У меня есть такое воспоминание… Это было примерно 27 лет назад. Поздняя ночь. Я с братом Ридом в нашем доме в Северной Каролине, где мы выросли. Ложиться спать нужно было давно, но в некоторые ночи — и в ту в том числе — Рид тайком пробирался ко мне в комнату, и мы вместе смотрели телевизор. «Баффи», «Бухта Доусона» и другие любимые сериалы — на маленьком серебристом телевизоре, который мама разрешила поставить мне в спальне. Мы смотрели часами, даже когда глаза уже слипались. Мне было 12, Риду — 10. Это тот возраст, когда не спать до поздней ночи кажется чем-то «важным». Ха-ха. Как будто это единственное, что мы можем контролировать.
Сейчас мне 39. И в последнее время я всё чаще думаю об этом — о контроле. О том, что в нашей жизни подвластно нам, а что — нет.
За несколько следующих лет с нами произойдёт многое, чего мы тогда даже не могли представить. Я поступлю в колледж по волейбольной стипендии — и у меня ничего не выйдет. Рид попадёт в интернат, где на него обрушится давление, к которому он не будет готов. После развода родителей мы с ним немного отдалимся, но потом снова найдём друг друга. У каждого из нас будут свои испытания — по разным причинам и на разных дорогах.
Я стану рестлером.
Иногда я жалею, что мы не смогли остаться навсегда в той ночи. Просто сидеть в моей комнате, смотреть телевизор — и чтобы утро никогда не наступило. Но я знаю, что так не бывает. Жизнь идёт вперёд, как бы ты ни хотел.
У меня есть такое воспоминание… Это было примерно 24 лет назад. Я училась в первом классе средней школы и пробовалась в школьную команду по волейболу. Мы бежали милю.
Я бежала довольно медленно.
Не поймите меня неправильно — я вовсе не медлительная. Совсем нет. Я безумно быстрая. Но тогда старалась не выкладываться полностью. «Крутые» старшеклассники из команды бегали трусцой, и мне не хотелось выглядеть некруто. Я очень хотела, чтобы они меня полюбили. Поэтому слегка сбавляла скорость, подстраиваясь под их темп. И тут я слышу:
«ШЕВЕЛИ. СВОЕЙ. ЗАДНИЦЕЙ».
Это мой отец, который наблюдает за нами с бровки. Он недоволен мной.
«ЭШЛИ! ЭШЛИ! ШЕВЕЛИ. СВОИМ. ЗАДОМ. ДВИГАЙСЯ!!!!»
Теперь он буквально бежит рядом с нами вдоль забора, кричит, оббегая дорожку, его светлые волосы развеваются на ветру.
«ЭШЛИ!!!!! ЧЕРТ ВОЗЬМИ!!!!!! ДВИГАЙСЯ!!!!!!!!!!! СЕЙЧАС ЖЕ!!!!!!»
Он в ярости.
Мне так стыдно. Но… я действительно начала бежать быстрее.
И эта история, пожалуй, в двух словах описывает моего отца.
Он — Рик Флэр, “Дитя природы”. Величайший рестлер всех времен, если спросить у большинства. Он никогда не будет сливаться с толпой (в хорошем смысле). Он никогда не будет сливаться с толпой (в плохом смысле). У него есть только один стиль (его собственный). Он может быть раздражающим, надоедливым, властным, подавляющим, и даже если я перечислю еще сотню прилагательных, все равно не смогу полностью описать его. Но он верит в меня.
Он всегда верил в меня.
И он единственный человек, который никогда, ни разу не усомнился в моем потенциале стать выдающейся личностью.
У меня есть такое воспоминание… Это было примерно 13 лет назад. Я буквально только что приехала в FCW. В пятницу я уехала из Северной Каролины со своими собаками. Я упаковала вещи в грузовик U-Haul (половину кожаного дивана и жемчужно-белую кровать, на которой я спала, пока в шестом классе не получила мебель для «взрослой девочки»). Я поехала в Тампу. И вот уже 8 утра следующего понедельника — я прихожу на тренировку.
Норман Смайли, один из главных тренеров, встречает меня у входа. Он говорит: «Привет. Тебе нужно заполнить эти документы». Это обычные документы для новых сотрудников: зачем ты здесь, как ты начала, каков твой опыт и тому подобные вопросы. Не проблема.
Но потом один из вопросов звучал так: «Знаете ли вы кого-нибудь из рестлеров?»
В голове я думаю: «Не будь идиоткой. Просто напиши «Рик Флэр».
Не будь идиоткой. Просто НАПИШИ «Рик Флэр».
Не будь идиоткой!!!!!
Просто напиши!!!!!
«Рик Флэр»!!!!!
Я пишу свой ответ и… господи. Честно говоря, я даже не знаю, что я пыталась сделать. Может, я хотела показаться простой? Или самокритичной? Но я написал: «Мой папа». (Эшли!!! Что за х***. Такой кринж.) Затем я закончила заполнять документы и отдала их обратно. Через несколько минут ко мне подошел Норман. И самым незаинтересованным голосом сказал: «Да… Никто же не знает, кто такой «мой папа». Ты должна указать имя».
Ты должна указать имя. Мне кажется, всю жизнь мне это говорили так или иначе. И, пожалуй, самое трудное, что я пыталась донести тогда, особенно в те первые годы становления, — это то, что даже когда я начала заниматься рестлингом, моей целью не было «быть Флэр». Это не была моя мечта. Это была мечта Рида… он хотел идти по стопам отца. А я?? Я просто шла по стопам Рида. Я всего лишь хотела быть рядом с ним.
Вот почему я занялась рестлингом.
Потому что мой младший брат нуждался во мне и просил меня об этом.
И хотя сейчас это моя мечта, а я мечтаю за нас обоих… Думаю, у меня всегда будут сложные отношения с именем «Флэр». Думаю, что до конца своей рестлинг-карьеры, и, вероятно, до конца жизни, я буду просыпаться по утрам и задавать себе один и тот же вопрос:
Как мне сегодня включить в себе Шарлотт Флэр?
В большинстве случаев у меня есть ответ. В некоторых случаях — нет.
У меня есть такое воспоминание… Это было примерно 12 лет назад. Мне позвонил Рид — он был дома, в Северной Каролине. Ему было очень тяжело, и он умолял меня приехать к нему. Я сказала, что приеду.
Я приеду, я приеду!!! Я ПРИЕДУ!!!!
Но я не приеду. Я так и не вернулась домой. Я так и не увидела Рида. Не потому, что я не любила его… Боже, я любила. И не потому, что я не хотела помочь ему бросить употреблять… Я бы сделала буквально все, чтобы поддержать его в этой борьбе. Правда в том, что я не поехала домой к Риду по одной конкретной и очень глупой причине… Причине, из-за которой я буду чувствовать вину до конца своих дней: я была слишком занята рестлингом и получала от этого слишком много удовольствия.
Честно говоря, вот и всё. В тот момент я была настолько сосредоточена на NXT, так одержима желанием стать лучше, так вдохновлена этим новым началом, этой новой ЖИЗНЬЮ, которая у меня появилась, что я не хотела возвращаться домой и… даже не знаю. Разрушить все это? Развеять волшебство? Поэтому я решила отложить визит. Сначала на чуть-чуть.
Потом ещё немного.
Может быть, это прозвучит странно, но в некотором смысле сейчас говорить о смерти Рида стало сложнее, чем когда-либо. И я думаю, дело в том, что я взрослею, продолжаю получать новый опыт, продолжаю жить — а чем больше я это делаю, тем яснее понимаю, что Рид не делает того же. Чем сильнее я осознаю, что мне 39, скоро будет 40… а ему 25, и так будет всегда. Он как Питер Пэн, понимаете? С каждым годом он все больше становится младшим братом.
И с этим связано много тяжёлых чувств — таких, которые для меня невозможно отделить от того, во что со временем превратилась моя карьера в рестлинге. Но, думаю, со временем я поняла: чтить память близкого человека — это не значит проживать за него те опыты, которых у него не было.
Всё в том, чтобы любить человека таким, каким он был на самом деле.
А Рид… он был лучшим, понимаете? Он был моим человеком. И когда я думаю о том образе Рида, который хочу сохранить в памяти, то это даже не какие-то большие, значительные вещи. Это мелочи.
Например, я помню, как впервые вернулась домой из колледжа — набрала килограмм семь (а скорее все восемнадцать). И все вокруг начали называть меня «Щёчки». А Рид каким-то образом сумел превратить это в комплимент. Он говорил: «Да ты что… Ты отлично выглядишь, Щёчка». И вот так я и чувствовала себя — отлично.
Или другой случай: мы все тусовались в гостиничном номере в выходные, когда «Четырёх всадников» вводили в Зал славы. У Рида тогда были серьёзные проблемы с зависимостью. Но даже в самые мрачные моменты, когда он не мог найти в себе силы позаботиться о себе, он всё равно находил силы позаботиться обо мне. И всю ту ночь, пока остальные веселились и говорили о себе и о «Всадниках», единственное, о чем хотел говорить Рид, было то, что я встречаюсь с человеком, который «недостаточно хорош» для меня, который, по его мнению, был «неприятностью».
Вот таким он был для меня — и именно так я его помню: милым, смешным, бесстрашным парнем, который не боялся собственной тени.
Тем самым младшим братом, который всегда только и хотел, чтобы все вокруг были счастливы.
Единственным человеком в моей жизни, который знал меня полностью — и всё равно любил.
У меня есть такое воспоминание… Это было около девяти лет назад. WrestleMania 32, 2016 год, стадион AT&T в Далласе, все билеты распроданы. Я против Бекки против Мерседес в тройном матче. На кону — титул первой в истории чемпионки WWE среди женщин. Мне кажется, что когда оглядываешься назад, происходит странная вещь: в ретроспективе все кажется очевидным, хотя на самом деле это было вообще не так. И я думаю, что именно это происходит сейчас с той «Манией» и тем, как люди запомнили наш матч. Это часть истории WWE. Матч стал культовым. Так что, КОНЕЧНО ЖЕ, мы были в центре внимания. КОНЕЧНО ЖЕ, мы украли шоу и переиграли всех мужчин на том шоу. КОНЕЧНО ЖЕ, это был первый из многих классических женских матчей на WrestleMania.
Только вот… это совсем не «конечно же».
Нет, правда: мы вполне могли облажаться!!! Я иногда реально думаю: а что, если бы в тот вечер у нас вышел плохой матч? Кто знает, когда нам дали бы еще один шанс? И дали бы? Может быть, сейчас всё было бы совсем иначе.
Я помню, как перед нашим выходом, за несколько секунд до выхода на арену, когда мы втроём стояли в «Горилле», мы сцепили руки в маленький кружок. И, по сути, мы даже ничего не сказали друг другу. По крайней мере, вслух. Мы просто посмотрели друг на друга… я на Бекки, Бекки на Мерседес, Мерседес обратно на меня… и мы улыбнулись. И это было как: «Посмотрим…»
А потом, наверное, через полчаса, мы снова посмотрели друг на друга и снова улыбнулись. Но на этот раз это было: «Мы сделали это».
У меня есть такое воспоминание… примерно семилетней давности. Это Survivor Series, Лос-Анджелес, 2018 год. И вот — настал момент.
Хотя… подождите, лучше начну чуть раньше.
Я люблю свою работу. Люблю всё, что в неё входит. Люблю телевизионные шоу, хаус-шоу, разъезды, товарищество, моменты вне ринга, встречи с фанатами… И люблю то, что в любой день наша работа может быть любой комбинацией всего этого.
Но иногда??? Иногда дело не в этом.
Иногда, если честно… просто приходит время действовать!
Просто пора включить чёртову музыку, ударить в гонг и сказать: «Сегодня меня никто не превзойдёт. Никто в мире не сделает то, что сделаю я».
И когда я оглядываюсь на свою карьеру и на свои любимые матчи, бой с Рондой на Survivor Series особенно выделяется. Не только потому, что это было — «Самая опасная против Королевы», настоящий матч мечты. Но и потому, чего в нём не было. На кону титулы? Нет, ничего. Хайп? Совсем ноль. Сюжет? Долгая подготовка? Время, чтобы всё выстроить? Ничего этого.
У нас было три дня.
Три дня до Survivor Series мы узнали, что матч, который изначально назначили Ронде, сорвался — и ей нужен новый соперник. А если ты хоть немного знаешь этот бизнес, то понимаешь одно негласное правило: если шоу продавали на определённом матче, но он не может состояться, то ты обязан выложиться на все сто и подарить публике «лучший из возможных заменителей». WWE решили, что этим заменителем стану я.
И в каком-то смысле это была огромная честь. Компания словно сказала: «Ты наш козырь в рукаве». Они дали понять: «Ты — та карта, которую мы всегда можем разыграть, если игра не складывается».
Но давайте будем честны…… У меня внутри сразу вспыхнуло дикое раздражение. Потому что в моей голове я — не чья-то «лучшая замена». Я — не чей-то лучший запасной вариант. И я начала накручивать себя: Шарлотт Флэр — запасной план?! Ну ладно. Только вот на ринге — точно нет. И этот настрой, эта заноза в душе… я пронесла её все три дня.
И вот — зазвучала эта чёртова музыка. Прозвенел этот чёртов гонг.
И мы с Рондой начали.
У меня было много отличных матчей за карьеру… И если спросить у большинства фанатов, какой момент стал моим «выходом на большую сцену», они, наверное, назовут что-то из ранних лет. Но для меня — это был именно тот матч с Рондой, в Лос-Анджелесе. Потому что именно там я впервые по-настоящему почувствовала себя неотразимой. Это был тот момент, когда я делала то, что умею лучше всего — без всякой шелухи, без всего лишнего. Знаете, как это выглядит, когда смотришь на Патрика Махоумса или Джоша Аллена в футболе? Когда они играют последние минуты матча, и будто включают в себе какой-то тумблер, начинают играть СВОБОДНО?
Вот именно так я себя чувствовала против Ронды на Survivor Series. Пятнадцать минут — как одна большая концовка. Без подготовки. Без времени на раздумья. Но и без шанса накрутить себя и перегореть. В тот вечер я просто вышла — как спортсмен мирового уровня, которого бросили в самый напряжённый момент, и сказали: «Иди и сделай свою работу». И я сделала. Включила этот тумблер, доверилась инстинктам — и работала свободно. В тот вечер я чувствовала: никто в мире не сможет со мной сравниться.
Когда я Шарлотт Флэр — всё нипочём.
У меня есть такое воспоминание. Это было около четырех лет назад… Я только что отработала свое первое шоу за долгое время: Raw после WrestleMania 37, после шестинедельного перерыва из-за COVID.
Очень сложно вести здоровый образ жизни в разъездах, поэтому, пока я была в отпуске, я сделала то, что давно хотела: я привела себя в лучшую форму в жизни. Я похудела на 11 кг. Стала стройнее и подтянутее. Чувствовала себя просто великолепно. Я всегда немного стеснялась своей внешности, но в тот момент я была очень горда усилиями, которые вложила, и результатами, которых добилась. И я помню, как прекрасно себя чувствовала, глядя на себя на шоу в тот вечер.
А потом я взяла телефон.
У меня буквально были тысячи уведомлений в Twitter — в основном люди обсуждали, какую пластическую операцию я сделала.
ОК. Что за х* случилось с Шарлотт Флэр?!
Охренеть, всё её тело фейковое.
Да сто пудов, она что-то себе сделала…
Она выглядит как её отец в парике.
С таким я сталкиваюсь всю карьеру… но стараюсь не принимать близко к сердцу. В каком-то смысле я понимаю: я (относительно) известна и зарабатываю хорошие деньги работой, в которой нужно показывать своё тело. Я понимаю, что определённые вещи просто идут в комплекте с этим. И я бы никогда не ожидала, что кто-то поставит “пожалеть Шарлотт Флэр” высоко в списке своих приоритетов.
Но это всё равно дико, как… ладно, скажу так: люди становятся всё умнее в понимании рестлинга. Теперь “все всё знают” — не только о том, что происходит на экране, но и за кулисами.
И всё же, чем умнее люди становятся насчёт рестлинга, тем легче они, похоже, забывают самые базовые вещи.
Например — базовая вещь,что я не Шарлотт Флэр.
Шарлотт Флэр… Она — КОРОЛЕВА! Она злодейка. Она предельно уверена в себе и её ничто не выводит из равновесия. Она живёт вашим буканьем — питается вашей ненавистью. Она блондинка, 177 см ростом, спортивная до безумия. Постоянно побеждает. Четырнадцать раз становилась чемпионкой мира. Вообще-то, она однажды вышла на WrestleMania в мантии с чёртовыми павлиньими перьями. Ну кто вообще так делает??
И ещё кое-что: Шарлотт — это охрененно крутая сучка.
Но я — не она.
Не всегда, во всяком случае. Я знаю, что многие хотят, чтобы я была ею. Иногда даже я сама хочу быть ею. Но нет. Когда камера выключается, я — просто Эшли Флиер. И в отличие от Шарлотт, Эшли не всегда предельно уверена в себе. Иногда её реально выбивает из колеи.
И она не побеждает постоянно.
На самом деле… я часто проигрываю. Большую часть жизни я чувствовала себя проигравшей. Я проигрывала почти во всём, что только можно проиграть. Я нарушала обещания. Сбегала от испытаний. Бросала свои мечты. Мой дом детства забрали за долги. Я отталкивала друзей. Разочаровывала семью. Предавала саму себя. Теряла людей, которых люблю. И да, скажем это прямо: я трижды разводилась.
И я понимаю, что во всём этом нет ничего уникального… и понимаю, что ни за что на свете меня не сделает “нормальной”, понятной или вызывающей сочувствие.
Но я всё равно человек.
И думаю, в те моменты, когда кажется, что меня реально задевают ваши “буу”, — это просто те моменты, когда я чувствую: хоть на секунду эти “бу” не для Шарлотт, а Эшли. Они — мне. Они — за то, как я выгляжу. Или за ту энергетику, которую я даю как женщина. Или за настоящую травму, через которую я прошла в жизни.
Так что, когда в Чикаго на эфире сказали про мой “0–3 по бракам”… да, меня это реально задело. Я не слишком горда, чтобы это признать. Мне не нужно, чтобы все думали, будто я всё время играю в какие-то пятимерные шахматы. Моя реакция на ту реплику была самой настоящей. Потому что — и может это наивно — но в моей голове Шарлотт не была замужем и не разводилась. Я не ожидала, что это всплывёт в том промо… и вдруг целая арена скандирует, пока меня высмеивают за то, что для меня было (и, честно, до сих пор остаётся) настоящей болью.
Это не конец света. Я пережила это — как всегда и бывает. Но когда я думаю о своём времени в WWE… честно, такие вещи бьют по мне сильнее, чем любой бамп, который я когда-либо получала. Играть Королеву тяжело даже в ЛУЧШИЙ день, понимаете? А в худший — ещё тяжелее. И в те дни, когда ты чувствуешь себя неуверенной, тревожной, слабой, некрасивой или — да — с разбитым сердцем?
Это почти невозможно.
У меня есть такое воспоминание…… Это было примерно два года назад. Я только что проиграла Рии на WrestleMania 39 — в одном из любимейших матчей в моей карьере.
Камеры запечатлели мою улыбку после этого — и то, что вы видели, было огромной гордостью. Да, я была вся в крови. Мне только что наваляли, я лишилась чемпионского титула. Но я чувствовала, что на этом ринге произошло что-то особенное. Во-первых, я думаю, мы показали лучший женский матч в истории WrestleMania (готова поспорить). Во-вторых, я думаю, наш матч был передачей факела — и на этот раз это ощущалось по-настоящему. И мне нравится думать, что во многом именно поэтому это выглядело так значимо — потому что на ринге была не просто кто-то, говорящий Рие: “Хочешь этот факел??? Ну, попробуй забрать”. Это была Шарлотт Флэр.
И забавно, что после матча я разговаривала с другом — обо всём: как всё прошло, как я себя чувствую физически, как я себя чувствую морально, пытаясь понять, что дальше. И пока мы говорили… внезапно… я просто выдала вслух:
Я только сейчас становлюсь по-настоящему классной.
Эта мысль давно крутилась у меня в голове — но я никогда не произносила её вслух. У меня почти было чувство, что мне не разрешено это произносить.
Честно??? Я до сих пор чувствую, что мне как будто нельзя это говорить вслух.
И, думаю, я имею в виду сразу две вещи.
Первая — в таком самоуверенном смысле. Прямо: “Я только сейчас становлюсь по-настоящему классной”, в том смысле, что я ещё даже не вышла на пик. Может, потому что я поздно начала… не знаю. Но сколько бы я ни добилась в этом бизнесе, учиться мне приходилось “на ходу” гораздо чаще, чем люди думают. И так много моментов, на которые я оглядываюсь — классных моментов — и думаю: “Чёрт… если бы я тогда знала то, что знаю сейчас? Я бы сделала это, это и это совсем иначе.” В моей голове полно аспектов моей карьеры, которые могли быть ещё лучше.
А вот что касается второго смысла…
Честно говоря, это более уязвимое положение, чем обычно, но я расскажу вам секрет.
Я старая.
Ну, не по-настоящему, конечно. Мне 39. Но как женщине-рестлеру, которая приближается к 40, могу сказать: в этой индустрии уже есть люди, которые считают меня старой. Неважно, что я моложе Коди, которого считают лицом компании, и Романа, который, наверное, наша главная звезда. Неважно, что Си Эм Панк, который старше меня на семь лет, закрывал первый вечер Мании, а Джон Сина, который старше меня на девять лет, — второй. Неважно, что мы живём в эпоху, когда спортсмены продлевают свой пик дольше, чем когда-либо. Для мужчин — и я говорю это с огромным уважением к парням, которых только что упомянула — не существует понятия “старение”. А для женщин?? Правила другие. Как бы депрессивно это ни звучало, мне кажется, многие до сих пор знают только ОДИН способ оценивать женщин: молодая — значит ценная, постарела — расходный материал.
И я думаю, что это видно в тех женских историях, которые разрешено рассказывать.
Так что, когда я говорю: “Я только сейчас становлюсь по-настоящему классной.”… наверное, в этом есть что-то кисло-сладкое. Потому что, как мне кажется, следующий большой шаг для женщин-рестлеров — это не одинаковое количество времени на ТВ, мейн-ивентов, титулов, денег или возможностей с мужчинами. Настоящий шаг — это одинаковое количество лет с мужчинами. Это когда женщинам дают быть как Коди, или Роман, или Сет, или Рэнди, или Панк, или Сина, или Эй Джей, или Рэй: ребята, которые работают и в свои 40, и, надеюсь, даже в 50 — и это никого не волнует. Они жгут. Никто об этом не думает, никто не обсуждает. Это просто так.
И вот этого я на самом деле хочу, понимаете? Больше всего.
Я хочу ПРОЖИВАТЬ свою карьеру, а не ДОЖИВАТЬ её.
Я хочу, чтобы, когда я буду идти за своим последним мировым титулом, история была про то, как “закалённая ветеранка гонится за славой”… а не про то, что “она стара и одержима”.
Я хочу иметь возможность — как женщина — сказать, что я хочу больше.
И сказать, больше чего я хочу.
Я хочу больше времени.
У меня есть такое воспоминание… примерно месяц назад. Я разговариваю с Джоном Синой. Пару месяцев до этого он выиграл свой 17-й мировой титул, побив вечный рекорд моего отца. И это — наш первый нормальный разговор с тех пор. Мы с Джоном сейчас уже ровня, но он знает, как я им восхищалась. (Это даже безумно вспоминать, но мое самое первое промо в FCW было о Джоне). Я просто большая его фанатка — за то, что он значит для нашей индустрии, и за то, как он так долго задавал стандарты в WWE. И, честно говоря, за то, с каким уважением он всегда относился к моему отцу.
В общем, мы с Джоном просто болтали. Сначала поговорили немного о его пути — о его нынешнем ране и прощальном туре. А потом мы поговорили о моем недавнем путешествии, о… обо всем. И он дал мне потрясающий совет — сначала он прозвучал довольно поверхностно, но теперь я понимаю, что он на самом деле очень глубокий. Он сказал: «Не просто научись принимать то, что с тобой произошло. Научись владеть тем, что с тобой произошло».
И я много думаю о словах Джона в последнее время — особенно, когда размышляю обо всём, что произошло со мной после травмы.
Ирония в том, что всё ведь шло так хорошо. После матча с Рией на WrestleMania 39 я чувствовала, что наконец-то нахожу свой ритм. Это, наверное, многих удивит, потому что в тот период я не участвовала ни в каких больших сюжетах. Я не выигрывала громких матчей и титулов.
Но я просто была… одной из. Я была на стороне “хороших”, но, думаю, впервые мне удалось быть “хорошей” не как главной фигурой шоу, не как тяжёлая туча, затмевающее всё остальное. Одним вечером я была в команде с Бьянкой, потом — с Шотци, потом — в сольном матче с Ийо… Для меня это было свежо. Я получала удовольствие.
А потом — мой брак. Последние три года Мэнни выступал вне WWE — и то, что мы были в разных компаниях, конечно, накладывало напряжение на наши отношения. Но теперь он возвращался. И просто тот факт, что мы будем работать вместе и не будем постоянно разлучаться, наполнял меня оптимизмом. Я наполнялась этими надеждами: что наши отношения окрепнут… что у нас появятся дети, мы создадим семью… может быть, даже когда-нибудь все вместе будем в дороге, выступая на шоу. Казалось, звёзды наконец-то сошлись.
Мэнни должен был вернуться на Royal Rumble в январе 2024-го.
А в декабре 2023-го я порвала колено.
Помню, как вернулась в раздевалку после этого — просто полностью уничтоженная. Сначала, думаю, был шок, но как только он прошёл, на меня накатила настоящая паническая атака. Я всё думала о том, как одним неудачным приземлением моя жизнь могла измениться навсегда. И как бы я ни старалась не утонуть в этих мыслях, у меня не хватало сил быть кем-то ещё. Это было словно выход из тела. Будто я в реальном времени смотрела, как худшая часть спортивного документального фильма происходит со мной.
Все меня очень поддерживали, и я абсолютно не считаю это само собой разумеющимся. Девчонки в раздевалке сразу подошли ко мне и обняли. Рэнди, которого я знаю с детства, очень меня поддержал. А Хантер произнес ту мотивационную речь, которую ты надеешься услышать от своего босса, когда чувствуешь, что провалил свою работу. Но, честно говоря… ничто из этого не помогло. Просто это было так несправедливо, понимаете? Будто я столько лет вкалывала до изнеможения, чтобы дойти до этого самого момента — где наконец всё, казалось, начинает складываться.
А потом оказалось, что всё разваливается.
В феврале 2024 года я планировать зачатие ребенка. Это сложная тема… и, честно говоря, общество не очень-то поощряет разговоры на эту тему. Но я постараюсь быть максимально откровенной, потому что мне нечего стыдиться. Я не стесняюсь признаться, что чувствую давление, будучи спортсменкой, у которой 1) есть биологические часы (о которых мне постоянно напоминают) и 2) в голове «хэппи-энд», включающий любовь, брак и собственную семью. Я также не стыжусь сказать, что в прошлом году я прошла четыре этапа (пять попыток) лечения бесплодия, но безрезультатно. И я не стыжусь сказать, что этот процесс вымотал меня и духовно истощил.
Я думаю, что моим абсолютным дном было, наверное, прошлым летом, когда я летала по всей стране за вторыми мнениями (Чикаго, Сан-Франциско, Нью-Йорк — я была везде). Примерно в это же время у меня развился тендинит колена из-за того, что я слишком усердно занималась реабилитацией, что, конечно же, ещё больше затормозило восстановление. И примерно в это же время я перешла от попыток сохранить брак к осознанию того, что мне предстоит третий развод. И кажется, что все эти вещи подпитывали друг друга. Например: я не могла делать прыжковые упражнения из-за попыток зачать ребёнка… а именно эти упражнения были мне нужны для реабилитации колена. Или: казалось, что стресс от бесплодия навредил моему браку… а потом казалось, что стресс от развода теперь вредил моей фертильности. В течение целого года, казалось, я просто не могла победить. Я старалась изо всех сил во всём — но чем больше я старалась, тем хуже всё становилось.
Уверена, что некоторые люди прочитают это и будут шутить — и это нормально. Я знаю, как меня видят некоторые, и знаю, насколько они могут быть жестоки, рассуждая о том, что, как им кажется, знают о моей жизни. Но я пишу это не для них… это не для моих хейтеров. Честно говоря, это даже не для моих фанатов.
Это для меня самой.
Это для той части меня, которая большую часть своей обычной жизни стремилась понравиться окружающим, большую часть своей личной жизни хотела быть любимой, а большую часть своей профессиональной жизни пыталась быть ненавидимой… Я думаю, что иногда я теряла свой внутренний компас среди всего этого. Так что, пожалуй, я работаю над тем, чтобы найти его снова. И я считаю, что открыто рассказать всё, что со мной произошло, — это довольно неплохое начало.
Надо сказать: спасибо, Сина.
У меня есть такое воспоминание… Примерно полтора месяца назад. 24 мая 2025 года. Именно в этот день WWE анонсировала Evolution 2, наше второе в истории полностью женское премиум-шоу. И они назначили его не на какой-то случайный воскресный день. Они назначили на 13 июля — ровно через 10 лет после моего дебюта в основном ростере. Я обычно не слишком ностальгирую, но…… да, это действительно меня тронуло. Стоять там, на ринге, в июле 2015 года с Бекки и Мерседес… До сих пор безумно это вспоминать. Казалось, только ВЧЕРА мы выполняли «уличные задания» — расклеивали флаеры и постеры по всей Тампе, чтобы собрать аудиторию на наши первые шоу FCW. А теперь нас представляла Стефани Макмэн на Raw и говорила о нас как о части «женской революции» WWE?!? Мы понимали, что это будет нелегко… но мы также понимали, что это может стать чем-то особенным.
Так оно и оказалось — и даже больше.
И я думаю, ПОЧЕМУ последние десять лет женского рестлинга были для меня такими особенными… Ну, ответ вас, наверное, не удивит: всё дело в этих невероятных женщинах, с которыми я работала.
Просто перечислю несколько имён…
Пейдж. Она НЕ БЛОНДИНКА!! Эта ЖЕНЩИНА РУГАЕТСЯ!! Лол. Пейдж была первой рестлершей, которой я действительно восхищалась. Не шучу, я даже однажды на Хэллоуин нарядилась Пейдж. А когда я увидела, как она дерётся с Эммой (на NXT Arrival в 2014 году), это было потрясающе. Именно тогда я поняла: окей — рестлинг не просто то, что я хочу делать, это то, что я должна делать.
Наталья. Наш матч за женский титул NXT значил для меня очень много. Нэтти — одна из тех рестлерш, которые пользуются огромным авторитетом, а я в то время была полной противоположностью. Я была чертовски неопытна. Так что она определенно могла бы «разоблачить» меня, если бы захотела… но она этого не сделала. Нэйтти была очень великодушной соперницей, и я уверена, что именно после того, как меня увидели на ринге вместе с ней, руководство начало относиться ко мне серьезно.
Никки Белла. У меня всегда были смешанные чувства к термину «Дива», что, что, вероятно, связано с тем, что в процессе обучения мне сказали, что я не выгляжу «достаточно Дивой» для основного состава. Я приняла это на свой счет… А как иначе?… Но это не имело никакого отношения к Никки, которую я очень уважаю и которая заслужила все, что получила в WWE. Победа над ней и звание последней чемпионки среди Див стали для меня важным моментом, и чем больше времени проходит, тем больше я понимаю, что в том матче не было никакого «стиля против сути» или другой подобной ерунды. Речь шла о прогрессе, важной частью которого были Никки и Дивы.
Аска. Просто МАСТЕР. О боже мой. Каждый раз, когда мне доводилось делить ринг с Аской, это было как «железо точит железо». Проще говоря: матч на 34-ой Мании — один из моих любимых вообще. И в тот момент, той ночью — мужчины, женщины, мне всё равно — я почувствовала, что сражаюсь с лучшей рестлершей в мире. Для меня это был огромный стимул — поднять свою уровень и удержаться рядом с ней.
Ронда. Я думаю, люди недооценивают вклад Ронды в то, что женщины начали попадать в мейн-ивент WWE. Многие вещи, связанные с «женской революцией», могут быть правдой, но вот это точно: Ронда как звезда мейн-ивента в UFC изменила всё. Я знаю это наверняка. Думаю, что популярность женской сборной США по футболу нам тоже помогла. Думаю, что Серена Уильямс и другие теннисистки — тоже. Если говорить о том, что WWE стали воспринимать женщин как потенциальных мейн-ивентеров WrestleMania, поверьте мне на все 100%: есть время до Ронды Раузи… и есть время после. И я бы хотела, чтобы об этом говорили больше и чтобы Ронда получила должное признание.
Бьянка. У нас ещё не было нашего исторического матча, но я знаю, что он будет. Но что более важно, возможность увидеть Бьянку и Мерседес в главном событии на 37-ой Мании — это, наверное, мой любимый момент в женском рестлинге за последние 10 лет, в котором я не участвовала. И не только потому, что матч был невероятным, но и потому, что это был мейн-ивент WrestleMania между двумя чернокожими женщинами. Репрезентация — это то, в чём WWE еще есть кура расти… и я надеюсь, что этот матч наглядно показал, почему это важно. Честно говоря, хоть я и люблю смотреть на Бьянку, ещё больше мне нравится наблюдать, как молодые чернокожие девочки смотрят на неё. Это что-то глубже, чем просто фанатство. И я думаю, что одна из причин этого в том, как приятно видеть что-то, где можешь представить себя на её месте.
Триш и Лита. Я был в зале на Raw в Северной Каролине в 2004 году, где Триш и Лита выступали в мейн-ивенте. Правда, я тогда в основном пришла ради своего отца… так что я даже не понимала, насколько историческим был их матч. Но теперь я это знаю, и я так рада, что обе вернулись и участвовали в крупных шоу за последние несколько лет. Потому что, насколько влиятельными были Триш и Лита 20 лет назад? Думаю, они остаются такими же влиятельными и через 20 лет, показывая, что не только мужчины могут быть «главными аттракционами». Теперь есть доказательство, что женщины могут вернуться как легенды и привлекать публику.
Стефани. Я знаю, что некоторые люди по какой-то причине чувствуют необходимость приуменьшать роль Стефани в женской революции и её вклад в неё. Эти люди просто идиоты. Без неё ничего бы не произошло.
И, наконец, конечно же: «Четыре всадницы». Дело в том, что мы так и не провели «МАТЧ». Я против Мерседес, Бекки и Бэйли в основном ростере — до сих пор, наверное, это самый прибыльный матч женского рестлинга, который можно было бы устроить. И я действительно верю, что когда-нибудь он состоится. Но я также считаю, что тот факт, что этого пока не произошло, и при этом мы всё ещё так тесно переплетены в карьерах друг друга, лишь подчёркивает уникальность нашего влияния и нашей связи. Это говорит о том, что, хотя у «Всадниц» всегда были интересные истории, самая интересная история всегда была историей о «Всадницах».
У нас, безусловно, были свои взлёты и падения за эти годы. Я не буду притворяться, что мы лучшие друзья… или что мы сейчас вообще все другим. Я не буду притворяться, что есть групповой чат «4ВСДЦ», в который я отправлю эту статью, когда она выйдет. И когда я так об этом думаю, мне иногда становится грустно. Но я также считаю, что это часть жизни, понимаете? Особенно на самых высоких уровнях профессионального спорта. А с точки зрения работы? Уважение между нами четырьмя абсолютное, а связи, которые мы разделяем, чёрт возьми, несокрушимы. Нет ни одного человека, который знал бы, через что мы прошли как группа, и что потребовалось, чтобы мы все по-прежнему были активны и по-прежнему находились на вершине своей карьеры, как женщины, работающие в сфере, которая все еще учится, как обращаться с женщинами.
У меня совершенно особенная химия с каждой из них — и если бы я писала о них по отдельности, это заняло бы вечность. Поэтому я скажу вот что, что для меня очень важно и что навсегда будет связывать их в моём сердце как трио: я выросла в мире рестлинга благодаря своему отцу… я пришла в рестлинг благодаря брату. Но я влюбилась в рестлинг благодаря «Всадницам».
Я влюбилась в рестлинг, потому что влюбилась в Бекки, Бэйли и Мерседес как в рестлерш.
И ничто никогда этого не изменит.
У меня есть такая фантазия… Это будет через несколько лет. Поздняя ночь, я собираюсь сесть в свой автобус. Я совсем не расточительная, большую часть своих денег я откладываю. Но не буду врать, на автобус я потратила кучу денег. Он действительно классный. Изначально он принадлежал Ронде, а потом она продала его мне, когда ушла из WWE. Иметь собственный автобус в нашем бизнесе — это своего рода символ статуса… и я должна признать: как женщина, я особенно горжусь этим.
Короче, уже поздно, шоу только что закончилось, я отработала в мейн-ивенте и поэтому ОЧЕНЬ устала. Но потом я открываю двери автобуса… и вижу своих детей. Им всего год или два, поэтому они слишком малы, чтобы понимать, чем занимается их мама, или что-либо об этом. Они не знают, выиграла она матч или проиграла, получила пять звезд или ни одной, была она хорошей или плохой, что о ней говорили зрители, в социальных сетях или где-либо ещё. На самом деле, единственное, что они знают, — это то, что они любят ее и рады ее видеть. Потому что она их мама.
Теперь… понятное дело… я не такая уставшая. А дети бодрствуют. Поэтому я позволяю им забраться ко мне в постель и включаю телевизор. Мы смотрим их любимую передачу, может быть, половину серии, пока они наконец не засыпают, и остаюсь только я со своими мыслями. И на мгновение, клянусь, я снова в Северной Каролине.
Я в своей прошлой комнате… в том старом доме… уже прошло время ложиться спать с Ридом.
Мы разговариваем, разговариваем, и я рассказываю ему всё. Как я нашла себя. Как я построила эту жизнь. Как я, Флиер, стала Флэр, о чем он всегда мечтал.
И вдруг я снова в автобусе — уже почти утро
Еще несколько часов я не буду Шарлоттой.
Я смотрю в окно, а там только дорога.
Источник
Другие переводы из Players Tribune: Стинг, ДДП, Эдди Кингстон
