку, к счастью, на этом наши приключения в том бое закончились.
В тот вечер я снова привел Дэйви в местную больницу. Когда медсестра спросила у нас, в чем дело, он простонал: «Мои ребра!» Она посмотрела на меня:
— А вы что?
— По-моему, у меня порвана барабанная перепонка и вывихнута лодыжка.
— Кто это сделал? – Спросила она с участливым видом.
Мы ткнули пальцами друг в друга и одновременно сказали: «Он!»
Потом мы полетели назад, в Калгари, что было малоприятно с порванной перепонкой. Стю дал Дэйви выходные из-за ребер, но попросил меня: «Ты сможешь выступить? Шоу провалится, если вы оба не сможете работать».
Я заскочил в фургон. Все ради бизнеса. И ради Стю.
Старый автобус починили, и в июне Уэйн повел его на восток, в Саскачеван. С нами ехали два новых карлика, приятный гавайец, Кокос Вилли, проворный, как обезьяна, и Кевин, обросший, похожий на тролля парень с длинными, острыми зубами, которые напоминали колья, вбитые в челюсть. Кевин любил садиться на передние ступеньки в автобусе и распевать хиты 60-х. Думаю, при любых других обстоятельствах карлик, поющий «do wah diddy diddy», показался бы человеку странным; но я уже считал такое нормальным.
Я смотрел сквозь окно на ставшую привычной дорогу. Я знал, что впереди большие перемены. Том предупредил нас, что уезжает в июле, как оказалось, навсегда. New Japan пригласила его отработать всего одно шоу с Маской Тигра в Мэдисон-Сквер-Гардене; восхищенный Винс МакМэн комментировал этот матч. Мир рестлинга Северной Америки стал понимать то, что я знал уже давно: Динамит Кид намного опережал свое время.
Мы сделали Тома фэйсом, чтобы он мог поработать с Бэд Ньюсом, после этого Ньюс начал бы фьюд со мной, который закончился бы на неделе Stampede. Я пытался подыскать удобный момент, чтобы попросить Бэд Ньюса дать мне больше свободы в наших матчах. Ньюс был упорным и трудолюбивым работником, но ему недоставало психологии: он уничтожал каждого, кто вставал на его пути. Он отказывался пускать кровь, в то время как я резал себя постоянно в матчах с ним. Чаще всего, во время моих героических камбеков он просто сбивал меня с ног, хватал за горло и говорил: «Если заденешь мою голову снова, я убью тебя, ублюдок». Перед каждым матчем с ним я чувствовал себя девятилетним ребенком, а когда он заканчивал со мной, я был похож уже на трехлетнего.
Карлик Кевин едва не расплакался, когда я объяснил ему, что мы просто не можем провести матч двух карликов-фэйсов: «Один из вас должен быть хилом». У Кевина был ужасный рот, полный зубов, больше похожих на огромные, кривые колья, а Кокос Вилли был таким милым, что вам хотелось тут же усыновить его: было ясно, кому достанется роль хила. Когда я услышал, как Кевин поет «Monster Mash», я понял, что его следует назвать Малыш Вулфи. «Ладно тебе, будет не так уж и плохо». Кевин, похожий на вампира, пристально посмотрел на меня, и он продолжал всхлипывать вплоть до начала матча, даже когда Джей Ар выводил его на ринг на цепи. Однако, оказавшись на публике, он сразу успокоился и отлично справился со своей ролью. Потом в автобусе он делал вид, что ничего и не было, и пел песни до самой Реджайны.
В следующий вечер, когда Уэйн и я шли через конюшни, расположенные возле арены, я заметил баночку спрея с надписью «Клей для конского волоса» и повернулся к Уэйну с хитрой ухмылкой: «Думаешь о том же, что и я? Тут написано, что он смывается водой».
В раздевалке Уэйн и я подошли к Кевину и я сказал: «Знаешь, этот гиммик маленького оборотня хорош, но чего-то не хватает, не так ли?»
Кевин вскинулся, думая, что мы изменим его гиммик.
Уэйн предложил: «Зубы клевые, но вот волос тебе не хватает. Если бы мы только могли как-то приклеить волосы к твоей голове…»
Желая угодить нам, Вулфи бездумно сказал: «Ну, я-то сделаю все, чтобы это сработало».
Уэйн протянул ему баночку. В мгновение ока мы намазали спину и грудь Кевина клеем и приклеили туда клоки конских волос, найденных нами на полу конюшни, даже на лицо его попали конские волосы – мы приклеили их к бровям. Когда он с невинными глазами спросил меня, как он выглядит, я не мог отдышаться от смеха, чтобы ответить ему.
Кевин забрался на стул, чтобы посмотреть на себя в зеркало, и снова расплакался, как в предыдущий день, прямо перед матчем.
— Интересно, будет ли он петь сегодня в автобусе, — спросил Уэйн.
— Хорошо хоть клей смывается водой, — ответил я.
Но он не смылся! Тот, кто написал это на баночке, наверное, был еще большим шутником, чем мы. После матча Малыш Вулфи чесался еще пару часов, но эти черные пятна не сошли. Первые 30 км дороги из Реджайны он грустно сидел со скрещенными руками, словно мультяшный персонаж, обжегшийся на огне. Мы начали звать его по имени, свистя и хлопая: «Вулфи! Вулфи!» Очень скоро малыш-оборотень снова был с нами, напевая песни и развлекая нас, как никогда раньше.
