Я никогда не поощрял хулиганство.
Понимаю, это иронично, учитывая то, каким меня запомнили фанаты рестлинга, но факт остается фактом: я столкнулся с издевательствами, будучи ребенком, и довольно быстро научился противостоять этому.
Мой брат всегда был не в духе. У нас никогда не было братских отношений, когда мы были детьми. Несмотря на то, что он был всего на полтора года старше, мы редко играли вместе. Он со своими друзьями постоянно приставал ко мне. Один из них особенно любил помогать ему мучить меня. Они всегда были вместе и всегда пытались добраться до меня. Они по-настоящему пугали меня.
Если я играл во дворе один, он подкрадывались ко мне сзади с ведром воды и выливали его мне на голову. Это была парочка подлых мелких засранцев, которые пытались почувствовать себя старше, приставая к кому-то по меньше и слабее. И это были не один или два раза. Они делали это снова и снова – больше раз, чем я могу вспомнить.
Однажды, после того как это продолжалось довольно долго, я увидел друга моего брата, идущего по улице со своей мамой. В тот момент я понял, что с меня хватит, и я должен, что-то сделать. Я подбежал к нему и спросил:
— Где сейчас твое ведро с водой?
В ответ он начал говорить кучу гадостей, и поэтому я ударил его кулаком в челюсть прямо на глазах у его мамы. Я сбил его с ног и начал пинать. Я до сих пор помню, как его мать кричала на меня, и грозилась вызвать полицию, которая арестует меня за избиение ее сына.
Мне было шесть лет. И с тех пор можно считать, что я стал хардкорщиком. Я осознал, что если никто другой не заступится за меня, мне придется сделать это самому. Да, я бы мог решить эту проблему иначе, но я скажу так: после того, как я постоял за себя, эти хулиганы перестали даже приближаться ко мне. Когда я был ребенком, у меня не было никого кто мог бы помочь мне в драках. Вы слышали истории о том, как старший брат в семье заступается за младшего? Со мной такого никогда не случалось. Мой брат был частью проблемы. Когда мы стали старше, мы не часто ссорились, но и не тусовались и не делали ничего вместе. На следующий день после выпускного он ушел служить в морскую пехоту. И я был рад, что он ушел.
Можно, наверное, сказать, что мне так же не повезло и с отцом. Моя родители развелись, когда я был маленьким, поэтому я его толком и не знал. Я знаю, что он был задирой, всегда попадал в неприятности, драки с байкерами и тому подобное. Он был настоящим козлом, не платил алименты и вообще никак нас не поддерживал.
Хотя мне повезло с прекрасной мамой. Наши отношение всегда были хорошими. Она была такой наивной, такой глупенькой, но я никогда не встречал никого добрее – у нее нет и не было никаких врагов в этом мире. Я люблю ее до смерти.
Она научила меня всему, что касается тяжелой работы. После того, как отец бросил нас, а брат пошел в школу, она брала меня с собой на работу, потому что не могла позволить себе няню. Мы также не могли позволить себе машину, поэтому на ее работу мы ходили пешком. Каждый день я сидел на полу по восемь часов, пока она паяла провода на платах. Это было совсем не идеальное детство, но она старалась сделать для нас с братом все, что было в ее силах. Каждый божий день мы проходили пару километров до завода, она работала, а потом мы шли домой. Я помню, как пытался не отставать от нее, но она ходила так чертовски быстро, что я с трудом успевал за ней. Это было очень тяжело.
Дома из еды были только хлеб, подливка и детское питание. Это было все, что мы могли себе позволить, и то, что мы ели на ужин каждый вечер. Но мама делала все возможное, чтобы накормить нас. Она всегда делала все, что могла, с тем, что у нее было. Но был ли я несчастен? А я не знал ничего лучшего. Я был совсем маленьким, и у меня была мама, так что, насколько мне известно, это все, что мне было нужно.
Хотя иногда мне хотелось, чтобы папа был рядом. Недавно мама рассказала историю о том, что как-то отец позвонил, чтобы сказать, что придет, но в итоге не пришел. Я этого не помню, но это явно повлияло на меня. Мама рассказала мне, что позже нашла меня в шкафу – она слышала, как я разговаривал с кем-то.
— Бобби, что ты делаешь? С кем ты разговариваешь?
Я ответил:
— Я разговариваю с папой.
Я был так разочарован тем, что он не появился в тот день, что у меня состоялся этот притворный разговор, в котором я представлял, что разговариваю с отцом. Я все еще его любил – или, по крайней мере, чувствовал потребность в отцовской фигуре.
Я не видел его регулярно, и ничего особенного из наших встреч и не запомнилось. Честно говоря, я даже не помню, как он выглядит. Было несколько раз, когда он навещал меня в квартире в Глендейле, штат Калифорния, но я мало что помню об этих визитах. Он появлялся, проводил время со мной и уходил. Он не платил алименты, и со временем его визиты стали реже. Когда я стал старше, он полностью исчез из моей жизни.
В последний раз, когда я видел его, мне было 16 лет. Мы переехали в другой штат, и я не слышал о нем много лет. Затем ни с того ни с сего он решил приехать и навестить свою старую семью – со своей новой семьей. Он женился второй раз, у него было двое детей. Я не видел его девять лет и совсем его не знал. Он был для меня незнакомцем, но он все еще оставался моим отцом. Мне бы хотелось провести с ним немного времени один на один. Но ни у меня, ни у брата не выпало такого шанса – потому что он всегда был со своей новой семьей. Они болтали около часа, потом ушли в поход. На следующий день мы поехали к ним, устроили пикник, а потом они вернулись обратно в Калифорнию.
Он пытался связаться со мной после того, как я начал появляться на телевидении, на шоу WWF в середине 90-х, и это меня задело. Его не было рядом со мной, когда я рос и нуждался в отце, но теперь, когда я достиг определенного уровня известности, он захотел вернуться? Поэтому я не хотел с ним разговаривать, поэтому не отвечал на его звонки. Я всегда хотел отношений с отцом, но не таких, которые были бы мотивированы тем, что я достиг известности.
Шло время, и я обнаружил, что хочу узнать о нем больше и посмотреть, сможем ли у нас возникнуть какая-либо связь. Я начал наводить о нем справки, чтобы узнать, где он сейчас живет. В конце концов, я нашел его, но слишком поздно. Он умер в 2008 году. Жаль, что я не связался с ним раньше. Несмотря на то, что его не было рядом, когда я был ребенком, я очень сожалею, что не узнал его лучше, будучи взрослым.
Через несколько лет после того, как мои родители разошлись, тётя Элейн познакомила маму с парнем по имени Гэри, котоырй в итоге он стал моим отчимом. Гэри был одержим гонками и помогал моему дяде Дону работать над его гоночной машиной, поэтому он знал мою тетю. Он вообще был трудоголиком. В течение недели он работал на обслуживании школьного округа. А по выходным работал уборщиком на лесопилке. Он был трудолюбивым, я ценю это, но он был ужасным образцом для подражания. Он не был мне отцом; он был просто парнем, за которым моя мама была замужем. Я знаю, почему она это сделала. Она изо всех сил пыталась сохранить крышу над нашими головами и сама едва могла прокормить нас, поэтому, когда она нашла кого-то, кого могла терпеть, они поженились. Мы переехали из Глендейла в Вентуру, штат Калифорния, чтобы жить с ним, так что, по крайней мере, у нас была крыша над головой и еда на столе. Они больше не вместе – сразу после того, как я закончил школу, они развелись. Я не знаю, был ли это ее план с самого начала или это было из-за его неверности.
Он не был плохим, но не был и хорошим. Он был очень строг. Когда мы с братом приходили из школы, нам не разрешали играть, смотреть телевизор или есть: нам давали работу по дому, и это все, что мы делали. Я не хочу сказать, что Гэри был похож на армейского сержанта, потому что это был бы слишком большой комплимент для него. Он всегда находил для нас работу. Например, каждые выходные нам приходилось косить траву. Если он замечал, что мы косили траву неправильно, он заставлял нас снова косить весь двор, пока мы не делали это так, как он хотел. Если мы пропускали один сорняк, когда пололи, нам приходилось начинать все с самого начала. Было ощущение, что мы были посланы на землю, чтобы служить ему. Каждое субботнее утро: «вставай, коси траву, сгребай листву, руби дрова»… и все остальное, что он мог найти для нас. Это продолжалось даже во время школьных каникул.
Если мы хотели заниматься спортом в старшей школе, нам нужно было самим покупать спортивное снаряжение, потому что он ни за что не платил. Да и вообще мы не получали от родителей никакой поддержки в наших попытках заниматься спортом. Сначала нам приходилось выполнять работу по дому, и только после этого мы могли постараться успеть на тренировку. Насколько я понимаю, родители должны помогать своим детям добиваться успеха, будь то в спорте или в учебе. Вы поддерживаете их и говорите:
— Все, что вам нужно, для занятий вы получите от нас. Вам стоит только попросить об этом.
У меня такого не было. Если я хотел добиться успеха, все было на мне. Мама пыталась помочь, но нужна была поддержка всей семьи. У Гэри были деньги, и его поддержка была бы очень к месту для наших занятий спортом. Однако единственное, чему научил меня Гэри, — это косить траву, рубить дрова, полоть сорняки, мыть посуду и тому подобное. Всему остальному научился я сам.
Гэри определенно был в стороне. Я не понимаю, почему он был таким – он знал, на что подписывался, когда женился на моей матери, у которой было двое детей, так что мы были частью «сделки». Может быть, он просто видел в браке хороший способ получить дешевую рабочую силу. Меня бы это не удивило: Гэри был настоящей скрягой. Мне приходилось платить не только за спортивное снаряжение: мне пришлось покупать себе школьную одежду. Он купил нам по две пары джинсов, пару туфель и несколько белых футболок, и это все, что у нас было на целый год. Если мы хотели чего-то еще, нам приходилось работать, чтобы заработать деньги. Как только я начал работать, этот ублюдок заставил меня платить арендную плату. Я был еще школьником и платил отчиму 50 долларов в месяц. Это были большие деньги для 17-летнего подростка, особенно в 1980 году!
Мы с братом нервничали всякий раз, когда он был рядом. Это было ужасно. Он никогда не поднимал на нас руку, но все время доставлял нам дискомфорт. Ему было все равно, расстроены ли мы, обижены ли мы, есть ли у нас проблемы; все, что имело для него значение, это то, что мы могли работать по двору и дому. Я уверен, что моя мама была не слишком счастлива, но что она могла сделать? Она зависела от него так же, как и мы, если не больше. Она просто пыталась сохранить мир. Тетя Элейн рассказывала, что мама заступалась за нас когда они оставались наедине, но в конце концов ей пришлось уступить Гэри и сказать:
— Вам нужно работать.
Жаль, что нам пришлось так много работать, потому что я мог бы стать действительно хорошим футболистом. Всякий раз, когда мы играла в футбол, я играла на позиции принимающего (Wide Receiver). Я был маленьким, но быстрым, и у меня были отличные руки. Если я касался мяча, я его ловил. Моим школьным тренером по футболу был наш учитель физкультуры, и он сказал мне, что был уверен: если я буду играть за школу в выпускном классе, то я получу стипендию от колледжа. Мне пришлось сказать ему, что я не могу, потому что родители заставляют меня работать. Было чертовски жаль, что я лишился возможность играть в футбол в колледже.
Тем не менее, несмотря на все негативные мысли о Гэри, которые у меня были в подростковом возрасте, благодаря нему я выработал очень сильную трудовую этику. Я очень требователен – например, двигатель каждой из моих машин должен быть безупречен. Все должно быть в идеальном состоянии; все должно выглядеть хорошо. Все мои инструменты лежат в определенном порядке. Красиво, аккуратно и все в чистоте. Я обращаю внимание на детали. Эта трудовая этика отразилась и на моей карьере в рестлинге: я постоянно работаю над собой, что бы показывать лучшие матчи. Я перфекционист и свой самый пристальный критик. Возможно, я никогда не достигну совершенства, но пока я к нему стремлюсь, я всегда буду делать все, что в моих силах.
Как бы это странно не звучало, хотя Гэри часто заставлял меня чувствовать своим рабом, я не рос несчастным. У нас с ним не было много общего, но мы оба любили автогонки и рестлинг.