Шла постоянная война с Тедом Тернером, и в ноябре Винсу удалось переманить в свою команду Рика Флэра вместе с настоящим поясом чемпиона WCW, который Рик прихватил с собой, словно трофей. Я должен был встретиться с Флэром впервые на ТВ-записях в Нью-Хейвене 13 ноября, и я с нетерпением ждал матча с лучшим рестлером в бизнесе, по мнению большинства фанатов и комментаторов. Флэр, как сказал бы мой отец, был «шаблонным» рестлером, поскольку он проводил один и тот же матч каждый вечер вне зависимости от его соперника. Он также хотел придумывать каждый шаг матча самостоятельно, почти не слушая меня.
Для человека в возрасте под 50 он был в отличной форме. Рик принимал свои стандартные бампы и задал высокий темп матчу. Когда мы говорили перед матчем, он предложил мне в концовке прыгнуть на него, чтобы мы вдвоем перевалились через верхний канат и были обоюдно дисквалифицированы по отсчету. Это был простой прием, который я проделывал тысячи раз с менее одаренными рестлерами, но в концовке нашего матча, когда я прыгнул на Флэра, он стоял слишком далеко от канатов да и еще не смог поймать меня нормально, поэтому мы просто кучей рухнули на пол! Рик на ходу придумал другую концовку, которая, что неудивительно, сыграла на руку ему, а не мне. Я решил забыть об этом эпизоде, но в раздевалке Флэр начал укорять меня за нашу концовку, уверяя, что это я облажался. Именно тогда он доказал мне, что он не так велик, как его преподносят. Я слышал о многих рестлерах, которые не любили Флэра или не доверяли ему, и я стал понимать, почему.
3 декабря я был в Сан-Антонио, который я очень любил, потому что там я работал в Alamodome, обычно я останавливался в известной гостинице Crockett Hotel. После удовлетворительного матча с новичком по имени Скиннер (Стив Кейрн) на проходном PPV Tuesday in Texas, я поехал в аэропорт на арендованном Мустанге, чтобы подобрать Оуэна, который только что прилетел из Германии. Я предложил Винсу объединить Оуэна в команду с Джимом и назвать их «Новое Основание», Винсу идея понравилась. Я был в отличном настроении, подъезжая к терминалу, и заметил широко улыбающегося Оуэна уже на тротуаре. Я не видел его больше года.
Большинство рестлеров собирались в стрип-баре после шоу, нашем обычном месте в Сан-Антонио; пока мы ехали туда, Оуэн рассказал мне, что в Германии у него все было хорошо и что Марта должна родить им первенца в марте. Он был счастлив вернуться в WWF и считал, что сработается с Джимом. Я сказал, что Джим тоже будет счастлив от этого. Вообще Джим был в принципе счастлив: он, наконец, выиграл процесс у US Airways и получил 380000 долларов. Оуэн спросил меня, засчет чего можно управлять Джимом, и я ответил, что перепробовал все средства и что лучше всего работала обратная психология.
Он потряс головой и сказал мне, что я был безумно популярен в Германии. Я видел, что мой Межконтинентальный пояс также много значит и для него. Мы поговорили о доме, о покойном Дине и о борьбе за жизнь Ретта.
За день до этого я был в Эль-Пасо, где парочка приятелей, которых я прозвал Чич и Чонг, подарили мне сумку мексиканской дури. Естественно, так совпало, что в тот же день Винс созвал собрание, где предупредил, что через пару недель на антидопинговых тестах будут также проверять рестлеров на запрещенные препараты, в том числе, марихуану. Винс сказал, что имея на хвосте ФБР и прессу, WWF могла бы не пережить очередной скандал. Я полагал и полагаю сейчас, что Винс был близорук в своем решении. Без травы еще больше рестлеров стали алкоголиками; вместо пары косячков и веселых историй о бизнесе в номерах отелей рестлеры стали пить в барах и злоупотреблять снотворным.
Я передал Оуэну большой косяк и пояснил, что, возможно, мы в последний раз наслаждаемся травкой. Оуэн, который обычно был примерным мальчиков, даже дунул пару раз. Мы подъехали к стрип-бару в отличном настроении.
Внутри кучка рестлеров окружила Халка в дальнем углу. Там был и Бифкейк, который достаточно восстановился, чтобы выполнять ограниченную работу. К сожалению, его лицо теперь скрепляли стальные пластины, и он не мог по-настоящему бороться. Рядом с ним стояли Ястреб, Зверь, Курт, Боссмен и Рей Эрнандес, мускулистый парень из Тампы, который отыгрывал гиммик Геркулеса. Я представил Оуэна, потом заметил Джима и Дэйви за столом и заказал нам четверым пиво.
Винс заглянул в бар в районе полуночи. Это было странно, потому что Винс обычно не тусовался с рестлерами. Но оказалось, что Винс был пьян вдребезги – галстук свободно болтался на его шее. За ним плелся Пэт Паттерсон, который убеждал его, что не стоит показываться в баре в таком состоянии, но Винс решил провести последнюю вечеринку с парнями перед вступлением в силу новой антидопинговой политики. Сержант Слотер вызвался следить за ним и отвезти домой после гулянки, поэтому Пэт быстро ретировался, как будто его напугал вид множества раздетых женщин.
Потом я услышал, как Хоган подначивает Ястреба провести коронный прием Легиона Ада на Винсе прямо в баре. Вдруг Зверь посадил Винса себе на плечи и поднял его с пола. Винс хохотал от души, а Ястреб подошел к нам поближе. Зверь уже карабкался на стойку, держась за шест для стриптизерш, уверяя Халка, что снесет Винсу голову. Я подумал: «Ух ты, он и вправду это сделает!» Но в последний момент Зверь передумал и спрыгнул со стойки, лишь слегка шлепнув Винса рукой. Халк и Бифкейк поймали Винса и поставили на ноги под аплодисменты кучки подлиз, которые появились, как по мановению волшебной палочки. Я закатил глаза, а Джим повернулся ко мне и сказал: «Основание Хартов провело бы прием до конца!»
— Точно! – В одной руке я держал пиво, в другой – рюмку Джека Дэниелса, но я был достаточно трезв, чтобы подумать: «Боже, что я только что сказал?» Глаза Оуэна округлились. Я собирался убежать прочь, увидев, как Джим поднимает Винса, словно для дружеских объятий. Люди отскочили в сторону, а Халк смотрел на меня так, словно считал, что у меня кишка тонка. Я поставил стаканы на стойку и в следующее мгновение высоко подпрыгнул, сбив Винса с громким стуком! Его голова отскочила от пола, а шея вытянулась, как у черепахи. Мы оба лежали на спине, и я думал: «Что я наделал?»
— Выпьем, Хитман! – Выговорил пьяный Винс.
— Хорошо, я покупаю.
— Двойной Дьюар, со льдом.
Мы выпили.
В баре выключили свет, но никто не собирался уходить. Дэйви поднял Винса на плечо и бегал в поисках подходящего места для пауэрслэма! Хозяева позвонили в полицию, чтобы выгнать нас. С Оуэном и компанией стриптизерш в моей машине мы присоединились к кавалькаде из еще машин 30, направлявшихся в номер-люкс Флэра в Marriott для продолжения вечеринки. Процессия не могла двигаться из-за припаркованной перед баром патрульной машины, поэтому Слотер, выпятив свой огромный подбородок, отбуксировал машину копов, сжигая резину на своей.
В 3 утра пьяная банда набросилась на молодого клерка у стойки, чтобы он позвонил в номер Флэра. Ответа не было, и Винс потребовал дать ему ключ. Напуганный клерк заявил, что это противоречит политике гостиницы, но Винс прервал его: «Я Винс МакМэн. Быстро дай мне ключ!» Он получил ключ.
Мы все залезли в лифты и направились на 40-й этаж. Мы зашли в номер Флэра и разбудили рефери Эрла Хебнера, который спал на раскладушке. Флэр еще сам не вернулся из своих ночных приключений, поэтому мы расположились в его номере, как у себя дома. Это был прекрасный люкс с огромным баром, в котором, правда, была всего лишь одна бутылка водки. Казалось, вечеринка скоро прекратится, но из ниоткуда возник пакет травы, и тут же повсюду стали зажигать косяки. Я сразу понял, как парни относятся к Флэру, когда его огромную кровать стали использовать как унитаз, даже Винс, оставшийся лишь в трусах, носках, туфлях и галстуке, помочился на нее. Я помню, как смеялись Геркулес и Курт, обильно поливая кровать Флэра, и я еще подумал, что уж с Харли Рейсом никто не поступил бы так же!
Винсу взбрело в голову побороться с нами. Как и Курт, я боролся с ним осторожно, почти в полсилы. Потом Винс поборол и удержал Ястреба. Когда дошла очередь до Геркулеса, Герк бросил Винса, что есть силы, каким-то образом, Винс отскочил от раскладушки Эрла и приземлился на ноги. Винс посмотрел на Герка протрезвевшим взглядом, словно говоря: «Если я вспомню об этом утром, ты уволен!» И действительно, Герка уволили через несколько дней.
Потом Винс посмотрел на Джима: «Эй, большой носорог, с тобой я еще не боролся!» Джим покрутил кончик бороды и спросил Винса, видел ли он сцену в «Крепком орешке», где Брюс Уиллис и один из злодеев падают 40 этажей и приземляются в фойе. Винс нервно оглянулся на окно, понимая, что Джим был достаточно пьян и невменяем, чтобы вытворить такое. Он решил больше не трогать Джима.
К рассвету Флэр так и не прибыл на вечеринку в его номере, я был пьян, и меня тащила стриптизерша, которая помогла мне добраться до моего номера в Crockett Hotel.
В то утро все должны были ехать в Остин на второй день ТВ-записей. Винс с опухшими глазами и красными лицом, очевидно, ощущал на себе последствия прошлой дикой ночи. В офисе я сказал ему, что он может гордиться собой, потому что набрался храбрости провести с рестлерами последнюю вечеринку. А потом я нарисовал, как Винс в одних трусах мочится на кровать Флэра. Парни хохотали весь день, а больше всех — Винс!
Пару дней спустя Оуэн и я сели в самолет в Международном аэропорту Лос-Анджелеса и полетели домой. Я сел на любимое место в конце салона, где оказался в окружении женской баскетбольной команды из Чино, Калифорния. Я попытался читать книгу, но меня отвлек их громкий крик: «Кто лучше всех? Хитман лучше всех!» Я опустил книгу, и они собрались вокруг меня, флиртуя и заявляя, что я самый красивый парень в самолете. Я посмотрел на Оуэна, но он просто улыбнулся и покачал головой.
За три дня до Рождества у нас состоялся воскресный ужин в доме Хартов. Мама по-прежнему волновалась за Ретта, чья жизнь еще была в опасности. Внуки моих родителей бегали вокруг старого дома, и я задумался, сможет ли Ретт когда-нибудь веселиться и бегать, как они. Мне стало тепло на сердце при виде улыбок на лицах родителей, когда они передали мне свежий выпуск журнала Alberta Report, где меня признали самым знаменитым в мире выходцем из Альберты.
Следующую ночь я спал с Далласом в его кровати, когда меня разбудил гневный писк из темноты: «Пап! Пап! Пап!» Это был Блэйд. Джули и я подбежали к нему одновременно, когда он стоял на верху лестницы. Он заметил, что меня не было в моей кровати, и решил, что я, как всегда, уехал. Мое сердце оборвалось, когда я услышал эти жалобные крики. Его слезы высохли, когда я поднял его на руки и прижал к себе, ощущая частое биение его маленького сердца. Но на Рождество я снова уехал.
30 декабря Родди отошел со мной на арене в Бангоре в сторонку, чтобы рассказать большие новости: Винс сказал ему, что я проиграю Межконтинентальный пояс Жаку Ружо, который теперь выступал, как Маунти (Канадская королевская конная полиция даже угрожала подать в суд за попытку принизить престиж их офицеров, эта история попала в несколько канадских газет). Мое сердце ушло в пятки, пока Родди объяснял мне суть сюжета: якобы я буду болен гриппом, и, несмотря на мои героические попытки защитить пояс от Монти, он меня победит. Потом за меня заступится Родди, который два дня спустя, на Royal Rumble, бросит вызов Монти и отберет у него Межконтинентальный пояс. А потом он проиграет пояс мне на WrestleMania VIII. Родди сказал, что решил предупредить меня, чтобы я был готов к встрече с Винсом на следующих ТВ-записях.
Я постарался успокоить себя: да, я потеряю свой титул, но если Родди проиграет мне на WrestleMania VIII, это будет одним из лучших моментов в моей карьере.
На Royal Rumble главным матчем должен был стать бой Рика Флэра и Мачо Мэна. В Соединенных Штатах Флэр работал против Хогана, по-прежнему выходя с поясом чемпиона мира по версии WCW и называя себя «настоящим чемпионом». Я до сих пор не понимаю, почему Флэр с таким неуважением относился к своим бывшим коллегам, которые пытались спасти хрупкую WCW. Винс-то использовал этот шанс, чтобы напакостить Теду Тернеру, но Флэр должен был понимать, как его выходы к рингу с поясом могут навредить его бывшим коллегам в WCW. Винс решил, что победитель Royal Rumble 1992 автоматически станет чемпионом мира WWF, и все решили, что выиграет Флэр, на которого Винс возлагал огромные надежды, по крайней мере, пока не прекратится уголовное преследование WWF. Я же считал, что если Флэр выиграет наш главный пояс, это пойдет на пользу только WCW. Подбор талантов в двух компаниях был примерно равен, но команда операторов и ТВ-продюсеров Винса было на много голов выше, чем в WCW, несмотря на то что за последней стояла целая корпорация Turner Broadcasting.
Спустя неделю Винс наконец поделился со мной своими планами о моем проигрыше и последующем выигрыше титула. Он также сказал, что примерно осенью я проиграю пояс Шону Майклзу. Он спросил, есть ли у меня возражения, и я ответил отрицательно, заявив, что сильно уважаю Майклза. Благодаря предупреждению Родди, я сохранил лицо и поддержал план Винса. Он выглядел обрадованным.
И вот, 17 января в Спрингфилде, Массачусетс, я вышел к рингу, стараясь выглядеть как можно более больным, и проиграл Межконтинентальный пояс Монти. Зная о своем будущем, я все равно вылетел домой расстроенным, понимая, что я пропущу Royal Rumble, а значит, и большую зарплату. Единственным облегчением были выходные, которые я провел дома.
Словно стероидного скандала в WWF было недостаточно, стали появляться обвинения в адрес гомосексуальных управляющих, которые развлекались с подростками из обслуживающего персонала. Так или иначе, мы все видели, как Терри Гарвин общается с этими молодыми парнями, но никто не знал, что происходит с ними в кабинете Гарвина, если происходит вообще. Но потом бывший член обслуживающего персонала Том Коул обратился в San Diego Union-Tribune, выдав некоторые детали. Винс делал все возможное, чтобы предотвратить скандал.
16 февраля мы работали в Nassau Coliseum на Лонг-Айленде. Джим не ожидал, что на шоу будет антидопинговый тест. Весь вечер он оттягивал казнь, уверяя Вождя и наблюдателей, что не хочет писать. Он также отказался проигрывать одному из Братьев Беверли (не то Блейку, не то Бо), новой команды, и покинул здание в тот вечер, так и не сдав тест. Винс и так точил зуб на Джима, потому что тот не вернул ему деньги, которые Винс внес за судебный процесс с US Airways, несмотря на то что Джим получил круглую сумму. На следующий день на ТВ-записях в Тампе раздраженный Винс уволил Джима. Джим громко хлопнул дверью и отправился на поиски Вождя. Когда он нашел Вождя, Джим бросил телевизионный монитор прямо в его голову. Вождь пригнулся, и монитор попал в ногу телевизионного режиссера WWF. Потом Джим сел в машину и рванул прочь со стоянки.
Поскольку Джима уволили, Оуэна объединили в команду с Коко Би. Уэйром (его вернули, простив европейские похождения), назвав их «Высокая Энергия». Несмотря на глупость этой идеи, Оуэн оставался оптимистом и был полон этой самой энергии, он и Коко решили сделать все возможное, чтобы использовать свой шанс. Были и хорошие новости: Марта родила Оуэну сына. Мальчика назвали Одже, это было детское прозвище Оуэна.
4 марта под прессом обвинений в половых извращениях уволились Пэт Паттерсон, Терри Гарвин и Мел Филлипс, хотя никто из них не признал свою вину. Винс и Бруно Саммартино в итоге ввязались в грязный спор на Шоу Ларри Кинга. Эту дверь не успели захлопнуть вовремя, и все люди, которые поссорились с Винсом в разное время, стали рассказывать свои истории о сексуальных извращениях в компании.
Мне была нужна чья-то поддержка, и я получил ее в ресторане HoJo’s в Бостоне от Харли Рейса. В городе была и WCW, рестлеры обеих компаний оказались в одном баре, и парни из WCW кружили вокруг фанаток WWF, словно увидели самых прекрасных женщин на свете.
Харли снова нашел себя, став хилом-менеджером огромного, рыжеволосого монстра по имени Вэйдер, который выступал в красной кожаной маске. Вэйдер был теперь чемпионом мира по версии WCW и крупной звездой в Японии. Я восхищался Харли, который пережил развод, операцию на кишечнике, несчастный случай на лодке и банкротство, но все же смог заключить выгодный контракт с WCW. Я был благодарен, когда он отвел меня в сторонку, заказал мне пива (сам-то он теперь не пил) и спросил, не собираюсь ли я вскоре уйти от Винса. Я ответил, что было бы глупо уходить сейчас, особенно, учитывая, как со мной поступала WCW во время предыдущих переговоров. Но все же, я молча выслушал рассказ Харли о планах WCW составить конкуренцию Винсу за счет средств Тернера. Именно в тот момент, по его словам, я мог заключить огромный контракт с ними: «Брет, ты же лучший работник в бизнесе сегодня». Я был поражен, что удостоился такого комплимента от столь уважаемого человека, как Харли. Я обещал ему подумать над предложением, но, как бы странно это ни звучало, в то время Винс стал мне немного более симпатичен.
Винс был холоден и безжалостен до предела, и казалось, что, наконец, он получает по заслугам за свое обращение с рестлерами. Но я работал на WWF уже семь с половиной лет и ни разу не заметил Винса в том, в чем теперь обвиняли Терри Гарвина и Мела Филлипса. А обвинения в том, что он пичкал рестлеров стероидами, казались надуманными. Винс всегда говорил, что ему нравились рестлеры с хорошим телосложением, но каждый сам решал, каким путем добиваться этой задачи. Мне казалось, что единственная вина Винса была в том, что он на многое смотрел сквозь пальцы, но то же самое можно сказать и о владельце любой спортивной команды или председателе национального Олимпийского комитета.
Винс, кроме всего, был человеком, который вытащил рестлинг из прокуренных залов и маленьких зданий и превратил его в развлечение для всей семьи, прорвав возрастные, экономические, половые и национальные границы. Мы все стали героями, люди покупали наши игрушечные фигурки. Это было хорошо не только для фанатов — несмотря на беспощадное расписание и унизительное обращение, моя жизнь теперь была куда лучше, чем когда я с глубокими порезами на лбу, зажатый, как сардина в консервной банке, отматывал сотни километров в промерзшем насквозь фургоне. Если бы Винс потерял все, где бы мы оказались? Конечно, Винс был не идеален, но я хотел, чтобы та энергия, с которой люди на нас накидывались с притянутыми за уши обвинениями, была направлена на решение реальных проблем.
В течение своего четырехдневного отпуска я рисовал огромный плакат в подарок Халку, где изобразил всех рестлеров WWF, которых мог вспомнить. Судя по всему, Халк должен был покинуть компанию после WrestleMania VIII и направиться в Голливуд. Его репутация героя была подмочена, но он накопил достаточно денег, и я сомневался, что он вернется обратно. Без стероидов Хоган выглядел бы, как простой смертный. Я-то считал, что Халк, как и Винс, поднял этот бизнес на вершину, и то, как бесславно Халк увядал, казалось мне неправильным.
Стю, Хэлен, Джорджия, Джули и все дети приехали в Индианаполис на WrestleMania VIII. Джули вела себя отвратительно все время, пытаясь разрушить счастливейший день моей жизни. Чем выше я забирался, тем хуже становились наши отношения, Джули словно противилась росту моей популярности. В ночь перед WrestleMania VIII мы оказались в баре с моим рыжеволосым итальянским фанатом Карло, который стал для меня близким другом и даже прилетел из Торонто. Зашел сын Винса Шейн, он работал в компании, выполнял различные поручения, ставя ринг или работая рефери, и изучал бизнес, чтобы когда-нибудь унаследовать дело отца. Я всегда старался присматривать за ним, и ему это нравилось. Когда он подошел, ко мне подбежала взволнованная Джули. Шейн улыбнулся и пожал мне руку, а я сказал: «Познакомься с моей женой». Шейн стал красным, как свекла. Повисло неудобная тишина. Джули казалась взбешенной, но я не понимал, почему. Карло прошептал мне в ухо: «Он только что подкатывал к Джули!» Естественно, Шейн не мог знать, кто она такая. Шейн быстро ретировался в другую часть бара. Я решил забыть об этом инциденте, но, посмотрев на него снова, я заметил в его взгляде вызов. Я подумал: «Ясно, он понял, что я знаю, но считает, что я промолчу, раз его папочка — мой начальник». Он ошибался.
Поскольку на следующий день у меня был важный матч, я не пил. А ужасное настроение Джули лишь придало мне сил. Я прижал сына своего босса к стене и сквозь сжатые зубы прорычал, что если он снова прикоснется к моей жене, я откручу ему голову. Я бы не причинил ему боли, но я должен был показать ему, что не боюсь его высокого положения. Потом Карло оттащил меня в сторону, а Шейн продолжал уверять меня в своей невиновности.
На следующий день все Харты забрались в длинный черный лимузин и отправились на шоу. Стю с мамой сели впереди, все остальные разместились сзади в жуткой тесноте, а фанаты окружили нашу машину и кричали. Блэйд, надевший маленький черный пиджак, точную копию моего пиджака, был моей вылитой копией и смеялся от души, хлопая ладонями по стеклу. Бинс заявила, что не хочет, чтобы «Ролли Пеппер» причинял мне боль. Она не любила смотреть, как меня бьют. Джейд уже было девять, примерно в этом возрасте Даллас стал подозревать, что возможно, рестлинг — это не по-настоящему. Я лишь надеялся, что когда-нибудь они смогут меня простить за то, что меня так долго не было дома. Когда лимузин тронулся, все почувствовали предвкушение от моего предстоящего матча с Родди – все, кроме Джули.
За кулисами в Hoosier Dome я попросил каждого рестлера расписаться на рисунке, который я сделал для Халка. Халку очень понравился мой рисунок. Я так и узнал тогда, вернется ли он назад.
Когда я переодевался, я вдруг понял, что больше не волнуюсь перед матчами. Даже перед этим, в котором мы с Родди решили нарушить запрет Винса. Я собирался пустить себе кровь: матчу двух фэйсов это было бы необходимо, если мы собирались украсть шоу. В туалете я аккуратно спрятал лезвие в напульсник. 68000 фанатов соберутся на арене, сотни тысяч зрителей посмотрят ППВ дома, записывая его на видеомагнитофоны, за мной будут следить четыре камеры WWF, не говоря уже об остальных рестлерах, и мне придется проявить весь свой профессионализм, чтобы порез выглядел случайностью.
Когда Родди и я подошли друг к другу в ринге перед гонгом, мне пришлось отвернуться, иначе я бы рассмеялся. Мы хотели сделать драматичный матч, и фанаты верили, что этот бой будет не похож на остальные матчи в рестлинге, особенно, учитывая, что Хитман и Родди Пайпер еще ни разу не боролись один на один.
Сюжет матча нарастал медленно, опытный ветеран и голодный до побед новичок не собирались сдаваться. В нужное время рефери заставил меня завязать шнурок. Когда я наклонился, Родди напал на меня, и я упал на ринг, прикрываясь, чтобы не было видно, как я достаю лезвие. Родди пнул меня в лицо несколько раз, но ни разу не дотронулся до меня. Я сделал небольшой надрез над правой бровью, достаточно глубокий, чтобы убедить потом остальных, что порез был случайностью. Сначала кровь была едва заметна, но вскоре мое лицо было залито кровью.
Вскоре разошедшийся Пайпер вырубил рефери и навис надо мной с гонгом, собираясь добить меня последним ударом. Он заколебался, и я смог подняться на колени. Обливаясь кровью, я посмотрел на Родди, как морской котик смотрит на беспощадного охотника. Родди отыграл нерешительность. Потом он поменял свое решение и выбросил гонг за ринг. Он поднял меня на ноги и попытался ударить кулаком. Я отклонился и сам нанес отчаянный удар, от которого он легко увернулся, поймав меня в свой коронный болевой слипер. Оживленная толпа реагировала на каждое наше движение. Я повернулся к углу ринга, стараясь дотянуться до каната, но я был слишком далеко и начал терять силы. С поддержкой Родди я подпрыгнул и, оттолкнувшись от стойки, упал на него всем своим весом, он даже не мог использовать свои руки, чтобы смягчить падение. Мы упали с глухим стуком, наверняка, ему было больно!
Я откатился назад, крепко схватив его локти. Я поймал Пайпера в позицию для удержания. Рефери в это время очнулся и отсчитал удержание, раз… два… три! Под оглушающие крики зрителей Родди обнял меня, и я сказал ему: «Спасибо, я никогда не забуду того, что ты сделал для меня сегодня!» Родди ответил: «Я люблю тебя, брат» — и надел на меня пояс Межконтинентального Чемпиона.
И вот теперь мне предстояла настоящая работа.
Я вернулся за кулисы, притворяясь, что мне нужны швы. Вождь, Ланза и другие ребята собрались вокруг меня, рассматривая, насколько серьезным был порез. Вождь откинул рукой мои волосы: «Может, придется наложить парочку швов, Брет, но ты будешь в порядке». Там был и озабоченный, извиняющийся Родди, но мы оба понимали, что обманули всех.
Мы не могли знать, что Флэр и Рэнди, которые выступали после нас, тоже втайне планировали пустить кровь. Флэр так очевидно кромсал себя, что, когда он вернулся в раздевалку и на его лбу красовались несколько длинных глубоких порезов, Винс оштрафовал его на 500 долларов. Мне же он не сказал ни слова, поверив, что мой порез был несчастным случаем.
После WrestleMania VIII у нас были три тягучих дня ТВ-записей. Мой матч с Пайпером не просто стал лучшим на шоу, многие вообще говорили, что он спас все ППВ. Также в этом матче я выиграл свой второй Межконтинентальный титул.
Четыре дня спустя я был в Мюнхене. Я с удовольствием вернулся в Германию! Пока я ехал на автобусе по мощеным улицам, слушая музыку в плэйере, я думал о том, как в 1936 году Гитлер с отвращением наблюдал за победой черного американского бегуна Джесси Оуэнса на Олимпийских играх в Берлине. Я вспомнил, как в 1981 году, когда мы с Джимом были в Ганновере, я был самым большим неудачником турнира. Ну, Аксель Дитер, кто из нас неудачник теперь!
Фанаты стучали по автобусу всю дорогу, пока мы, наконец, не приехали на арену, где нас ждала еще большая толпа. Оуэн говорил, что я безумно популярен в Германии, и, судя по различным плакатам, это было правдой. Когда я вышел из автобуса, раздались женские крики и плач, некоторые девушки даже упали в обморок.
В раздевалке Вождь сказал, что я участвую в открывающем шоу матче. Я ответил, что, поскольку я был Межконтинентальным чемпионом и сильно популярен в Германии, было глупо выпускать меня в первом матче. Но Вождь был не вправе решать такие вопросы, поэтому я вышел на первый матч. Но мое мнение быстро подтвердилось. Как только я вышел на рампу под звуки моей музыкальной темы, зрители сошли с ума. Девушки-подростки ломали ограждения и перепрыгивали через охранников, которые были бессильны что-то сделать; они сбили меня с ног, обнимали и целовали. Я никогда не видел и не слышал ничего подобного, даже Хоган на пике славы не получал такой реакции. Халкомания была феноменальна, но реакция на меня больше напоминала Битломанию! И если б дело было только в молодых девчонках, даже пожилые женщины, мужчины и парни тянули ко мне руки. Цветы, коробки конфет, коробки с подарками и огромное количество плюшевых мишек летели в меня по пути к рингу! Покрытый губной помадой я поднялся на ноги и пошел к рингу сквозь толпу. Я подошел к каждой стороне ринга, и трибуны по очереди взрывались овациями. Когда я подарил свои очки маленькой девочке, тысячи людей разочарованно выдохнули.
Когда я схватился с Дино Браво, он сказал: «Ты популярен, брат». Зрители хлопали каждому моему приему. Когда Дино избивал меня, они поддерживали меня так громко, что я не слышал собственных мыслей. Когда я победил Браво, зрители были вне себя.
Когда я покидал арену, я стал очевидцем еще одной безумной сцены. На стоянке меня встретил пораженный Вождь: «Ты был прав, Стю. Они любят тебя! Я никогда не видел ничего подобного… никогда!» В тот вечер нашу гостиницу осадили фанаты Хитмана, некоторые буквально разбили лагерь в вестибюле.
В Дортмунде все было еще хуже, если можно так сказать. Я влюбился в Германию!
Сравнимую реакцию получал лишь еще один рестлер, Гробовщик, которого везде встречали сотни детишек, одетых в черное и с черными кругами под глазами.
Потом мы промчались сквозь Великобританию. В Лондоне, Бирмингеме, Шеффилде и Глазго прием был такой же теплый, как в Германии. Как я и предполагал, Винс нашел золотую жилу. Американский рестлинг был бешено популярен в Европе, а рестлеры WWF были почти героями.
