Став сотрудником WCW, я начал развлекаться еще больше, так что это переросло в болезнь. Я смирился, что большего чем теперь уже не достигну. Просто смирился. Мое пламя потухло. Но не WCW потушила его, это моя вина. Я позволил им убить свой дух.
Хоть я сам смирился с этим, но больно мне до сих пор. Я делал все возможное, чтобы просто заблокировать боль. Я курил травку, пил много таблеток — все, до чего доходили руки. Когда кто-то давал мне таблетку, я даже не спрашивал что это. Я делал даже сумасшедшие вещи, например, расталкивал Перкосет и нюхал его.
Естественно, больше всего я просто бухал. Алкоголь всегда был моим любимым наркотиком. Это мой демон. Выпивка — это отрава, провоцирующая мою болезнь. Все остальное либо просто усиливало эффект, либо заменяло выпивку, когда ее не было.
Дело не только в выпивке и дури, мое пристрастие распространяется на все аспекты моей жизни. Приняв факт, что я работаю в WCW только ради денег, я стал тратить их, как маньяк, без предела. Если что-то мне нравилось, я это покупал. Я даже не думал над этим. Я звонил своему финансовому советнику и говорил: «Эй, я хочу купить новую тачку». «Ладно, — отвечал он, – покупай».
Все мои вещи должны были быть на высочайшем уровне. Не потому что я так люблю дорогие понты, просто у меня было достаточно денег, чтобы позволить себе это. Я купил большой дом. Потом Land Cruiser за 55 000 долларов для Викки и TransAm для себя. Я купил яхту, о которой всегда мечтал, 9-метровый Crownline, гибрид катера и палубной лодки. Это была крутая штука.
Каждый раз мы ели в ресторане. А поскольку я не только ел, но и пил, все счета обычно утраивались.
Я постоянно покупал подарки детям, семье и друзьям. Когда мы с Викки ссорились, вместо того чтобы разобраться в причине ссоры, я просто покупал ей подарок: «Смотри, что у меня для тебя есть, дорогая. Видишь, как я тебя люблю?»
Покупка подарков Викки и девочкам стала моим способом загладить вину. Речь была не столько об их счастье, сколько о желании поднять себя в своих же глазах. «Смотри, дорогая, я купил тебе браслет за 5 000 долларов. Я не такой уж плохой парень».
Было хорошо жить жизнью богача. Кроме машин, яхт, домов и украшений, я много денег просто отдавал. Библия учит нас платить десятину — возвращать определенный процент своих доходов Богу. Мы зарабатываем то, что Господь дает нам. Наш долг — признать его благословение путем милосердия, совершения благотворительных поступков. Это не обязательно означает пожертвование денег в церковь, можно просто пустить часть заработанных денег на заботу о других.
В конечном счете, речь шла о насыщении. Я думал, что если сделаю еще чуть-чуть чего-нибудь, я, наконец, успокоюсь. Я пытался обрести счастье, как мог, пусть это и означало выпивку и шопинг.
На словах мое поведение кажется кошмаром, но в каком-то смысле я получал от этого большое удовольствие. Напиваясь, я пребывал в хорошем настроении, смеялся и совершал сумасшедшие поступки. Я становился очень добрым, обнимал всех подряд со словами: «Я люблю тебя, друг».
Не спорю, я часто весело проводил время. Но настал момент, когда это перестало доставлять мне удовольствие. Постоянные вечеринки утомляют. Они перестают быть вечеринками.
Я компрометировал себя бесчисленное количество раз, ведя себя, как надравшийся урод. Просыпаясь на следующий день, я не помнил, что было вчера. Я словно состоял из двух человек: Нормальный Эдди и Пьяный Эдди.
Один из худших моментов был, когда я выступал шафером на свадьбе Чавито. Это был особый день, но мое поведение чуть не превратило его в кошмар.
В общем, я напился и устроил сцену. Опять. Викки была вне себя из-за моего состояния, и мы устроили громкую ссору у всех на глазах. Когда я, наконец, отключился, Тури и мой шурин Гилберт отнесли меня в машину. Я был настолько ушатан, что обмочился в машине. Моей сестре Линде и ее мужу пришлось помыть меня и уложить в кровать.
Это было унизительно. Я проснулся на следующий день, и все вокруг шутили надо мной. «Это напомнило мне о твоем детстве, когда я меняла тебе памперсы», — сказала Линда.
Я смеялся, но внутри был готов умереть на месте. Я ненавидел себя. Я не хотел делать все это. Я не пытался унизить себя на глазах у всей семьи. Просто не мог остановиться.
Я много раз просил у Чавито прощения. Он делал вид, что ничего серьезного не случилось. «Не переживай об этом», — говорил он.
Ему нетрудно было простить меня, вся наша семья отличалась иногда таким поведением. Я не первый Герреро, напившийся и устроивший публичную сцену. Для нас это естественно. Ты забываешь и идешь дальше.
