ГЛАВА 28

Моя личная жизнь была в порядке, и я чувствовал, что матчем на SummerSlam я реабилитировался за неудачный дебют. Теперь в возрасте двадцати четырех лет я официально воплотил свою мечту в жизнь. на моем новеньком пятилетнем контракте были поставлены подписи. Все. Больше никаких подготовительных контрактов. Я был самым счастливым парнем на свете.

Это не значит, что не осталось никаких испытаний огнем. Мне выпала обязанность бороться с человеком-чудовищем, известным как Вэйдер, в его прощальном матче. У Вэйдера была репутация костолома. Его рост — 196 см, вес — 200 кг. Настоящий человек-медведь. Он добился мирового титула в WCW, а в Японии при жизни был наречен легендой.

Перед матчем ко мне подошел Брэдшоу и сказал, что неплохо бы было поблагодарить Вэйдера за то, что он для меня сделает. Все же победа над Вэйдером — это немало. Я был благодарен ему, но не знал, как это правильно сделать. После того как я поблагодарил Вейдера, Брэдшоу подошел уже к нему и спросил его, выразил ли я благодарность. Вэйдер ответил утвердительно, и Брэдшоу пошел что-то мутить за кулисами. В этом он был очень хорош.

Конечно, все собрались около мониторов за кулисами, чтобы увидеть, как этот парень сможет пройти поставленное Брэдшоу испытание. Время ожидания выхода к рингу в тот вечер тянулось долго. Это напомнило мне о моем первом матче в WWE против Боба Холли. Когда я ожидал матча, все отводили в сторону взгляд. Думаю, все хотели увидеть, как мне снесут голову. И так же, как и в случае с Бобом, когда я прошел через занавес и услышал фанатов, я пришел в себя. Даже несмотря на то, что только что наблюдал традиционный предматчевый закулисный рёв Вэйдера.

Я не могу в полной мере объяснить, какой заряд адреналина я получаю во время выхода на ринг. В то время я всё ещё выходил через зрительский зал, но их реакция заставляет вас чувствовать себя непобедимым. С тех пор я изменил мой выход, а благодаря совету Майкла Хэйса я понял, что чем больше энергии я отдаю во время моего выхода, тем больше я получу обратно. Это красивые отношения, по которым я когда-то буду очень скучать. В общем, я чувствовал себя отлично. Мне было все равно, что Вэйдер приготовил для меня.

Матч наконец-то начался, и Вэйдер начал отбивать мою голову, словно Барри Бондс бейсбольный мяч. После пятого или шестого удара (я сбился со счета) я понял, что должен отстреливаться или буду съеденным заживо – может даже в буквальном смысле. На каждый удар Вэйдера я отвечал своими несколькими жесткими ударами. По крайней мере, скорость была на моей стороне. После этого большой мастодонт успокоился, и мы работали до конца матча. Не самый приятный матч, но зато относительно безопасный.

Я провел свой финишер, услышал отсчет, после чего еще раз поблагодарил Вэйдера. Брэдшоу ждал, как голодный волк, чтобы увидеть, как я буду жаловаться. Только не я. Верите или нет, Джей бьет сильнее, а его удары мы все считаем «резиновыми молотками». Так что было не так уж и плохо, разок почувствовать на своей шкуре медвежьи лапы Вэйдера.

Но это была не первая моя встреча с миром Брэдшоу. Еще в 1997 году мы снова выступали в Copps Coliseum, я принимал душ после того, как только что отработал с Гленном Калкой в стартовом матче (домашнее шоу от от 28 декабря 1997 г. — прим.ред.). Это было ещё до моего теле-дебюта, но к тому времени ребята знали меня достаточно хорошо, поэтому я чувствовал себя вполне комфортно. По крайней мере до тех пор, пока свет в душе внезапно не погас. Я оглянулся и увидел Брэдшоу — в его ковбойском наряде. В любой другой ситуации двухметровый человек, который весит под 150 килограммов, одетый в ковбойские штаны и шляпу, показаться странным. Но только не в рестлинге. Я продолжил мыться как вдруг почувствовал на себе большую, мозолистую руку. Обе мои руки были передо мной, но кто-то начал намыливать мне зад! В прямом смысле слова! Нет-нет, не было никаких опасных моментов, никаких «исчезающих пальцев» (если вы понимаете, о чем я). Я обернулся еще раз и увидел широкополую ковбойскую шляпу, под которой была вовсю ухмылявшаяся физиономия Брэдшоу. Я бросил взгляд на Гленна (который принимал душ и пытался не замечать, что происходит рядом) и сказал: «Он действительно намыливает мою задницу!»

В этот момент все, кто услышал это, выпали в осадок от смеха. Да, старина Эдам стал жертвой очередного прикола. Вот что значит быть новеньким.

Это странно, но именно из-за таких вещей я понял, что понравился Брэдшоу, что стал одним из «своих». Он сам назначил себе такую работу, проверять приходящих парней. Отсеивать примадонн. Окончательно я понял, что прошел все его испытания после того, как в одном из темных матчей в Финиксе (Аризона) он четырежды чуть не отрубил мне голову лариатом, а я даже не подумал жаловаться.

Должен признаться, что при разговоре с любым работником в центральном офисе я постоянно упоминал Джея. Джиму Корннетту он нравился, так что я стал частенько с ним об этом разговаривать. Он пробил место для Джея в тренинг-кемпе Дори Фанка — вместе с братьями Харди, Тестом и каким-то парнем по имени Курт Энгл. Люди часто спрашивают меня, как мне удалось устроить Джея в компанию. У меня не было никакого закулисного влияния, но я постоянно твердил о нем, чего оказалось достаточно для того, чтобы приоткрыть дверь. Ему оставалось только мощным пинком ее открыть. Что он и сделал. С ним быстро подписали контракт, и два школьных приятеля воплотили свои мечты в реальность вместе.

Моим вторым PPV был Breakdown — снова в, как вы уже могли бы догадаться, Гамильтонском Copps Coliseum. Моим противником был человек из того небольшого списка рестлеров, против которых я всегда хотел провести матч. Оуэн Харт. Я был очень взволнован из-за возможности поработать с Оуэном, и придумал несколько идей. От некоторых пришлось отказаться, потому что Оуэн работал с сильно потянутыми паховыми мышцами. Я тоже работал с небольшим растяжением паховых мышц. Но это не помешало мне наслаждаться каждой минутой этого матча. Позже он признался мне, что очень давно ждал, чтобы провести, наконец, нормальный «рестлинг-матч». Для меня это был лучший комплимент. В конце матча у ринга объявился Джей, которому дали имя Кристиан. Он неожиданно появился у ринга, отвлек меня и я проиграл.

С этого момента мы навсегда стали известны фанатам рестлинга как братья. По сей день это всё ещё самый частозадаваемый вопрос: «Вы с Кристианом на самом деле братья?» Внесу ясность. Мы можем вести себя как братья, и он мне ближе, чем брат, но мы на самом деле не братья. Я, конечно, страшный, но не настолько! Курт Энгл, например, считает Джея самым стрёмным из красавчиков. А я думаю, что Джею это нравится, он даже гордится этим. Пару лет назад в Корнуолле (Онтарио) это привело к забавной ситуации. Лэнс Шторм, Джей и я остановились в крошечном семейном ресторане, чтобы поесть перед шоу. Владелец заведения подошел и пафосно заявил, что наш папа всегда здесь завтракал. Каково? Мне чуть не стало плохо от такого заявления этого старого приятеля. Ему объяснили, что я рос без отца и что мы на самом деле не братья. Видимо, в прошлом в этом ресторанчике гостил некий тип, который посчитал, что очень круто назваться отцом Эджа и Кристиана. Лично я этого не понимаю, но кого-то это делает счастливым.

После матча мы с Оуэном стали хорошими друзьями. Если вы были друзьями с Оуэном, то вам следовало приготовиться к множеству приколов. Я вам приведу пример того, каким Оуэну нравилось быть на ринге. Пару лет спустя мы с Джеем бились против Оуэна и Джеффа Джарретта в бое за их командные пояса на шоу в Херши (Пенсильвания).

Ближе к концу матча Джей и я заперли противников в углах и поднялись на первый канат, чтобы нанести им по десять страшных ударов. При этом я заметил, что Джефф как-то не очень селлит. Я слез вниз и понял, что на лицах Джеффа и Оуэна — клоунские носы! Мы мутузили их, а они достали эти носы и надели. Мы врезали их друг в друга и в тот момент эти носы взлетели вверх и упали на них. Мы ржали, Оуэн и Джефф тоже не сдержались. Более того, фанаты тоже катались от смеха (Увы, вы не найдете запись этого момента, это случилось 13 мая 1999 года, на домашнем шоу. В том матче Оуэн одержал свою последнюю победу. Через 10 дней он трагическим образом ушел из жизни — прим.ред.)

В общем, как только мы поняли, что у нас отличная «химия» с Джеффом и Оуэном, все пошло как по маслу. Это подтвердилось, когда мы попали в Оберхаузен, Германия (Это шоу открыло тур по Европе 1 апреля 1999 года — прим.ред.) Это снова был командный матч, который шел весьма серьезно. Неожиданно Оуэн решил пошутить. В его трико оказался… подгузник! Да, вы правильно прочитали. Они вдвоём запустили меня в канаты двойным клоузлайном, а потом Оуэн обернул этот подгузник вокруг своего кулака и врезал мне им. Рефери ничего не наблюдал, естественно. Я принял удар, со всей серьезностью. Я не стал вставать, поэтому Оуэн импровизировал и накрыл только мои колени. Один-два, и я еле вырвался! Это не сработало, так что он сунул мне его в лицо, заставив как следует поизвиваться. Всё это время он хохотал, как гиена. Потом он встал и спрятал подгузник под мышкой. Наш рефери, Джим Кордерас, сделал ему замечание. Оуэн поднял руки, и подгузник прилюдно шлепнулся на маты.

К сожалению, на моем счету также и последний матч в жизни Оуэна. И тот вечер Оуэн снова смог сделать незабываемым. Перед матчем при помощи геля для волос он соорудил у себя на голове что-то вроде птичьего гнезда! При этом на нем были сине-белые блейзеровские сапоги, черно-золотая футболка с надписью «Я не самородок» и серебристо-красно-черный синглет. Он намеренно пытался выглядеть как рестлинг-аналог прославленного Херба Тарлека из «WKRP» (прим. перевод. — WKRP in Cincinnati – телесериал 1978-1982гг.). Мы как-то сфоткали его, когда он делал классический «олдскул» с канатов. В тот же вечер в одном из моментов он запутался в канатах ногами, повис вниз головой. Его волосы торчали в разные стороны, он страшно вращал глазами, а Джефф со своим неповторимым южным акцентом не удержался и произнес «Боже мой, посмотрите на Оуэна, он просто невероятен». Он действительно таким был, и я очень дорожу этими воспоминаниями. Оуэну посвящены много книг и всё, что вы читали, — правда. Все, кого я знаю, отзываются о нем в наилучшем цвете. Это действительно очень хорошо характеризует его: каким он был человеком, какое наследие оставил. Я часто вспоминаю Оуэна. И в эти моменты я улыбаюсь. Я думаю, ему это было бы приятно.

ГЛАВА 29

После Breakdown мы с Джеем начали складываться в паззл. Недостающей частью был Дэйв Хит, более известный как Гангрел. Рестлер-питбуль, у которого был очень крутой гиммик вампира. По сюжету Гангрел промыл мозги Джею, моему младшему «брату», и они в паре выступили против меня. Были разработаны новые сюжеты… Но в конечном счете все пошло совершенно иначе.

Рождение Brood: борюсь с Гангрелом на Raw.

На следующем Raw Гангрел боролся с Кейном. Когда он получил чоукслэм от Большой Красной Машины, на помощь выбежал Кристиан, и последовало Большое Красное Побоище. Когда это происходило, я заскочил на ринг, чтобы якобы спасти положение. Вместо этого я без объяснений присоединился к атаке, и так родилась наша Свора (Brood). Никаких объяснений не дали ни нам, ни аудитории, но зато чуть не впервые в World Wrestling Federation я почувствовал себя комфортно.

Мы были современной версией фильма «Пропащие ребята». У нас была крутейшая музыка (Кстати, ее до сих пор крутят на играх Нью Джерси Девилз). По моему скромному мнению, наш выход был одним из самых крутых в истории. Зрители нас полюбили, у нас появился свой мерчендайз, который быстро раскупали. Было такое чувство, что мы наконец-то поехали. Как-то мы посмотрели фильм «Блэйд» решили утащить идею «кровавой ванны» и выливать на противников море «крови». Это была странно, но фанаты на нее клюнули. Мы должны были быть хилами, но зрителей это не волновало. Это было во времена, когда Леденая Глыба Стив Остин был очень популярен, будучи антигероем.

Вскоре после этого нас добавили в сюжетную линию Министерства Тьмы. Эта группировка основывалась на нового зла оккультной персоне Гробовщика. Это привело нас к нашей первой WrestleMania. Это была WrestleMania XV в Филадельфии, и хотя уменя не было матча, я все равно очень нервничал. Кроме того, оно состоялось во время выдающегося матча. Гробовщик бился против Биг Боссмена в матче Hell in a Cell. Мы должны были втроем спуститься из-под потолка, выломать клетку и скинуть Тэйкеру веревку, на которой тот повесил бы Боссмена. Это звучало как хорошая идея, пока мы не пошли к стропилам в верхней части здания. У меня нет особых проблем с высотой, но это было высоко.. очень высоко. Люди внизу выглядели крошечными. На нас надели снаряжение, прицепили к тросам, затем нас должны были опустить с помощью двигателя. Матч шёл полным ходом, настало время покинуть стропила и повиснуть. Ох это было нехорошее чувство. Мы висели там над зрителями, ожидая нужного момента. Нам показалось, что прошел десяток лет, пока он, наконец, достал. Мы начали спуск — мимо огромного табло Филадельфии Флайерс — вниз к клетке. После этого мы сбросили канат, сделав свое дело, после чего начали подниматься обратно. Все шло хорошо, пока я не застрял. Гангрел и Джей были уже почти наверху, но я не двигался. Более того, теперь уже и клетка начала подниматься! Мне некуда было деться. Босс Мэн качался в петле в клетке, а я качался над клеткой — зрители все это наблюдали! Когда клетка была в опасной близости, меня, наконец, начали поднимать. Но чересчур быстро. Видимо, двигатель был не в состоянии поднять нас троих. Операторы его наладили, но начали поднимать меня слишком быстро. Я всё ещё раскачивался и в настоящее время раскачивался в сторону табло. К счастью, я видел его приближение и приготовился. Мне дважды пришлось с ним столкнуться. Я отталкивался от него ногами и в конце концов нормально добрался до вершины, где меня ждали стропила. Я был уверен, что это столкновение меня прикончит, но движение замедлилось прежде, чем я о них ударился. Меня вытянули на безопасное место, после чего я убрался оттуда и более никогда не поднимался под крышу арен.

«Какого черта я делаю?»

В теории, присоединение к Министерству выглядело как отличный шаг, но болельщики продолжали нас поддерживать. Это вредило атмосфере, которую пыталось создать Министерство. Поэтому они решили отделить нас от группы. Мы работали в коротком сюжете с другими членами Министерства, Служителями, Мидеоном и Виссерой. Четырьмя самыми большими парнями в ростере. Но фанов не волновало, кто будет нашим противником. Все ждали наш выход из пылающего круга, нашу музыку, а затем и нашу кровавую «баню».

У нас возникли проблемы, когда Гангрела начали мучать травмы. Он работал с разрывом грудной мышцы. Из-за этого мы с Джеем взяли на себя большинство рестлинг-обязанностей. Мы почувствовали уверенность в своих силах и после долгих упрашиваний нам, наконец, разрешили прочитать промо.

Нам — но не Джею. Они, по-видимому, не подумали, что он на это способен. Разумеется, как вы видели в течение последних пяти лет, они были неправы. Майкл Хэйс был нашим интервьюером. На нем была максимально нелепая комбинация пастельно-желтых брюк и шелковой рубашки, что я когда-либо видел. Майкл задал вопрос Гангрелу. Он пробормотал свой ответ. Ему было очень неудобно с микрофоном в руке, и он это показал. Майкл задал вопрос Джею, — тот отмолчался. Настала моя очередь. Я долго морально готовился к своему первому промо. Я понимал, что если бы я слажал, мы бы не говорили в течение очень долгого времени, и те слухи о том, что мне придётся быть немым рестлером, могли начаться снова. Винс Руссо дал мне несколько заготовок промо в духе Шекспира, полных устаревших словечек вроде «hath» и «thou». Но я не хотел звучать как Тор, поэтому я использовал мои собственные идеи. Чтение именно того, что кто-то другой для вас написал, звучит, словно вы как раз это и делаете.

Я был очень доволен моим промо. Оно не было колоссальным, но оно также не было и ужасным. Я придумал последнюю строчку, которая, я надеялся, в конечном итоге могла стать ключевой фразой нашей команды. «Запомните! Берегитесь! Потому что ночь — время выродков!» (Beware, take care, because the freaks come out at night). После чего свет погас и пастельно-желтый костюм завершил свою жизнь в кровавой ванне. Тогда я ещё не знал, что это промо было началом конца для нашей Своры.

ГЛАВА 30

Стремясь отомстить, Майкл Хэйс стал менеджером новой перспективной команды, ставшей известной как Братья Харди (Мэтт и Джефф). Мы несколько раз работали с Харди и уже знали, что мы великолепно сочетаемся на ринге. Сюжет Выводка против Хэйса и Харди стал началом красивых рестлинг-отношений, которые помогли оживить командный реслинг.

Незадолго до начала этого сюжета мы работали в шестистороннем командном матче на выбывание на Sunday Night Heat. Во время матча я принял Слингшот-ДДТ за ринг от Мэтта. Падение было очень сильным, я серьезно ударился головой и попал в глубокий нокдаун. Мэтт закатил меня на ринг, где я пробормотал Джеффу «Накрой меня». Я выкатился с ринга, и отключился. Я очнулся на носилках в шейном воротнике. Ощупав зубы языком, мне почудилось, что они все переломаны. А еще безумно жгло затылок. Врачи сказали. Что у меня был временный паралич (стингер), вызванный межпозвоночной грыжей (защемление нервов спинного мозга позвонками — прим.ред.). Но я был рад, что обошлось без перелома.

До того момента у меня уже были три серьезных повреждения шеи. Первый – во время моего сальто в стиле Человека-паука с журнального столика. Второй раз – в 6-м классе когда я бежал вниз с холма слишком быстро, споткнулся и, сделав сальто, ударился головой об асфальт. Третий — после полученного от Джея спайнбастера на одном шоу в Лондоне, Онтарио. Тогда мне показалось, что я врезался в маты со скоростью под 150 километров в час. В общем, у меня и до того хватало проблем с шеей. Несмотря на травму, я не пропустил ни единого шоу, и вражда с Харди бушевала.

За пределами ринга мы с ними ещё лучше подружились. Мы все чувствовали, что находимся в одинаковом положении. Мы все были молодыми ребятами, практически без опыта. Мы старались выкладываться на 100%, чтобы получить внимание болельщиков и руководства. Мы основали небольшой ритуал, который иногда вспоминаем и до сих пор. После шоу мы иногда заходим в ресторанчики Outback Steakhouses, в каком бы городе мы ни находились. Там мы ужинаем и отдыхаем. В одном из таких ресторанчиков — в Питтсбурге — был весьма выдающийся вечерок.

Майкл Хэйс взял Харди под свою опеку и проводил с ними много времени. Майкл не любил есть после шоу, но вот зато выпить он любил весьма. Его любимой отравой был Джек Дэниелс. И в тот вечер в Питтсбурге Дэниелс убедил его бросить вызов Гангрелу на состязание хэдбаттов. Можете называть меня психом, но я был весьма заинтригован: я никогда не наблюдал подобных схваток. Все пошли на парковку, чтобы посмотреть и послушать трещащие головы.

Майкл открыл «шоу» сокрушительным ударом. Тем не менее, гранитный череп Гангрела нанес достойный ответный удар. Гангрел наступал, словно сумасшедший фанат Slayer, дорвавшийся до их концерта. Майкл был оттеснён назад, но «Птица» в нём не хотела сдаваться. Они были полны адреналина, поэтому стучались головами на парковке, пока всем не надоело и их убедили, что была ничья. Чем только не занимаются большие дети не делают ради развлекухи.

К тому моменту оказалось, что мы были единственной командой бебифейсов в ростере. Мы работали с DX, D.O.A., Служителями, LOD 2000, Нацией Доминирования и, конечно же, нашими вечными врагами, Харди. Наши матчи с Харди действительно разрывали публику на живых выступлениях. Всё было прекрасно, пока не настал один распрекрасный день. Дело было в Нэшвилле и мы с Джеем и Гангрелом стояли у столика мерчендайза, любуясь нашими новыми футболками, которые впервые поступили в продажу в тот вечер. Мы ничего не подозревали, когда один из агентов Терри Тейлор подошел, указал на меня и сказал: «бебифейс». Потом он указал на Гангрела и сказал: «хил».

Что? Это был способ сказать нам, что они разгоняют Brood. Джей оставался в подвешенном состоянии. Мне казалось, что меня решили отправить в сольное плавание.

У меня с Гангрелом был командный матч в тот вечер на Heat против Corporate Ministry (Корпоративное Министерство) (между прочим, брутальное название группы, я должен признать). В конце матча, когда мы, казалось, держали всё под контролем, Гангрел обернулся против меня. Один Импалер ДДТ и на этом всё. По сюжетной линии он завидовал моей популярности. На следующей неделе на Raw из Луисвилля, штат Кентукки, наш бой с Гангрелом закончился без результата после того, как он толкнул меня вниз огненной ямы, используемой для нашего выхода. Ранее в этот день мне рассказали финиш, поэтому в своей бесконечной мудрости (да, это снова мой прочно укоренившийся своеобразный юмор) я решил, что Гангрел должен бекдропом сбросить меня вниз в эту маленькую огненную площадку. Наш агент Джерри Бриско быстро наложил на это вето, поэтому я предложил хип тосс. Всё равно глупо и рискованно, но я чувствовал, что должен произвести впечатление. Джерри хотел один раз попрактиковать, в комплекте с огнём, просто чтобы убедиться, что я смогу это вытянуть. Это трудно понять, что я охотно хотел быть брошенным в огненное отверстие, вырезанное в стальной сцене, сумасшедшего вида «вампиром» в середине дня в Луисвилле только для репетиции. Пожалуйста, не думайте об этом моменте … ладно, давайте перейдём к моей первой попытке. Без толпы или адреналина было тяжело получить заряд и попытаться принять его хип тосс (бросок через бедро), но я сделал это. Я отскочил от стального выступа отверстия и сделал моё лучшее представление сброшенного на 1,5 метра вниз человека. Эй, по крайней мере, я избежал огня, но всё равно это было чертовски больно, так что Джерри не нужно было накладывать вето на то, что я сделал.

Мы, наконец, сошлись на решении, и теперь пришло время матча. Реслинг Гангрела был как бой питбуля. Мэтт Харди назвал его «диким животным», и это прилипло. В ту ночь мы боролись клыками и когтями. (Понимаете? Клыками и когтями, он же вампир … эх, да ну вас, мне это нравится.) Было решено, что Гангрел должен просто толкнуть меня в огненные глубины ада, или на пол арены, но это не звучит столь драматично. Я влетел в 120-сантиметровое квадратное отверстие, но к счастью моя голова миновала стальную сцену, и я выжил, приземлившись, с зажмуренными глазами, в позе эмбриона на аварийный мат внизу.

На следующей неделе на Raw у меня с Гангрелом был назначен первый, и я думаю, последний, матч «Кровавыя ванна». Джей совсем затерялся — его 2 недели не было на ТВ. Ведро с «кровью» было где-то у ринга (Почему не котел? Ну и ладно). Проигравший должен был быть облит этой жидкостью. В ту ночь мы с диким зверем измолотили друг друга как следует. Конец матча наступил, когда Гангрел выкатился с ринга, чтобы взять ведро. Включились свет и музыка Кровавой ванны, а затем огни погасли, стало темно. Когда свет зажегся снова, Гангрел лежал весь в «крови», а рядом стоял Джей. Мой младший брат увидел свет и спас меня, словно какую-нибудь девицу. Я был объявлен победителем, и немного смущённый Джей вышел на ринг и в конечном итоге обнял своего «большого брата». Я помню, Винс был совершенно недоволен нашими братскими объятиями: увы, бороться мы любим больше, чем обниматься, поэтому недостаток практики сказался на наших объятьях, которые выглядели немного натянуто. Возможно, кто-то подумал, что я не слишком готов, чтобы выступать в одиночку. Так что в тот вечер родилась готическая команда Эджа и Кристиана